Ассегай - Смит Уилбур (читать книги онлайн полностью без регистрации .txt) 📗
Лейтенант оглянулся – Маниоро как-то прополз через комнату до противоположной стены и даже поднялся, опираясь на винтовку, которую, выходя пару минут назад, оставил у подоконника. Сержант выстрелил еще раз. Леон услышал чвякающий звук пули и, мгновение спустя, плотный удар упавшего тела.
– Морани! Воин! – пропыхтел он.
Масаи улыбнулся, принимая комплимент.
– Не сваливай на меня всю работу, бвана. Прикрой второе окно.
Леон убрал в кобуру револьвер, схватил винтовку и подбежал к открытому окну. Он даже успел снарядить магазин – две обоймы по пять патронов. Ему нравилась «ли-энсфилд» – держать в руках такое оружие одно удовольствие. Встав у окна, он открыл беглый огонь. Маниоро поддержал командира, и нанди, никак не ожидавшие такого отпора, резво очистили плац, укрывшись за банановыми пальмами.
Сержант медленно сполз на пол и, прислонившись к стене, вытянул ноги, положил раненую на здоровую, чтобы торчащая из бедра стрела не касалась пола.
Еще раз выглянув в окно и убедившись, что враг отступил и на плацу никого не осталось, Леон подошел к Маниоро и, присев на корточки, осторожно потянул стрелу за древко. Воин моргнул. Леон потянул чуть сильнее, но зазубренный наконечник сидел прочно и не поддавался. Сержант не издал ни звука, не скрипнул зубами, только по лицу катился и падал на тунику крупный, с горошину, пот.
– Вытянуть не смогу, – сказал Леон. – Придется обломать древко, а ногу перевязать.
Маниоро посмотрел на него пристально и без всякого выражения, потом широко улыбнулся, показав ровные белые зубы. Мочки ушей у него были проколоты еще в детстве, дырочки затем растянули, и теперь в них висели костяные диски, придававшие лицу лукавое и даже немного проказливое выражение.
– Вперед, стрелки! – ответил он, подражая лейтенанту, и это прозвучало так неожиданно, так странно, с легким пришепетыванием, что Леон негромко хохотнул и тут же, воспользовавшись моментом, переломил тростниковое древко близко к тому месту, где оно выступало из сочащейся кровью раны.
Маниоро зажмурился, но стерпел молча.
Перевязочный материал лейтенант нашел в патронной сумке, которую принес с плаца, взяв у убитого аскари. Рану он постарался перемотать поплотнее, чтобы обломок по возможности не смещался, а закончив работу, выпрямился и оценил ее критическим взглядом. Потом снял с пояса фляжку с водой, сделал несколько глотков и протянул ее Маниоро. Масаи заметно смутился: аскари не полагалось пить из офицерской фляжки. Леон нахмурился и настойчиво сунул ее в руку сержанту.
– Пей, черт тебя дери! Это приказ!
Маниоро откинул голову и, высоко подняв бутылку, наклонил ее так, чтобы вода лилась в рот, а горлышко не касалось губ. Кадык подпрыгнул три раза – масаи сделал три глотка, после чего туго забил пробку и вернул бутылку Леону.
– Слаще меда.
– Как только стемнеет, будем выбираться, – сказал Леон.
Маниоро ненадолго задумался.
– Куда пойдешь?
– Мы пойдем той же дорогой, какой и сюда шли. – Лейтенант выделил «мы». – Надо обязательно вернуться к железной дороге.
Маниоро усмехнулся.
– Что тебя рассмешило, морани? – нахмурился Леон.
– До железной дороги никак не меньше двух дней, – напомнил Маниоро и, покачав головой, многозначительно провел ладонью по повязке. – Ты пойдешь один, бвана.
– Уж не надумал ли ты дезертировать? Знаешь, это ведь серьезное преступление, за него расстреливают и… – Леон не договорил – уловив движение за окном, он схватил винтовку и трижды выстрелил в сторону плаца. По крайней мере одна пуля нашла живую цель – кто-то зло вскрикнул от боли. – Павианы! – проворчал он. На кисуахили сравнение с этой обезьяной считалось оскорбительным. – И сыновья павианов. – Он положил винтовку на колени, потянулся за патронташем и, не глядя на масаи, добавил: – Пойдем вместе. Я тебя понесу.
– Ты понесешь меня, бвана? – вежливо спросил Маниоро и, насмешливо улыбнувшись, добавил: – А ты не забываешь, что нас будут преследовать? И что, будешь нести меня все два дня? Ты это хочешь сказать? Я не ослышался?
– Да. Но может быть, мой умудренный опытом и остроумный сержант предложит лучший план? – вопросом на вопрос ответил Леон.
– Два дня! – Маниоро закатил глаза. – В таком случае мне стоит называть тебя лошадью.
Немного помолчали. Первым снова заговорил Леон:
– Говори же, о мудрейший. Дай совет.
Помолчав немного, Маниоро кивнул:
– Земля, на которой мы сейчас, принадлежит не нанди. Здесь пастбища моего народа. Эти подлые трусы вторглись во владения масаи.
Леон кивнул. На его карте границ, о которых говорил Маниоро, разумеется, не было, и в полученном им приказе ни о каких разграничениях речи не шло. Начальство скорее всего не имело ни малейшего представления о тонкостях межплеменного территориального размежевания, однако до начала восстания Леон не раз бывал в этих местах, когда их высылали в пешие патрули.
– Это я знаю – ты сам мне объяснял. А теперь расскажи, какой у тебя план.
– Если ты пойдешь к железной дороге…
Леон поднял руку.
– Ты хочешь сказать, если мы пойдем к железной дороге.
Маниоро едва заметно склонил голову в знак согласия.
– Если мы пойдем в том направлении, то покинем наши земли и углубимся во владения нанди. Они осмелеют и будут преследовать нас как стая голодных гиен. А вот если двинемся по долине, – Маниоро указал подбородком на юг, – то останемся на земле масаи и каждый наш шаг будет добавлять страху в трусливые сердца нанди. Далеко они не пойдут – не осмелятся.
Леон, обдумав предложение сержанта, с сомнением покачал головой.
– На юге ничего нет, только лес и горы, а мне нужно поскорее доставить тебя к врачу, пока рана не загноилась. Тогда придется отрезать ногу.
– До маньяты, где живет моя мать, отсюда день пути, – сказал Маниоро.
Вот так сюрприз! На секунду Леон опешил – мысль о том, что у сержанта есть родители, почему-то не приходила ему в голову, – потом, оправившись от удивления, вздохнул:
– Ты не понял. Нам нужен доктор, человек, который сможет вытащить стрелу и не даст тебе умереть.
– Лучшего доктора, чем моя мать, здесь не найти. Она знаменитая шаманка, и ее знают все, от океана до больших озер. Она спасла сотни морани, раненных копьем или стрелой или пострадавших от когтей льва. У нее есть снадобья, которые и не снились вашим белым докторам в Найроби.
Маниоро прислонился к стене. Кожа его приобрела нездоровый сероватый оттенок, и в запахе пота проступала неприятная, кисловато-тухлая нотка. Секунду-другую мужчины молча смотрели друг на друга, потом Леон кивнул:
– Ладно. Пойдем на юг, по долине. Тронемся, как только стемнеет, пока не взошла луна.
Маниоро снова выпрямился и, вытянув шею, поводил носом, как делает охотничий пес, улавливая далекий, едва различимый запах.
– Нет, бвана. Если пойдем, то выходить надо прямо сейчас. Ты разве не чувствуешь?
Леон втянул влажный, солоноватый воздух.
– Дым, – прошептал он. – Эти свиньи решили выкурить нас отсюда. – Он посмотрел в окно. На плацу никого не было, но это не значило, что нанди ушли. Скорее всего они уже подобрались к дому с тыльной стороны, где окон не было вовсе. Лейтенант взглянул на густую стену банановых пальм – листья едва заметно подрагивали под легким ветерком. – Ветер с востока, это нам на руку. – Он перевел взгляд на Маниоро. – Захватим только самое необходимое, ни унции лишней. Винтовки и патронташи придется оставить. Возьмем по штыку и по фляжке воды. Больше ничего. – С этими словами лейтенант связал три поясных ремня и перекинул петлю через голову на правое плечо. Потом подобрал фляжку, поднес к уху, встряхнул. – Меньше половины. – Он перелил воду из других фляжек в свою и Маниоро. – Что не влезло, выпьем сейчас.
Сказано – сделано. Оставшуюся воду выпили.
– Ну, сержант, вставай. Пора уходить.
Леон обнял масаи за плечи и помог подняться. Стоя на здоровой ноге, Маниоро повесил на пояс фляжку и прицепил штык. Что-то тяжелое упало на крытую тростником крышу прямо у него над головой.