Семья Звонаревых - Степанов Александр Николаевич (бесплатные онлайн книги читаем полные версии TXT) 📗
28
В штабе Шварц передал артиллеристам приказ: выступать завтра с утра и двигаться через Радом, дальше из-за неисправности железнодорожных путей уже в походном порядке идти на Пинчев и Кельцы. Осада Ивангорода считалась оконченной.
Тяжёлый дивизион в Пинчеве придали гвардейскому корпусу, который после ивангородских боёв, посадив половину солдат с пулемётами на крестьянские подводы, продвигался со скоростью 40-50 вёрст в сутки и, намного обогнав соседние корпуса, неожиданно для австрийцев появился перед Краковом, собираясь с ходу ринуться на штурм северо-восточных и северных фортов Краковской крепости. Гвардия должна была ночным штурмом овладеть Грембаловской группой фортов, к рассвету захватить в Кракове переправы через Вислу. К этому времени обещали подойти соседние корпуса.
Тяжёлому дивизиону предстояло разрушить бетонные укрепления Грембаловской группы, а затем из дальнобойных пушек открыть огонь по переправам на Висле и центру города, где сосредоточились все железнодорожные вокзалы.
Борейко был вызван в штаб гвардии к начальнику артиллерии корпуса герцогу Макленбург-Шверенскому, старому немцу, плохо говорившему по-русски. Фактически всеми делами в корпусе ведал его адъютант поручик Кочаровский, сын командира 1-й тяжёлой артиллерийской бригады. От отца он слышал многое о Борейко и относился к нему почтительно.
В оперативном отделе штаба гвардии на совещании, где обсуждался вопрос об организации штурма Кракова, Борейко ьолча слушал высказывания многих военных специалистов, и только в конце совещания он обратил внимание на трудность стоящей задачи: взять крепость с налёта невозможно, потребуется основательная артиллерийская подготовка. Если даже допустить, что город будет взят, то удержать его трудно: соседние корпуса отстали на 30-40 вёрст.
— Рассчитывать следует только на свои силы, а их не так уж много для взятия первоклассной крепости, какой является Краков. Вывод — со штурмом спешить нельзя, надо хорошо подготовиться к нему, подтянуть осадную артиллерию и соседние корпуса, — закончил Борейко своё выступление.
На совещание подоспел командир 3-го Кавказского корпуса Ирманов. Он энергично поддержал идею немедленного штурма крепости.
— Мой корпус подойдёт завтра к вечеру и сразу бросится в атаку, заверил он.
— Об этом правильнее будет спросить Ваших солдат, Ваше высокопревосходительство, в силах ли они будут это сделать, — с иронией заметил Борейко. — Захватить Краков на один день нет никакого смысла. Зря уложим массу людей, а успех не окупит наших потерь. Мой дивизион готов хоть сейчас открыть огонь по Грембаловской группе фортов. Но что я смогу сделать своими шестидюймовыми гаубицами против железобетонных перекрытий, рассчитанных на калибр вдвое больший? Ничего, кроме шума и небольших вмятин на фортовых казематах!
— Значит, Вы против штурма? — уточнил младший Кочаровский.
— Я против бессмысленной гибели хотя бы одного солдата. А тут совершенно зря погибнет не одна тысяча солдат нашей великолепной русской гвардии. Ведь в ней собран весь цвет молодёжи нашей страны. Против этого я и возражаю самым решительным образом, — объяснил Борейко.
Не дождавшись конца совещания, Борейко отправился в дивизион и стал готовиться к «очередной глупости начальства», как выразился он.
На следующий день был получен приказ подготовиться к ночному штурму Кракова.
Вся тяжесть боя ложилась на плечи пехоты. Артиллерия, лишённая возможности заранее пристреляться к целям, не могла поддержать пехоту в бою.
— Пантофельная почта категорически сообщает, что никакого штурма не будет, Борис Дмитриевич, — с апломбом заявил Заяц. — Посудите сами. Турок завоевал с нами. Значит, супротив его надо посылать солдат. Под Лодзью наши дела «бардзо кепско». Немец давит на нас. Значит, и туда надо посылать солдат. Что же останется для Кракова? Шиш с маслом! А голыми руками крепость не возьмёшь. Вспомните Артур…
— Да ты, Илья Львович, совсем стратегом стал! — удивился Звонарёв.
— Война хоть кому, кроме генералов, ума прибавит, — ответил Заяц.
— Значит, в Краков не попадём? — справился Зуев.
— Да, танцевать краковяк тебе не придётся. Готовь разведку на Грембаловское направление. Будем штурмовать или нет, а на передний край обороны нас завтра вытащат. Район на карте мне уже показали, — напомнил Борейко и они углубились в изучение карты района предстоящего расположения дивизиона.
Когда дивизион уже расположился на бивуак, неожиданно появились приехавшие из штаба корпуса военные агенты: французский — генерал маркиз де ля Гиш, английский — полковник Нокс и японский — майор тяжёлой артиллерии Такояма. Японец прекрасно говорил по-русски, а француз и англичанин беседовали с Борейко через переводчика. Все иностранцы очень интересовались, как собирается действовать тяжёлый дивизион при штурме крепости.
— Как прикажут, так и будем действовать, — хмуро отнекивался Борейко, не желая посвящать иностранцев в свои планы.
Такояма поспешил сообщить, что он участвовал в осаде Порт-Артура в чине лейтенанта. Борейко сразу насторожился и попросил подробно рассказать, где находилась тяжёлая батарея Такоямы и по каким целям она вела огонь. Японец, не подозревая, что перед ним офицеры-артурцы, сообщил, что обстреливал батарею литера Б, второй и третий форты, затем был на горе Высокой и участвовал в потоплении русского флота во внутренней гавани Артур. Стало совершенно очевидно, что в Артуре Борейко и Звонарёв воевали против Такоямы. В свою очередь, Борейко сообщил, что участвовал вместе со Звонарёвым и некоторыми из своих солдат в обороне Артура.
— Где Вы были? — полюбопытствовал японец, ошарашенный такой неожиданной встречей.
— На Электрическом Утёсе, Залитерной и в других местах, — ответил Борейко.
— Электрический Утёс! О, этой батареи боялся весь наш флот! Адмирал Того обещал большую награду нашим артиллеристам, если мы разобьём её. Но до самой сдачи крепости этого сделать не удалось. Русская артиллерия, несмотря на устарелость её по сравнению с японскими орудиями, действовала блестяще. Когда мы подвезли наши одиннадцатидюймовые мортиры, то считали, что Артур больше месяца не продержится. А прошло больше трёх месяцев, пока наконец генерал Стессель сдал крепость. Вчера я получил радостную весть о взятии японской императорской армией германской крепости Циндас. Это была, конечно, пустяковая осада по сравнению с Артурской эпопеей, — уверял Такояма.
Затем он рассказал о помощи, которую Япония оказывает России в этой войне.
— Мы вернули русским все захваченные нами в Артуре военные корабли, поднятые нами со дна гавани и исправленные. «Ретвизан», «Победа», «Пересвет», «Полтава», крейсер «Диана» и Ваш героический «Варяг». Эти корабли должны прибыть в Мурманск и образовать там Северную русскую флотилию для охраны кораблей, доставляющих различные боеприпасы и вооружение русским войскам и флоту.
Продолжая повествование, Такояма сообщил, что Япония вернула России за хорошее вознаграждение все захваченные в японскую войну русские винтовки, пушки, снаряды и патроны. Кроме того, продала несколько сот тысяч винтовок своей системы «арисака» с полным боевым комплектом патронов к ним.
— Япония верный друг своих союзников и готова им помогать, чем только может, — уверял он, расцветая неизменной улыбкой.
Было уже поздно, когда иностранцы, убедившись, что у Борейко ничего толком не узнаёшь, отправились в соседнюю деревню, где им был приготовлен ночлег.
— Интересно знать, в какую копеечку влетела нам покупка наших старых кораблей! — заметил Борейко, когда иностранцы удалились. — Сейчас это совершенно устаревшие суда, слабые и тихоходные, непригодные для серьёзных боёв. Да и наши винтовки были со старыми прицелами, для стрельбы тупоконечными пулями. Их тоже надо переделывать. Японские пушки и винтовки тоже не новинка. В общем, накупили всякую рухлядь, причём заплатили в три раза дороже, чем она стоит. Эти расходы тоже следует отнести за счёт японской войны. Помимо ста восьмидесяти миллионов рублей контрибуции, уплаченной японцам за так называемое «содержание пленных», стоившее не более десяти, много — двенадцати миллионов рублей, мы уплачиваем теперь не один десяток миллионов золотых рублей за это старьё.
