Графиня Козель - Крашевский Юзеф Игнаций (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
– Государь мой, – сказала она, – разве я не должна каждодневно благодарить тебя? Но если бы ты видел эти устремленные на меня завистливые глаза, эти гневно сжатые губы, ты понял бы, почему я вернулась домой грустная.
Август все еще усмехался.
– Трагикомедия жизни, – произнес он равнодушно, – у меня есть свой Карл Двенадцатый, у тебя свой Флемминг! У каждого свои огорчения, но жизнь… есть жизнь… Будь же веселой!
– Не могу, – ответила Козель.
– Для меня! – настаивал Август.
Анна взглянула на короля и скорей благоразумие, чем чувство, вызвало улыбку на ее крохотных устах.
– Если б я могла денно и нощно смотреть на тебя, быть с тобой рядом, – сказала Анна, присаживаясь к нему, – я всегда была бы веселой, всегда бы смеялась. Будь моя воля, я б ни на минуту не выпускала тебя из своих объятий. Увы, ты вырвешься, поедешь в свет, и, кто знает, каким вернешься?..
– Только бы не таким пьяным, как сейчас, – с холодным смехом ответил Август, – люблю вино, но терпеть не могу, когда оно берет верх надо мной.
– А когда ты вернешься, государь мой? – спросила Козель.
– Спроси у астрологов: я не знаю. Мы едем в Берлин. Одно меня утешает, Брандербурги померкнут после дрезденских торжеств. Фридричек будет развлекать нас солдатами, а за столом морить голодом. Берлин после Дрездена! – воскликнул Август. – Это меня бесконечно радует, я для того лишь еду, чтобы насладиться победой. И заранее в ней уверен.
– Возвращайся, государь, преданным и верным, – добавила одной только думой озабоченная Козель.
– Из Берлина? – засмеялся Август. – Там ни мне, ни тебе никакая опасность не грозит, самый добродетельный из дворов и к тому же самый скучный.
– А Дессау? – шепнула Анна.
Король покачал головой.
– Да, она была очень красива, но будь она католичкой, ей следовало бы стать монахиней. Галантного обхождения не понимала, обижалась по пустякам. Нет, я таких не люблю.
Август попробовал подняться и потер рукой лоб так неосторожно, что сдвинул свой завитой парик, Анна поправила его; король стал целовать ей руки.
– Моя Анна, – сказал он, – я уезжаю, и у меня к тебе единственная просьба: я помирил тебя с Флеммингом, так заключите мир навсегда, перестаньте грызться друг с другом.
Анна нахмурилась.
– Ваше величество, соблаговолите сказать это Флеммингу, а не мне. Он не оказывает мне должного уважения, он мой завзятый враг. Графиня Козель, жена Августа…
Король, услышав это, странно усмехнулся, глаза его злобно сверкнули.
– Графиня Козель, – гордо продолжала Анна, – не должна, не может повиноваться какому-то Флеммингу; ей незачем бояться его и уступать ему.
– Но я не выношу раздоров…
– Прикажите ему быть более сговорчивым, посоветуйте уважать меня, мать ваших детей, это будет лучший способ установить мир.
Король ничего не ответил, прощание было молчаливым. Анна с нежностью обняла Августа, он оперся о колонну, чтобы удержаться на ногах, она протянула ему руку. Несколько шагов отделяло их от двери, за порогом ждали камергеры. Король вышел с нахмуренным челом. Кто может знать, что творилось в таинственных глубинах королевской души, действительно ли он хотел, чтобы мир воцарился при дворе, или предпочитал войну? В тот же вечер, злой и раздраженный, король велел позвать Флемминга.
– Графиня Козель жалуется на тебя, старина, – сказал Август насмешливо, – надо уступить ей, что-то пропустить мимо ушей, а кое-что и простить. Ты знаешь характер этой женщины, я ведь терплю…
– Ваше величество, – возразил Флемминг, бывавший на короткую ногу с королем, – ваше величество, вы – совсем другое дело. Любовь госпожи Козель вознаграждает вас за огорчения, которые вы терпите.
– А мою любовь ты в расчет не берешь?
Флемминг низко поклонился.
– Вы знаете, ваше величество, я в расчетах не силен.
– Будь добр, наладь с ней отношения, – повторил Август.
– Это невозможно, ваше величество: быть ее слугой я не могу, льстить и лгать не умею, а кланяться мне трудно, спина у меня старая.
Король засмеялся.
– Графиня и впрямь тебя не любит, – отозвался он, – она уверяет, что ты похож на обезьяну, но я с ней не согласен.
Флемминг поднял голову, глаза его пылали гневом, он попытался было сказать что-то, но тут же умолк.
Пожелай король поссорить их навеки, лучшего способа он бы придумать не мог.
Здесь, пожалуй, уместно поближе познакомиться с человеком, оказавшем решающее влияние на дальнейшую судьбу нашей героини.
Граф Якоб Генрих Флемминг дольше других придворных пребывал в милости короля Августа II и, по свидетельству современников, был при дворе очень влиятельным человеком. Ходили слухи, будто польской короной Август был обязан Флеммингу. Одна из кузин Флемминга в 1684 году вышла замуж в Польше за казнохранителя, хелмского сановника Пшебендовского; через нее главным образом и возникли у генерала связи в Польше. Флемминг был для своего времени человеком образованным и более дипломатом, чем солдатом, хотя избрал военное поприще. Он был пронырлив и хитер, как все знаменитые дипломаты того времени, а в политике придерживался правила Макиавелли: все средства хороши, если они ведут к цели.
При дворе Флемминг, мечтавший о неограниченном влиянии и власти над королем, старался ловко отстранить всех своих соперников. Помехой был Гойм, и Флемминг исподтишка рыл ему яму; он боялся влияния графини Козель и искал, кем бы заменить; опасным казался ему Шуленбург, и он давно точил на него зубы.
Под рукой у Флемминга всегда были его ставленники, обязанные ему своим положением, жаждущие занять освободившиеся посты. Вацдорф, Мантейфель, Вакербарт ожидали своего часа и преданно служили Флеммингу. Самонадеянный генерал любил говорить своим приближенным: «Мой принцип таков: людей создают обстоятельства; способности же есть у каждого, был бы случай проявить их. Я – лучший тому пример. Готовился к военной деятельности и о большем не мечтал, как получить полк, а теперь я – первый министр и фельдмаршал. Управляю, можно сказать, Польшей и Саксонией, не зная законов этих стран и, тем не менее, с честью справляюсь со своими обязанностями».
Самонадеянность и заносчивость были, по-видимому, главными свойствами Флемминга. Не скоро выявилось, что ему не хватает военного опыта, а быть министром он просто не способен. Флемминг казался человеком темпераментным, энергичным, веселым, кутилой и немного солдафоном; приказания он отдавал смело, коротко, решительно. Часто выходил из себя, но остроумной шуткой обезоруживал людей. Почти ровесник короля, Флемминг был его другом, сотрапезником и наперсником. Случалось, после бурного веселья Флемминг злоупотреблял близостью с Августом, но умел всегда ловко выпутаться из неприятного положения.
Жил Флемминг по-княжески, у него было несметное количество слуг и сотня лошадей в конюшне. В его приемной, словно у короля, всегда толпились министры, сановники, чужестранцы. Он свободно говорил по-французски, по-польски и латыни, умел работать, не пренебрегая, впрочем, кутежами, легко мог провести ночь без сна, умел пить и не напиваться, вздремнуть с четверть часа на стуле и встать бодрым; не мудрено, что он завоевал исключительное положение при дворе, где остальные способны были лишь веселиться и интриговать.
Характер у Флемминга был железный, иной раз он казался флегматичным, несмотря на свой темперамент, но всегда был себе на уме.
Неказистый, низкого роста, приземистый, тучный, с лицом одутловатым и красным, хотя черты его были довольно тонкие, генерал, вопреки моде того времени, не носил парика, а в собственные длинные волосы вплетал несколько локонов.
Он любил деньги, спекулировал, торгуя поместьями, без колебаний выговаривал для себя при больших сделках весьма значительные суммы, так что король, узнав однажды, что генерал положил в карман пятьдесят тысяч, сказал ему: «Послушай, Флемминг, я знаю, сколько ты прикарманил, многовато, друг, отдай мне половину». Флемминг повиновался. Не правда ли, оба хороши, и хозяин и слуга?
