Птица войны - Кондратов Эдуард Михайлович (книги полностью бесплатно .TXT) 📗
Побродив по бревнам боевого настила, Генри спустился по лестнице на территорию па и, отдав свои вещички женщинам, отправился на поиски свободной лопаты, копалки или топора. Найти себе инструмент оказалось непросто: каждый принес из дому свой собственный. Генри хотел было уже обратиться к распорядителям работ, когда его окликнул Тауранги.
— Хаэре маи, Тауранги, — обрадованно крикнул Генри и поспешил к другу.
Они коснулись носами, и Генри бросилось в глаза, что щеки и лоб Тауранги раскрашены ярче, чем обычно. Желтые и белые спирали были нарисованы, видимо, только что: кое-где поблескивали невысохшие мазки. Одет был Тауранги с непривычным для него щегольством: набедренная повязка переливалась многоцветным орнаментом, в волосах торчало четыре пера вместо двух, по кромке плаща вилась алая шелковая ленточка, некогда купленная в Окленде.
Уловив в глазах Генри вопрос, Тауранги поспешил объяснить:
— Я ухожу, друг Хенаре. Это совсем недалеко, я вернусь на рассвете, не позже. Те Нгаро зовет союзников сражаться с пакеха. Четверо наших людей уже ушли, чтобы передать его слово. Ухожу и я. Вожди нгати-ватуа называют отца своим братом. Сегодня я напомню им об этом.
— Ты считаешь, Те Нгаро в одиночку не справится? — без обиняков спросил Генри.
Тауранги пожал плечами:
— Разведчики видели: пакеха приближаются к па. Их вчетверо больше, чем было. Не забудь, что и ваикато уже где-то рядом. Они будут мстить за позор Хеухеу и не поскупятся на войско. Тем хуже для них. Но одним нгати будет трудно справиться со многими собаками, которые вцепятся в бока и спину.
— Так-то оно, конечно, так… — пробормотал по-английски Генри. Ему очень хотелось верить, что па — неприступная крепость и что войска нгати сильнее любого противника, но если даже Тауранги сомневается…
— Друг Хенаре!
Генри поднял глаза.
— Хенаре, я искал тебя, чтобы сказать: друг, сегодня тебе нужно в последний раз оглядеть углы сердца, — волнуясь, заговорил Тауранги. Он взял в руки прислоненное к частоколу ружье. — Вот ружье, я добыл его в бою. Оно хорошее, меткое. Подарю Хенаре, решил я. Но сможет ли Хенаре выстрелить в людей своего племени? Уверен ли он, что белокожие пакеха — его враги?
Генри молчал. Вопрос Тауранги упал как соль на рану. Да, нгати — его друзья, в этом он убежден. Но разве он чувствует себя готовым к убийству незнакомых ему Майклов и Джонов? В лагере англичан он впервые мысленно спросил себя об этом, но увильнул от прямого ответа. Сейчас лукавить было нельзя. Не только перед Тауранги — перед собой.
— Друг, я не знаю… — Генри заставил себя посмотреть в глаза Тауранги. — Мои братья по крови неправы, отбирая у нгати землю. Я осуждаю пакеха. Но вряд ли я буду способен целиться в них из твоего ружья.
Сын вождя спокойно выслушал его и кивнул. Похоже, иного ответа он и не ждал.
— Друг, началась война, — сказал он невесело. — Если ты останешься в па, у тебя не будет выбора. Ты должен будешь воевать, потому что у нгати воюют даже старухи и дети. И я говорю тебе: идем! Я выведу тебя за частоколы, и ты сегодня же вернешься к отцу. Пусть наша война не коснется тебя, друг Хенаре.
Уйти?!
Кровь бросилась в лицо Генри Гривса. Удрать из па, когда опасности еще нет и в помине, не зная толком, как развернутся события, не повидав Парирау… Генри протянул руку.
— Дай мне ружье, Тауранги! — сердито выпалил он. — Я остаюсь. Зачем я поселился у нгати? Чтобы при первом же выстреле покинуть их? Нет!
Тауранги, сдвинув брови, смотрел на него. Его молчание несколько охладило Генри.
— Я жалею, Тауранги, что мне не успели сделать татуировку воина, — продолжал он уже менее запальчиво. — Но ведь я хотел стать настоящим нгати. Прости мою слабость и дай ружье. Оно будет метко стрелять, друг!
Тауранги сжимал вороненый ствол и упорно молчал.
— Возьми, Хенаре… — наконец, проговорил он и с неохотой протянул ружье Гривсу. — Проводи меня, друг. Мне пора…
Так же нерешительно он снял с пояса полный патронташ. Оглядел его со всех сторон, вздохнул…
Генри проводил друга до ворот па. После того как за Тауранги и двумя его спутниками был поднят мост через ров, он вдруг почувствовал облегчение. Все определилось. Воевать так воевать!
С ружьем в руке он отправился искать Парирау и на удивление быстро нашел ее. В окружении женщин она сидела на корточках возле земляной печи. Рядом стояли корзины с печеной кумарой. Она не постеснялась досужих глаз — при виде Генри заулыбалась и подбежала к нему.
— Хаэре маи, Хенаре! Ты настоящий воин! — восхищенно воскликнула она и с боязливым почтением потрогала затвор. — Ты похож на Матакаури…
Генри вспомнил: в поэтичной маорийской легенде юноша Матакаури идет на битву ради спасения Манаты, своей возлюбленной, и, разумеется, побеждает великана.
— В сказках всегда хороший конец, дорогая Маната, — улыбнулся он. — А в жизни?
Парирау, стесняясь, обхватила руками его локоть и уткнулась в плащ.
— Ты возьмешь меня в жены, Хенаре? — еле слышно спросила она. — Тауранги сказал мне: «Люби Хенаре и не думай больше ни о ком».
Бамм! Бамм! Неожиданное буханье гонга заставило их вздрогнуть. Эти сигналы были уже знакомы Генри Гривсу: объявлялась боевая тревога.
— Парирау, — торопливо проговорил он, сжимая округлое плечо девушки. — Когда стемнеет, приходи ко мне… Как тогда, помнишь? Моя хижина — третья от…
— Что ты, Хенаре! — Парирау в испуге прикрыла ему рот ладошкой. — Когда кругом война, боги держат любовь под запретом. Нет, нет, нельзя!.. Смотри, люди бегут к палисаду, они хотят увидеть врагов. Скорее, Хенаре, за мной!..
Любопытство светилось в глазах девушки. Отпрянув от Генри, она призывно махнула ему рукой и со всех ног бросилась к частоколу. Генри, не успев опомниться, почти сразу же потерял Парирау из виду. Он тоже побежал вперед и смешался с толпой, которая поднесла его к одной из лестниц, ведущих на боевой настил. Наверх поднимались только вооруженные воины, все остальные теснились внизу, задрав головы и жадно ловя возгласы наблюдателей.
В руках у Генри было ружье, на плечах — одежда воина. Раздумывать он не стал — решительно поставил ногу на перекладину и полез. Оказавшись на бревнах настила, он осторожно поднял голову над верхушкой частокола и осмотрелся. Склоны холма и долин были по-прежнему безлюдны.
— Где же пакеха? — повернулся он к соседу, совсем еще молодому воину. Припухшее от недавней татуировки лицо юноши взволнованно дергалось.
— Там! Смотри, пакеха там! — закричал он в сильном возбуждении и несколько раз ткнул пальцем в сторону рощи.
Генри взглянул. В самом деле, внизу, вдоль опушки рощи, колонной двигались темно-красные фигурки. Сбоку гарцевали несколько всадников — должно быть, офицеры. А за колонной солдат — опять лошади. И еще… Что это блестит?
Генри сощурился: неужели пушки? Через несколько секунд сомнения отпали: да, самые настоящие орудия. Одно, другое… А вот вынырнуло и третье. Значит, господин губернатор решил грабить всерьез, с артиллерией… Подлецы!..
Отряд англичан держал курс на покинутую людьми каингу. Когда до деревенской изгороди осталось ярдов двести, колонна развернулась в цепь.
«Ну, ну, атакуйте, — злорадно подумал Генри. — Так вас там и ждали…»
Солдаты продвигались по отлогому склону очень медленно, со всеми предосторожностями. Смотреть на них долго было неинтересно. Тем более, что за спиной на площади началась хака — военный танец маорийцев, о котором Генри слышал так много.
Танец был и в самом деле необыкновенным. Несколько десятков ярко раскрашенных воинов, располагаясь то тесными рядами, то группами, с диким воплем мчались вперед, потом на мгновение замирали на месте и вновь кидались — теперь уже в сторону или назад. Они внезапно садились и с криком вскакивали, разом подпрыгивали и били о землю ногами, взмахивали ружьями и потрясали палицами. Чтобы испугать воображаемого врага, они яростно поводили вытаращенными глазами и подрагивали мускулами, а в знак презрения к нему высовывали язык и корчили дикие гримасы. В движения хаки воины вкладывали столько серьезности и страсти, что в какой-то момент танец переставал казаться танцем и напоминал подлинную, а не имитированную битву с невидимым врагом.
