Тайны Парижа. Том 2 - дю Террайль Понсон (первая книга txt) 📗
Рано утром она услыхала, как встал ее муж, слышала его шаги по лестнице, и как он вошел в комнату дочери. Затем ворота с шумом захлопнулись за ним, и Маргарита поняла, что граф ушел. С этой минуты на графиню напал страх. Она ждала, дрожа при малейшем шуме, и ежеминутно подбегала к окну соседней комнаты, выходившему на аллею, в надежде увидеть возвращающегося графа.
Наконец вдали показалась карета, та самая, которая отвезла виконта и его секундантов. Карета остановилась у ворот отеля графа д'Асти, и из нее вышел человек. Графиня узнала графа Арлева и вскричала:
— Ах, я знаю, что вы приехали сообщить мне, что мой муж убит!
— Нет, сударыня, но он серьезно ранен, и жизнь его в опасности. Его нельзя было перенести сюда, и он лежит в Лихтентале.
— Ах, едем, едемте скорее. Отвезите меня к нему… — молила графиня, снова почувствовавшая расположение к мужу.
VIII
Двое суток спустя после дуэли виконта де Р. с графом д'Асти несчастный игрок уезжал из Бадена в почтовой карете. Чтобы объяснить этот поспешный отъезд и встречу, предстоявшую виконту на почтовой станции в Оосе, необходимо рассказать событие, случившееся с ним немного ранее.
Виконт дрался на дуэли в семь часов утра. Во время третьей схватки граф д'Асти получил удар в горло и упал. Виконт, его секунданты и немецкий капитан остались около раненого до возвращения майора, который, как известно, отправился за графиней и привез ее к мужу; тогда виконт де Р. и его свидетели удалились.
Как ни было велико нетерпение виконта поскорее воспользоваться наградой за свою низость, у него все же хватило мужества дождаться десяти часов утра; с чеком в руках он явился к баденскому банкиру; тот почтительно поклонился ему, — так как у немецких банкиров есть обычай особенно любезно приветствовать предъявителей кредитных листов, — и попросил его пройти в маленький кабинет, смежный с приемной. Церемонно попросив его сесть, банкир обратился к посетителю:
— Господин виконт, я получил приказ уплатить вам по переводу, предъявляемому вами.
— Ах, это очень приятно, — пробормотал виконт, встревоженный такой торжественностью.
— Но я должен произвести уплату в три срока.
— Что такое? — переспросил виконт.
— Я готов, — флегматично продолжал банкир, — выдать вам десять тысяч франков.
И, видя, что виконт нахмурил брови, прибавил:
— Затем десять тысяч франков в день вашего отъезда из Бадена.
— Ага! Требуют, чтобы я уехал.
— Этого желают, по крайней мере.
— А остальные десять тысяч франков?
— Они будут переданы вам на первой остановке. Виконт, казалось, задумался.
«Пообсудим-ка, — размышлял он. — С десятью тысячами франков я могу поиграть с четверть часа в trente-et-quarante. Если я этого не смогу, значит, мне по-прежнему не везет. В таком случае у меня останется еще двадцать тысяч франков, чтобы отправиться в Гамбург.
Виконт написал расписку, положил десять тысяч франков — все блестящими золотыми — в карман, раскланялся с банкиром и вышел.
Ровно в полдень он явился в игорную залу. Профессиональные игроки никогда не играют в рулетку: эта игра действует им на нервы, возбуждает их. Они заранее уверены, что нет шансов на выигрыш, и если кто-нибудь из них рискнет поставить луидор, то с единственной целью испробовать свое счастье, подобно тому, как ювелир пробует предложенный ему металл. Виконт прошел было мимо рокового стола, даже не повернув головы, и направился к столу с «trente-et-quarante», как вдруг услыхал, как какая-то старушка парижанка сказала:
— Сегодня хорошо играть в рулетку. За столом Дон-Кихот.
Дон-Кихот было прозвище, данное посетителями сухощавому, испитому крупье с длинным печальным лицом.
— Да, — подтвердил другой игрок, — даже русские, которые никогда не ставят на номера, и те пришли сюда из-за него. У Дон-Кихота такой равномерный взмах руки, что у него раза по три выходит один и тот же номер.
Эти слова заставили виконта переменить свое намерение. Он услыхал, что выкрикивают номер двадцать седьмой, и поставил на него.
Номер двадцать седьмой вышел снова, и крупье передал виконту, присевшему к столу, три тысячи пятьсот франков. С этой минуты несчастный игрок превратился в одного из тех людей, о которых вульгарно выражаются, что у них в кармане лежит веревка от. повешенного. Через час банк был сорван; вечером такая же судьба постигла «trente-et-quarante». На другой день вечером виконт де Р. подсчитывал свой громадный выигрыш в триста тринадцать тысяч франков. Цифра тринадцать показалась ему предзнаменованием.
— Ого! — сказал он. — Если завтра я буду играть, то, пожалуй, меня обчистят до нитки. Воздержимся лучше вовремя, уложим вещи и отправимся в Гамбург.
Виконт, приняв это мудрое решение в одиннадцать часов вечера, вернулся в гостиницу, уложил золото в мешки и заказал почтовых лошадей.
В десять часов утра, то есть за час до того, когда минотавр раскрывал свою ненасытную пасть, виконт, закутанный в роскошный плащ, в сопровождении камердинера, завербованного из лакеев отеля, садился в карету. В ту минуту, как экипаж грузно двинулся вперед, какой-то человек, запыхавшись, подбежал к нему: это был честный банкир немец.
— Господин виконт, господин виконт, — кричал он, — вы уезжаете, не взяв своих денег.
— Это правда, — спохватился виконт, — я забыл о них. И он положил в карман десять тысяч франков, раскланялся с банкиром и крикнул кучеру:
— Вперед! Живо!
Через пятьдесят минут карета с виконтом де Р., у которого в кармане хранились триста двадцать три тысячи франков, остановилась в маленькой деревеньке Оос, расположенной по обеим сторонам дороги, которая тянется из края в край по Великому герцогству Баденскому, от Баля и швейцарской границы до университетского города Гейдельберг.
Почти в ту же минуту другая почтовая карета, приехавшая из Страсбурга, остановилась перед подъездом единственной гостиницы в Оосе; из кареты вышла молодая женщина, как раз в одно время с виконтом.
— Ба, да ведь это Фульмен! — воскликнул виконт.
— Ах, — произнесла молодая женщина, узнав игрока, — это вы, маленький виконт де Р.
— Здравствуйте, Фульмен!
— Здравствуйте, виконт!
Фульмен встречала виконта раз восемь или десять в кругу золотой молодежи, когда он проматывал последние крохи своего состояния. Виконт подошел к Фульмен и, галантно поцеловав ее руку, сказал:
— Куда это вы едете, моя милая?
— В Баден. А вы?
— А я из Бадена.
— А!.. Значит, проигрались?
— Напротив, выиграл. Разве вы не видите, какая у меня карета?
— Да, правда. Привет вам, милорд! Мы, стало быть, разбогатели?
— Да, малую толику, — скромно улыбнулся виконт.
— А… куда это вы едете?
— Хочу прокатиться по Рейну.
— Любезный виконт, — сказала Фульмен, видимо, взволнованная и встревоженная. — Вы едете из Бадена? Вы провели там несколько дней?
— Я прожил там с месяц.
— В таком случае вы можете сообщить мне кое-какие сведения.
— Пожалуйста, я к вашим услугам.
— Много ли в Бадене французов?
— Почти никого.
— Знакомы вы с ними?
— Да… со всеми… во-первых, там поселился граф д'Асти.
— А! — воскликнула, задрожав, Фульмен.
— Но я боюсь, что ему придется недолго там остаться;
— Разве он должен выехать?
— Да… на тот свет.
— Что такое? — переспросила Фульмен. — Граф умирает?
— Честное слово, моя милая, — сознался виконт, — это случилось отчасти по моей вине.
— По вашей вине!
— Да, третьего дня утром я нанес ему шпагой удар в горло.
— Вы! — воскликнула Фульмен, сделав шаг назад.
— Боже мой! — удивился виконт. — Какое это произвело на вас впечатление! Любите вы его, что ли?
— Ах, что за шутки! Я знаю его жену… знаю его…
— Черт возьми! — проворчал виконт. — Знай я это… В общем, вся история напоминает мне странный и смутный сон. Меня заставили ранить его.
— Вас… заставили?
