Монтенегро (ЛП) - Исторический роман группа (книги полные версии бесплатно без регистрации txt) 📗
Некоторые женщины пытались возмущаться, но недолго, потому что толстуха пользовалась уважением, а может, просто тоже решили, что силы несчастной жертвы уже на исходе, и истощенный Сьенфуэгос рухнул в широкий гамак из красной хлопчатобумажной ткани и смог спокойно насладиться чудесным закатом над широкой и могучей рекой Магдаленой.
В сумерках вновь явилась величавая Мауа и принесла ему вкуснейший бульон из игуаны, в котором плавало два десятка крошечных яиц, и сочную рыбину в золотой чешуе, испеченную на медленном огне в банановых листьях.
— Почему ты это делаешь? — спросил Сьенфуэгос. — Или ты решила занять место этих женщин?
— Я? — от души расхохоталась старуха. — Вовсе нет. Я уже слишком стара, чтобы думать о подобных вещах. Мне нужно лишь, чтобы ты был в наилучшей форме, поскольку тебе предстоят более важные дела.
— Что еще за дела?
— В свое время ты все узнаешь, если, конечно, это время когда-нибудь наступит, — загадочно ответила старуха. — А пока что отдыхай, наслаждайся жизнью и ни в чем себе не отказывай. Ты слишком переутомился за последние дни.
Казалось, что с этой минуты единственным смыслом существования толстухи стал уход за чужестранцем, так отличающимся своим высоким ростом, рыжими волосами и густой бородой от низких, темноволосых и безбородых пакабуев. Она почти ни слова не говорила, как вдруг одним холодным утром, когда высокие горы на востоке скрылись за темными тучами, а влажный ветер завывал, оповещая о скором дожде, вдруг спросила:
— Тебе когда-нибудь доводилось убивать врагов?
— Одного я точно убил, — ответил канарец.
— И кого же?
— Одного гнусного кариба-людоеда, сожравшего двух моих друзей.
— Ты знаешь, что это такое? — вдруг спросила она, показывая блестящий зеленый камень величиной с куриное яйцо.
Канарец молчал, очарованный дивной красотой, гладкостью и сиянием великолепного изумруда.
— Никогда не встречал ничего подобного, — признался он наконец. — У адмирала был кинжал с маленьким рубином на рукоятке, но он ни в какое сравнение не идет с этим камнем, ни по размеру, ни по цвету.
— Это не камень, — произнесла Мауа с благоговейным ужасом. — Это капля крови Мусо, одного из богов, обитающих в центре земли. Когда Мусо, дарящий зеленый цвет деревьям, траве и кустам, сражается с Акаром, богом зла, что иссушает реки и сжигает леса, рев их битвы слышен даже на вершинах гор, и тогда содрогается мир и разверзается земля, и из нее бьет фонтаном кровь Акара. Сначала она раскаленная и красная, как огонь, но потом застывает и превращается в черный пепел. Зеленая же кровь Мусо, напротив, уходит в землю и там застывает, превращаясь в эти прекрасные камни, которые мы называем «яита». Тот, кто обладает яитой, обладает частичкой самого Мусо, поэтому лишь немногим людям позволено владеть этим сокровищем.
— И ты — одна из этих людей? — спросил Сьенфуэгос.
— Нет. К сожалению, нет, но меня попросили показать тебе камень.
— И кто же тебя попросил?
— В свое время ты все узнаешь, — загадочно ответила старуха, — и это время уже наступает.
С этими словами она тяжело поднялась на ноги и завернула огромный изумруд в чистую ткань, не коснувшись при этом самого камня.
— Теперь частичка твоей души заключена в яите, — добавила она. — И тот, кто умеет читать камень, узнает о тебе больше, чем знаешь ты сам.
— Глупости!
Он произнес это убежденно, но хотя за свою короткую жизнь повидал немало чудес, все-таки поразился удивительной красоте камня, как и загадочному тону старухи.
— Что вы знаете о яитах? — спросил он на следующий день, когда к нему явились трое молодых воинов, которые частенько заходили, чтобы послушать рассказы о дальних странах, сидя на полу возле его гамака.
— Только женщина, родившая сыновей, или мужчина, убивший врага в честном бою, может к ним прикасаться, — тихим шепотом ответил один туземец. — Это первое, чему нас учат, и если мы случайно встретим в горах такой камень, то должны бежать быстрее ветра и найти человека, который имеет право к ним прикасаться. Горе тому, кто коснется яиты, не имея на это права! Тот, кто на это осмелится, теряет мужество и становится похожим на женщину. Рассказывают, что где-то далеко, на берегу моря, живет целое племя женоподобных итотов, приговоренных жить как женщины за нарушение закона Мусо.
— Есть лишь одно исключение из этого правила, — сказал другой юноша. — Кимари-Аяпель.
— Не произноси этого имени, — упрекнул первый. — У тебя нет на это права.
— Скоро я убью зеленую тень и получу это право, — надменно ответил тот. — И тогда смогу забрать все яиты, какие попадутся мне на пути.
— Сейчас у нас нет войны с чиригуанами, а потому, если тебе случится убить кого-то из них, тебя за это бросят в змеиную яму, — недвусмысленно предупредил другой индеец. — Если ты не научился уважать законы — значит, ты такой же дикарь, как и они. Боги могут любить только мирный народ.
— Кто это — Кимари-Аяпель? — немного погодя спросил Сьенфуэгос.
— Мы сами толком не знаем, — прошептал в ответ третий юноша. — Но я слышал, что Кимари-Аяпель может сделать так, что яита снова станет кровью Мусо.
— Расплавить изумруд? — изумился канарец. — Я, конечно, не слишком разбираюсь в драгоценных камнях, но считаю, что того, кто уничтожит камень такого размера, и самого нужно разрубить на кусочки. Когда я плыл сюда на корабле, там во время игры в карты чуть не убили человека из-за бриллианта размером с чечевичное зернышко. Страшно представить, что бы с ним сделали за камень такого размера и красоты, какой показала мне Мауа.
— Что такое карты? — поинтересовался туземец.
— Ну... — задумался Сьенфуэгос, не зная, как объяснить. — В них играют и мухлюют.
— А как в них играют?
В конце концов ему удалось объяснить правила игры в карты и нарисовать полную колоду карт. Началось все с двух образцов, грубо вырезанных на кусочках древесной коры, а закончилось чудеснейшей работой на тонких листах золота, выполненной лучшими в деревне мастерами. Как оказалось, золото было единственным материалом, помимо дерева, бамбука и хлопка, с которым эти славные люди умели работать.
Не прошло и недели, как большая хижина для собраний, стоявшая особняком на берегу реки, превратилась в своего рода казино, где каждый вечер собирались пакабуи обоих полов и весело проводили время за игрой в карты.
Теперь в жизни Сьенфуэгоса наступил один из самых приятных периодов. Большую часть дня он проводил в гамаке или прогуливаясь по берегу реки, а по вечерам играл в карты. Его постоянно опекала Мауа, и он имел в своем распоряжении бессчетное число девушек, с радостью готовых разделить с ним ложе.
Ему нравились задушевные беседы, которые велись по вечерам на крыльце его хижины, и с каждым днем местные юноши проникались к нему все большим уважением, слушая захватывающие истории о дальних странствиях и приключениях и мечтая хоть немножко узнать о мире, лежащим далеко за морем, что рождает Великая река.
В конце концов канарец пришел к выводу, что нет на свете лучшего места, чем эта мирная деревушка пакабуев, и если уж он решил окончить наконец свои вечные и бесцельные странствия, то лучшего ему не найти. В памяти всплыл образ белобородого старца в темном балахоне, чье замерзшее тело они с Угольком видели в высокогорной пещере.
Возможно, тот, как и Сьенфуэгос, был выходцем из далеких земель, и превратности судьбы забросили его в подобную деревню, где он решил остаться, и превратился в учителя и пророка, так что туземцы чтили его, как святого или вождя.
«Я должен сделать для этих людей нечто большее, чем научить их играть в карты или забивать им головы разными бреднями, — думал Сьенфуэгос. — Должен научить их читать и писать. Правда, я и сам не знаю, много ли я помню из того, чему меня учили... Да и на чем мы будем учиться, если здесь нет ни чернил, ни бумаги, ни самой завалящей книжонки...»
Он никак не мог решить, будет ли туземцам практическая польза от этих знаний, как в те далекие дни, когда в компании старика Стружки он превратил примитивное племя женщин-карибок в обезумевших потребительниц, но к счастью, Мауа не дала ему достаточно времени над этим поразмыслить, поскольку как раз в это мгновение положила перед ним сочную ногу пекари, зажаренную с травами, и серьезно заявила:
