Хищник. Том 1. Воин без имени - Дженнингс Гэри (читать книги без регистрации .TXT) 📗

– Nihil [70], – угрюмо согласился Вайрд. – Теперь я подожду появления здесь гунна и последую за ним, когда тот уйдет. Скажи ему, Калидий, что ты согласен со всеми их требованиями и чтобы он поторопился обратно, сообщить об этом своей банде.

– Отлично. А что ты собираешься предпринять потом?

– Во имя тяжелых медных ног фурий, откуда мне знать? Я должен хорошенько все обдумать.

– И заранее подготовиться. Воины, лошади, оружие – я дам тебе все, что понадобится.

– Ну, это не под силу не только тебе, но и самому императору. Что мне нужно, так это способность Альбериха быть невидимым и неизменное везение Ариона. Как и гунны, я должен похитить заложников тайком. Но я не могу после этого нестись по лесу со слабой женщиной, которая вот-вот родит, а кроме того, еще и искалечена. И пешком, и верхом нас, без всяких сомнений, схватят.

Легат подумал и произнес:

– Это прозвучит так же бессердечно, как и твои предыдущие слова, Виридус. Но не мог бы ты спасти по крайней мере мальчика, моего внука Калидия?

– Акх, это, конечно, уже более выполнимое предприятие, да, тут шансы на успех выше. Ты говорил, ему шесть лет? Значит, он способен идти вместе со мной. И все-таки будет непросто украсть даже маленького мальчика из лагеря, где полно охраны.

Наступила долгая пауза.

Затем заговорил я, впервые сделав это без разрешения. Очень неуверенно, тихим голосом я произнес всего одно слово:

– Подмена.

Оба мужчины повернулись и уставились на меня в изумлении, словно не понимая, кто я такой и откуда взялся. Однако их недоумение и возмущение тем, что я вообще набрался наглости заговорить, сменилось возбуждением, когда я пояснил свою мысль:

– Калидия надо подменить одним из харизматиков.

Оба мигом перестали глазеть на меня и уставились друг на друга.

– Во имя Митры, остроумная идея, – сказал легат Вайрду и затем, уже в лучшем настроении, даже весело, насколько это было возможно в данной ситуации, спросил его: – Кто из вас двоих, ты сказал, ученик?

– Во имя Митры, Юпитера и Гаута, мальчишка и впрямь схватывает все на лету, – с гордостью произнес Вайрд. – Быстро он научился от меня ненависти к людям. Гуннов, несомненно, надо обмануть, подсунув им харизматика. Ты едва ли согласишься пожертвовать кем-нибудь из обычных детей, Калидий.

Легат, не удостоив его ответом, обратился ко мне:

– Я сам не видел стада каплунов этого торгаша. Там есть хоть один мальчик, кто бы мог подойти?

Я ответил:

– Двое или трое, думаю, подходящего возраста, clarissimus. Но ты сам должен решить, есть ли там кто-то достаточно похожий на твоего внука. Сириец повел их всех в бани, но они, возможно, уже вернулись в барак к этому времени.

Легат сказал:

– Нет, бьюсь об заклад, что они все еще совершают омовение. – И добавил, уже зло: – Ты, очевидно, не знаком с римскими банями, парень, если ты вообще когда-нибудь бывал хоть в какой-нибудь бане.

Вайрд громко фыркнул:

– Не слишком-то вежливо, Калидий, насмехаться над тем, кто оказал тебе любезность. Торн чрезвычайно чистоплотный мальчик. Как и я, он просто мечтает вымыться с тех пор, как мы сюда прибыли.

– Мои извинения, Торн, – сказал легат. – Я тоже с удовольствием вымоюсь сегодня еще раз, после того как побывал рядом с этим чудовищно вонючим рабом. Давайте-ка сходим в бани все втроем. Signifer Пациус узнает, куда именно отправился сириец.

Я обратил внимание на то, что Калидий, произнося «Торн», очень четко и твердо выговаривает «т». На самом деле руна, обозначающая первую букву моего имени, читается как нечто среднее между «т» и «ф» и в устах готов может звучать как «Форн». Впоследствии я узнал, что урожденные римляне, уж не знаю почему, просто не способны произнести этот звук, несмотря на то что огромное количество слов пришло в их язык из греческого или готского, где он встречается довольно часто. Каждый урожденный римлянин всегда обращался ко мне как к Торну, и мое имя было не единственным, которое они произносили на свой лад. Римляне традиционно называли обоих своих бывших императоров Феодосиев Теодосиями. И когда, в свое время, Западной империей стал править Феодорих, то он стал известен всем своим подданным, рожденным в Риме, как Теодорих.

Оказавшись в бане, я понял, почему Калидий был настолько уверен, что сириец и его молоденькие евнухи до сих пор моются, ибо обнаружил, что омовение у римлян – это длительный, приятный и дорогостоящий ритуал. Гарнизонная купальня, разумеется, и рядом не стояла с какими-нибудь богатыми термами в настоящем римском городе, но даже и она была снабжена прудами, бассейнами и фонтанами с водой различной температуры, от ледяной до прохладной, от приятно теплой до почти обжигающего кипятка. Имелись здесь также и другие удобства: внутренний дворик для спортивных упражнений и игр, диваны для отдыха, чтения или бесед, всевозможные украшения, скульптуры и мозаики. Многочисленные свободные от дежурства воины вовсю наслаждались отдыхом: двое из них боролись обнаженными под одобрительные выкрики товарищей, другие кидали кости; один воин, окруженный слушателями, читал наизусть стихотворение. Повсюду были видны рабы в набедренных повязках, которые и купали моющихся, и прислуживали, выполняя всевозможные прихоти.

Мы с Калидием и Вайрдом разделись в комнате под названием apodyterium [71], всем нам помог раб. Однако, прежде чем приступить к купанию, мы сначала поспешили в самое дальнее помещение – balineum [72]. Там харизматики – голые, мягкие и блестящие, как тритоны (и так же как и эти создания, лишенные пола), – нежились в бассейне. На другом конце его, полностью одетый, сидел на мраморной скамье сириец, с видом собственника наблюдая за своим товаром. Некоторые воины на других скамьях тоже бросали на харизматиков томные взгляды и отпускали различные замечания: шутливые, насмешливые или откровенно похабные. Мельком обозрев эту сцену, легат пробормотал Вайрду:

– Вон тот ребенок, который собирается плеснуть водой на сирийца. Он по возрасту и росту напоминает моего внука. Только он темноволосый, а маленький Калидий светленький. И еще, черты лица не слишком похожи.

– Лицо не имеет значения, – сказал Вайрд. – Все жители Запада кажутся гуннам на одно лицо, как и они нам. Прямо сейчас, пока мальчик здесь, пусть один из рабов обесцветит его волосы struthium [73]. Этого будет вполне достаточно.

Когда легат поднял руку, чтобы поманить раба, сириец заметил этот жест. Он торопливо обежал бассейн, раболепно склонился перед нами и произнес:

– Ах, clarissimus magister [74], вы дождались подходящего момента, чтобы увидеть моих юных чаровников. Здесь они обнаженные и красивые, ну просто неотразимые. Я так понял, что один из них уже поразил ваше воображение?

– Да, – лаконично ответил легат и затем обратился к рабу, который преклонил перед ним колени: – Вот этот.

Раб побежал немедленно вытаскивать из бассейна ребенка, на которого показали.

– Ashtaret! – воскликнул Натквин, восторженно захлопав в ладоши. – Столь безупречному вкусу можно только позавидовать! Маленький Бекга, именно его я подумывал оставить для себя. Он может сойти за настоящую женщину, а? Признаюсь, clarissimus, мое бедное сердце разобьется при расставании с красавчиком Бекгой. Однако ваш покорный слуга не смеет возражать против выбора самого легата. Вместо этого, исключительно из восхищения перед вашим прекрасным вкусом, я запрошу самую скромную цену и…

– Замолчи, мерзкий сводник! – прорычал легат. – Я не покупаю, я забираю.

Торговец раскрыл рот и стал запинаться:

– Quid?.. Quidnam?.. [75]

– По закону военного времени я наделен властью забирать частную собственность. Я забираю этого ребенка.