Полые холмы - Стюарт Мэри (книги онлайн полные txt) 📗
– Неверно, Лукан, – ответил я. – Он жив, здоров и благоденствует. И быстро растет. Не бойтесь, он явится, когда будет нужда.
– Ага! – Он с облегчением перевел дух. – Значит, правда, что он у тебя. Эта новость исцелит если и не короля, то королевство. Ты привезешь мальчика в Лондон?
– Сначала я должен видеть короля. А там посмотрим.
Царедворец чувствует, когда разговор исчерпан. Лукан больше не задавал вопросов и стал обсуждать более общие новости. Он пересказал мне с подробностями то, что я знал в целом из писем Эктора. Оказалось, что Эктор не преувеличил опасность. Я нарочно не расспрашивал о возможных угрозах с севера, но Лукан сам завел об этом речь. Он рассказал о том, что к северу от Регеда вдоль старого вала Адриана увеличены гарнизоны крепостей, и о том, какое участие принимает Лот в обороне северо-восточных берегов.
– У него там дело не спорится. Не потому, что участились набеги, скорее наоборот, последнее время там довольно спокойно, так что, вероятно, именно из-за этого. Малые царьки не доверяют Лоту; говорят про него, что он жесток, скуп при дележе добычи и заботится только о себе; и, видя, что настоящей драки пока нет и поживиться нечем, они уходят от него и уводят воинов домой обрабатывать землю. – Он презрительно хмыкнул, насколько это позволительно придворному. – Глупцы, они не понимают, что нравится им их вождь или нет, но если они не хотят сражаться, то скоро им будет нечего обрабатывать, да и не для кого – ни земли, ни семей.
– Но Лот заинтересован главным образом в союзе с южными соседями. Его связи с Регедом крепки? Почему к нему относятся с недоверием? Подозревают, что он норовит поживиться за чужой счет? Или тут еще что-то другое?
– Этого я не могу тебе сказать, – каменным голосом ответил Лукан.
– А больше у Утера нет никого, кто мог бы командовать на севере?
– Разве что он сам возьмется. А ставить кого-то над Лотом он не может. Его дочь сговорена за Лота.
Я удивился.
– Его дочь? Стало быть. Лот все же согласился взять Моргаузу?
– Да нет, не Моргаузу. Этим браком Лотиана не соблазнить, хотя она и выросла красавицей. Лот честолюбив, он не станет волочиться за побочной дочерью, когда можно получить законную принцессу. Я имел в виду дочь королевы, Моргиану.
– Моргиану? Да ведь ей едва ли пять лет!
– Тем не менее она сговорена. А слово короля обязывает, сам знаешь.
– Да, кому и знать, как не мне, – сухо отозвался я, и Лукан понял, что я думаю о своей матери, которая родила меня Амброзию, не связав его ничем, кроме тайного обещания, и о своем отце, который соблюл это тайное обещание, как священную клятву.
Впереди показались стены Лондона; бесчисленные возы и тележки катили по дороге, поспешая на утренний рынок. Речи Лукана дали мне пищу для размышлений, и я был рад, когда оттянувшийся было эскорт теперь плотно сомкнулся вокруг нас, и Лукан смолк, предоставив меня моим мыслям.
Я предполагал, что застану Утера в окружении придворных и занятого хоть какими-то делами; но он лежал у себя в опочивальне и был совершенно один.
Меня провели к нему по королевским покоям, где лорды, военачальники, слуги – все собрались в ожидании, храня настороженную тишину, которая была красноречивей слов. Вельможи тихо и озабоченно переговаривались, скучившись по двое, по трое; слуги не находили себе места, а в коридорах толпились просители и торговцы, но вид у них был понурый, изверившийся.
Вслед мне поворачивались головы, побежал шепоток, обгоняя меня, точно ветер на безлюдной равнине, и один христианский епископ, совсем забывшись, во всеуслышание произнес: «Слава богу! Теперь наконец чары будут сняты». Кое-кто из знакомых устремились было мне навстречу с радостными возгласами и расспросами, но я только улыбнулся, покачал головой и поспешил мимо, обменявшись с ними кратким словом приветствия. При этом, помня, что где короли, там козни и предательство, я пристально заглядывал в знакомые лица: меж этими рыцарями в латах и драгоценных каменьях, быть может, есть и такие, кто не рад моему возвращению, кто желает падения Утера прежде совершеннолетия его сына, кто враг Артуру и тем самым также и мне.
Иных там я знал хорошо, но и этим старался повнимательнее заглянуть в глаза. Валлийские вожди: Инир из Гуэнта, Мадор и Гвилим из моей родной земли Дифед, из Гвинедда не сам Маэлгон, но один из его сыновей, Кунедда. Рядом, окруженные земляками, Брихан и Цинфелин из Корнуолла и Нентрес из Гарлота, которые тогда вместе с Утером проехали мимо меня у Тинтагеля. Потом люди с севера: Бан из Бенойка, здоровяк и красавец, очень смуглый, может быть тоже, как мой отец и я, потомок испанца Максима; рядом с Баном его кузен из Бретани, чье имя я не смог вспомнить; Кадви и Боре, два мелких царька из Регеда, соседи Эктора; и еще его сосед, Аррак, один из многочисленных сыновей Кау из Стрэтклайда. Этих я взял на заметку, помня все, что мне было про них известно. Пока что никаких зловещих признаков, но надо быть настороже. Самого Регеда я не увидел, и Лота тоже – это означало, что дела на севере требовали их присутствия еще настоятельнее, нежели болезнь короля. Но зять Лота, Уриен, худощавый и рыжий мужчина, со светло-голубыми глазами и скорым румянцем ярости, был здесь, и Тудваль из Динпелидра, который во всем с ним заодно, – тоже, а также и его побратим Агвизель, о чьей жизни в холодной башне близ Бремениума ходили кое-какие странные слухи.
Были там и другие, кого я не знал, этих я обвел взглядом мельком, на ходу. Их имена можно было узнать потом у Лукана или у Кая Валерия, сторожившего на пороге королевской опочивальни. Рядом с Валерием стоял молодой человек, который показался мне знаком: крепкий, загорелый, на вид лет двадцати. Он мне кого-то напоминал, но я так и не догадался, кто это. Юноша смотрел на меня в упор с королевского порога, но не приветствовал меня ни словом, ни жестом. Я спросил шепотом у Лукана:
– Вот тот молодчик у двери, рядом с Валерием. Кто он?
– Кадор Корнуолльский.
Теперь я узнал это лицо, виденное мною в последний раз в полночь над телом Горлойса в замке Димилок. Оно не изменилось: те же льдистые голубые глаза, сведенные в одну линию брови. Лицо воина, с годами совершенно уподобившегося отцу и такого же, как он, грозного.
Наверно, дальше можно было не искать. Изо всех присутствующих у него было более всего причин меня ненавидеть. И он находился при короле, хотя Лукан говорил, что ему поручена охрана Ирландского берега. В отсутствие Регеда и Лота он был здесь ближайшим родичем Утера, не считая, конечно, меня.
Я прошел в одном ярде от него и нарочно посмотрел ему прямо в глаза, а он не отвел взгляда, но не поклонился и не приветствовал меня. Голубые глаза глядели холодно и бесстрастно. Ну что ж, подумал я, здороваясь с Валерием, посмотрим. Почему он здесь, я без труда узнаю у самого Утера. Как узнаю и то, много ли может ожидать для себя юный герцог в случае, если король не поправится.
Лукан прошел вперед оповестить короля о моем прибытии. Теперь он появился на пороге и знаком пригласил меня войти. Вместе с ним вышел Гандар. Я хотел было остановиться и перемолвиться словом с королевским лекарем, но он поспешно покачал головой.
– Нет, нет. Он ждет тебя безотлагательно. Клянусь Змеей, Мерлин, я рад тебя видеть! Но будь осторожен... Вон он зовет. Потолкуем позже.
– Хорошо. Спасибо.
Из глубины опочивальни опять донесся повелительный призыв. Гандар шагнул в сторону, пропуская меня, и я на мгновение встретился с его хмурым, озабоченным взглядом. Слуга затворил двери, и я остался один на один с королем.
Он оказался на ногах и одет: на нем был халат, распахнутый спереди, снизу рубаха, пояс, шитый драгоценными каменьями, за поясом – длинный кинжал. Королевский меч Фалар покоился на подставке у стены за кроватью под золотым драконом. Было еще лето, но ночью поднялся холодный северный ветер, и я был рад – видно, разнежился в своих странствиях, – что в пустом очаге пышет теплом медная жаровня и кресла придвинуты к ней.
