Курляндский бес - Плещеева Дарья (читаем книги онлайн TXT) 📗
– Это я понимаю, господин Аррибо.
– Не бойся, детка. И вот что, – Аррибо достал кошелек, покопался там и вынул два больших серебряных полуталера с портретом польского короля Яна-Казимира. – Купи себе чего-нибудь, вроде той сорочки с кружевами, или просто купи сорочку, а кружева к ней пришьешь потом.
Дюллегрит улыбнулась.
Ее жизнь с каждым днем делалась все занятнее. Если бы еще только помириться с братом – так жизнь была бы совсем прекрасна.
Обыскивая жилище бегинок, Аррибо изучил оконные запоры и растолковал Дюллегрит, как ими пользоваться. Ловкая танцовщица легко забралась в окошко и легла в постель. А златокудрый повар решил прогуляться, прежде чем разыгрывать второй акт своей комедии – примирение девицы с сердитым братом. Тут он рассчитывал на помощь Йооса.
Для прогулки он выбрал Митавскую дорогу. Как оказалось, правильно сделал.
Гольдингенские жители вставали рано, а окрестные поселяне – и того раньше, чтобы принести в город свежее молоко, сметану, сливки и творог. Но тот, кто шел по скрунденской дороге, мало был похож на поселянку. А вот на старого моряка, которого можно узнать по особой походке вразвалку, очень был похож. Аррибо спрятался за деревом и наблюдал, как к городку приближается Петер Палфейн.
Очевидно, моряк не пошел ночевать в форбург, а куда-то отправился по скрунденской дороге. И вряд ли, что к прелестнице. Зато он мог навестить лагерь московитов…
О том, что Палфейн поладил с московитами, Аррибо знал – моряк сам рассказывал, как они помогли выловить в реке змею Изабеллу. Видимо, русский лагерь по ночам принимал гостей и угощал их какими-то своими загадочными хмельными напитками. Ничего удивительного в том, что Палфейн, перепробовавший все, что горит, приобщился и к русскому пьянству, Аррибо не увидел. Странно было только, что он собирался в форбург, а оказался на скрунденской дороге.
Полчаса спустя Аррибо уже был у калитки бегинок. Прислушавшись, он понял, что Дюллегрит разыграла пробуждение и подняла Денизу с Анриэттой. Сколько времени нужно женщине, чтобы умыться, надеть черное одеяние и накинуть белое покрывало, Аррибо знал – примерно три четверти часа. Ему страшно хотелось спать, прогулка по утренней прохладе взбодрила, но ненадолго. И он мечтал, как, доставив бегинок с Дюллегрит в замок и восстановив мир в балетной труппе, пойдет в отведенную ему комнату и завалится в постель.
Но разговор с Никлассом Пермеке вышел такой, что служанки, подслушавшие у дверей, побежали жаловаться самой госпоже герцогине.
Длинный Ваппер орал, что надоело ему слушать вранье, что Аррибо потворствует его сестре в ее шашнях, что бегинки – не бегинки, а женщины дурного поведения и доверять им сестру он не может. Все это было в Корабельном зале, где танцовщикам разрешили репетировать по утрам.
Ее высочество прислала пожилую гофмейстерину – разобраться, в чем причина склоки, и рассудить склочников в соответствии с правилами христианской морали.
Это была дама, которая управилась бы и с полком пьяных рейтар – ибо убежденность в своей несокрушимой правоте даже на них действует вразумляюще.
Она первым делом отыскала возмущенных бегинок, которые при самом начале скандала просто ушли из Корабельного зала, показав всему замку кроткое нежелание слушать оскорбления. Анриэтта не желала ничего объяснять, а благоразумная Дениза растолковала: девушке негоже ночевать в одном помещении с мужчинами, даже если эти мужчины – друзья ее брата, что же касается плясуна Пермеке – еще неизвестно, какие у него планы насчет сестры, ведь бедная Маргарита – юное нетронутое дитя, а при герцогском дворе могут найтись любители такого товара, так что способ позаботиться о своей карьере у плясуна, можно сказать, всегда под рукой.
Гофмейстерина пошла в зал, призвала к порядку Длинного Ваппера, прикрикнула на прочих членов труппы, досталось и Дюллегрит, ибо не бывает дыма без огня. Аррибо, видя такую картину, отступил к дверям, чтобы не попасть под горячую руку. А потом кинулся к гофмейстерине с такими изъявлениями благодарности, в том числе и на латыни, что пожилая дама даже похвалила его за отеческую заботу о девице.
Приказ от имени герцогини прозвучал так: девицу Маргариту Пермеке передать на попечение бегинок; Никлассу Пермеке запомнить, а если память слаба, то записать на бумажке: их высочества склочников не любят, и если танцовщик хочет возглавлять придворную балетную труппу, он обязан соблюдать правила приличия; если же господин Пермеке вздумает обижать сестру, управа на него найдется.
После чего гофмейстерина взяла с собой бегинок к ее высочеству, а плясуны взялись разучивать пастораль.
Аррибо, убедившись, что все вроде бы завершилось благополучно, пошел вздремнуть. Ему для полного счастья недоставало двух часов сна – и он их получил.
Потом Аррибо открыл свой сундук и откопал склянку с маковой настойкой. Настойка была необходима для графа – чтобы пару ночей он спал мирным сном, а не скакал по крышам. Палфейн, увидев своими глазами черный силуэт, сразу поймет, что это не гигантская сова, не баклан-переросток и не орлан-белохвост. Он не станет кричать о своем открытии на Ратушной площади, но бургомистру доложит непременно. Тем похождения гольдингенского Хромого Беса и кончатся…
А от графа ван Тенгбергена предвиделась некоторая польза, и отдавать его на растерзание герцогским лекарям Аррибо не желал.
После двух репетиций танцовщики настолько устали, что им было не до ругани, и Длинный Ваппер отпустил сестру к бегинкам, даже не дав ей ни единой пощечины за непослушание. Ее проводил Йоос, очень довольный, что невеста поселилась в доме, где нет ни единого мужчины.
Аррибо ухитрился встретиться с Дюллегрит и еще раз напомнить ей, на что следует обращать внимание.
– И может случиться, что ночью к бегинкам пожалует гость. Ты затаись и внимательно разгляди его – рост, сложение, во что одет, на каком языке говорит. Все запомни и расскажи мне. И послушайся доброго совета – как можно раньше ложись спать. Темнеет поздно, гость если и придет, то после полуночи, а ты ведь еще хочешь навестить господина графа?
– А если гость не придет?
– Он, скорее всего, действительно не придет, но всякое может случиться. Когда запоют вторые петухи, вылезай в окно и беги к своему дружку, красавица…
Сам Аррибо полагал навестить графа еще до первых петухов и подлить ему в бокал с вином снотворной настойки. Разочарования Дюллегрит он в расчет не принимал.
Однако он не учел характера Длинного Ваппера.
Парень с самого прибытия в Курляндию был зол. Танцовщики ждали продолжения его шашней с богатой бегинкой – продолжения не было. Младшая сестра принялась своевольничать, и это было опасное своеволие – выдать Дюллегрит за графа ван Тенгбергена в случае их амурной близости мог бы разве что папа Римский, а найти ей после такого приключения жениха – сложная задача. Йоос от такой невесты отказался бы, а дома, в Антверпене, соседи очень скептически относились и к ее ремеслу, и к поездке в Курляндию, здраво рассуждая, что она может оттуда вернуться отнюдь не девственницей. Позор сестры станет двойным позором брата, не сумевшего уследить за девчонкой, хотя он и поклялся матери, что вернет ее домой точно такой же, какой увез из дома.
Длинный Ваппер оказался догадлив: сбежать ночью из-под его присмотра сестре было мудрено, он не постеснялся бы и привязать ее к кровати, а сбежать от бегинок – запросто.
Он появился возле жилища графа ван Тенгбергена очень не вовремя.
Аррибо и граф сидели возле дома на табуретах, еще один табурет с подносом служил им столом.
Граф, которого Аррибо угостил вином с подмешанной маковой настойкой, уже дремал, рискуя свалиться на траву. Аррибо, не нарушая сонного графского состояния светской беседой, смотрел на небо, вдыхал аромат маттиол, доносившийся из цветника, и слушал шум быстрой речки Алексфлусс, что текла в десятке шагов от его ног. Если бы не черная стремительная вода Алексфлусс, это была бы несравненная тишина: спал городок, спал ветер, спали недвижные кроны лип и дубов. Менее всего прекрасная ночь нуждалась в таком возмутителе спокойствия, как Никласс Пермеке. Но он буквально с неба свалился – Аррибо не сразу сообразил, что танцовщик перепрыгнул на речной берег с моста.
