В тени богов. Императоры в мировой истории - Ливен Доминик (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений TXT, FB2) 📗

Тай-цзун был не безгрешен. К моменту своего восшествия на престол в возрасте 26 лет он уже семь лет занимал высокие посты в военном командовании, правительстве и при дворе. Император, писал он, не может просто следовать моральному кодексу конфуцианского благородного мужа. Одной добродетелью не обеспечить безопасность имперских границ, интересы государства и общества должны стоять превыше всего. Хотя во всем требуется умеренность, род людской нужно закалять твердостью, а при необходимости и жестокостью:

Людей в целом и эффективных министров в частности не пристало делить на хороших и плохих. Нужно принимать человеческие несовершенства и выбирать людей, подходящих для конкретной работы. Императору не стоит ожидать любви. Он всегда в центре внимания и потому неизбежно становится объектом бесконечной критики. Его успехи списываются на удачу, а провалы – на глупость и злой умысел. Следуя совету одного министра или одной группы, он всегда вызывает неприязнь и зависть со стороны других. Если он слишком прост в общении с чиновниками, то его подданным приходится несладко. Если он слушает друзей и близких, осуждающих министров, то справедливости и эффективности государству не видать. Но министры могут быть коварны и вероломны, поэтому императору нужно сохранять бдительность. Явно намекая на недавние события, Тай-цзун отмечал, что министров следует сурово наказывать, если они говорят о своем несогласии с выбором компетентного наследника и отдают предпочтение слабаку, которым легче управлять. Но прежде всего правитель должен помнить о хрупкости и недолговечности человеческой и особенно политической жизни: “Тот, кто поутру доволен, к вечеру тревожится”. Тай-цзун завершил свое послание к министрам такими словами: “Нынче [я] грубо излагаю свои краткие суждения, чтобы показать, что у меня в мыслях и что меня заботит”⁹.

Второе наставление Тай-цзун написал через 21 год на посту правителя. В 640-х годах он столкнулся с серьезными трудностями. Провал вторжения в Корею в 645 году стал его первым значимым поражением в войне. Но главное, что император столкнулся с вековечным кошмаром стареющих монархов – вопросом о престолонаследии. Сразу после восшествия на престол Тай-цзун назначил наследником своего старшего сына, рожденного императрицей. Это позволило ему продемонстрировать уважение к конфуцианским принципам и стать образцовым монархом в глазах китайской элиты. Но к 640 году – по крайней мере если верить официальной хронологии – наследник стал проявлять признаки психической неуравновешенности. Китайским придворным претила его любовь ко всему тюркскому, не говоря уже о заведенном им гомосексуальном романе. Чувствуя, как нарастает гнев отца, наследный принц составил довольно жалкий план сместить Тай-цзуна и был отправлен в тюрьму.

Попытки императора найти другого зрелого и компетентного наследника среди старших сыновей провалились: по крайней мере в одном случае вокруг принца, которому Тай-цзун в тот момент отдавал предпочтение, быстро возникла опасная фракция. Наконец, предчувствуя дурное, император уступил своим самым надежным советникам и назначил наследником 15-летнего принца Ли Чжи, которого отправил к проверенным наставникам, чтобы они подготовили его к будущей роли. Императрица к тому времени уже умерла, и больше всего в этом вопросе Тай-цзун доверял мнению ее брата Чжансунь У-цзи. Существенную роль в подготовке Ли Чжи сыграл и сам император: наследнику выделили покои рядом с покоями отца, и он вместе с Тай-цзуном присутствовал на советах и аудиенциях. Тай-цзун обучал сына управлению государством в их личных покоях, а затем на публике интересовался его мнением и хвалил его суждения. Тем не менее до самой своей смерти в 648 году Тай-цзун не мог отделаться от глубокого страха, что характер его сына-подростка, не говоря уже о его недостаточной зрелости, не позволит ему стать успешным императором и обеспечить выживание династии Тан. Таков контекст, в котором следует трактовать второе наставление Тай-цзуна – “Правила императоров”.

Тай-цзун адресовал “Правила” и своему сыну, и наставникам наследника, и будущим министрам. Император писал:

Своему сыну Тай-цзун написал, что юность и воспитание не позволяют ему понять, как быть правителем, руководить министрами, разбираться в реалиях повседневной жизни его подданных и внимать их нуждам. Хорошему правителю следует прежде всего прекрасно разбираться в людях, но обрести этот навык сложнее, чем любое другое знание и мудрость, “и это нужно обязательно учитывать”¹⁰.

Во многом “Правила императоров” повторяют “Золотое зерцало” и беседы Тай-цзуна с министрами. Прежде всего, в них снова перечисляются личные качества и идеалы, принципиально важные для эффективного, но добродетельного правления. Однако в завещании ощущается спешка и пессимизм, поскольку он вспоминал о своих трудностях и размышлял о том, какая огромная ответственность скоро ляжет на плечи его юного наследника. Император писал, что “государство – это священный сосуд”, и потому монарх несет перед Небом ответственность за его сохранность. Божественная в одном смысле, империя также создавалась усилиями монархов, начиная с легендарного Желтого императора, но также отцом и дедом Ли Чжи. Им наследник тоже многим был обязан. Имперские посты должны были казаться его подданным величественными священными горами, “высокими, недвижимыми и исполненными достоинства”. Монарх должен был вселять трепет, чтобы его приказы слышались и исполнялись по всей огромной империи, но вместе с тем проявлять великодушие и ценить свой народ. Высокие идеалы и прекрасная самодисциплина должны были сочетаться с реализмом и гибкостью в руководстве министрами. Мы не можем сказать, какое влияние эти предостережения и наставления оказали на наследника Тай-цзуна, который был еще подростком. Было бы странно, если бы его – как и многих других наследников императорских престолов – порой не поражала тяжесть будущей ответственности. Тай-цзун был самоотверженным и добросовестным наставником. Тем не менее у его сына наверняка не только проскальзывали мысли о том, что он, возможно, не справится со своей будущей ролью, но и возникали опасения, что он никогда не сможет сравниться со своим великим отцом.

Помимо нравственных поучений, Тай-цзун включил в свое сочинение и практические советы, основанные на его многолетнем опыте в политике и администрировании. Опаснее лести и личных амбиций, по его мнению, были всевозможные клики и фракции: “Объединяясь в группы, – писал Тай-цзун, – [чиновники и придворные] поддерживают друг друга (в своих коварных устремлениях), и нет такого места, куда они не могли бы проникнуть. Предвзятые и слепые к общим принципам, они работают вместе”. Тай-цзун ссылается на древнюю мудрость: “Узнать – нетрудно, а вот воплотить – нелегко”. Внедрить политику было гораздо сложнее, чем разработать ее. Но сложнее всего было привести ее к успешному завершению. Руководя людьми и институтами, правитель сталкивался с бесконечной чередой проблем, но ему не пристало колебаться, впадать в отчаяние и идти по простому и соблазнительному пути потакания себе, праздности и невыполнения собственного долга. Все люди должны следовать истинному Пути, чтобы вести достойное и осмысленное существование. И тяжелейший Путь лежит перед императором. Тай-цзун подходил к своим задачам столь же серьезно, как Марк Аврелий. Он проповедовал такие же иерархические и, говоря современным языком, элитистские ценности. В целом оба императора справлялись с возложенными на них задачами превосходно. Но характер и идеалы Тай-цзуна не вынуждали его подавлять свои эмоции в той же степени, в которой это приходилось делать Марку Аврелию. Все всякого сомнения, он больше наслаждался жизнью, чем его древнеримский визави¹¹.