Сумерки - Глуховский Дмитрий Алексеевич (бесплатная регистрация книга TXT) 📗
Что на следующий день, беседуя с мои компаньонами, сеньорами де Агиларом и Нуньесом де Бальбоа, я открыл, что наши индейские проводники спрашивали то же и у и каждого из них, но ни один, ни другой не знал о целях нашей экспедиции больше меня; я же, следуя наказу брата де Данды и внимая голосу моего ангела-хранителя, не стал рассказывать им о своих догадках. И что позже выяснилось, что мои догадки были верны только частично, истина же оказалась куда более невероятной и мрачной, нежели я смел думать...»
Я отложил в сторону листы и словарь и посмотрел на часы: стрелки показывали половину второго ночи. В горле пересохло; в середине рабочего вечера, часов в одиннадцать, я обычно пью чай. Поднявшись из-за стола, я поплыл через полумрак своей квартиры на кухню.
Вечерний чай для меня – целый ритуал, который, помимо всего остального, даёт мне возможность минут на двадцать забыть о таинствах устройства стиральных машин и пенях за срыв поставок куриных окорочков.
Воду я грею на газовой плите. Чайник у меня под стать квартире – тоже старый, невероятно уютный – красный с белыми крапинками, эмалированный, с широким носиком, на который, прежде чем ставить воду кипятиться, нужно водрузить блестящий свисток. Чтобы снимать его с плиты и поднимать крышку, есть особая стёганая кухонная рукавица – такая же красная. Чайные листья зачёрпываю из бумажного пакета серебряной ложечкой с закрученной в спираль ручкой и ссыпаю их в ещё до войны привезённый кем-то из Ташкента тёмно-синий фарфоровый, украшенный замысловатым золотым орнаментом, заварочный чайник ручной работы.
Положить две ложки рублёных листьев в вымытый и вытертый досуха чайник, залить их сверху кипятком, прикрыть крышкой, и ждать десять минут. Из-под крышки и из носика начинает выходить благоуханный пар, он дразнит, но спешить нельзя: чай ещё не настоялся.
Обычно я скрашиваю ожидание, листая купленные днём газеты, но сегодня всё было по-другому. По привычке раскрыв уже вчерашние «Известия», я механически уставился на одну из статей, но напечатанные мелким газетным шрифтом буквы не могли удержать взгляд; он соскальзывал и запутывался между строчками. Вчитаться не удавалось; смысл прочитанного заслоняли призрачные переплетения ветвей и лиан той сельвы, сквозь которую пробирался отряд Васко де Агилара, Херонимо Нуньеса де Бальбоа и самого безымянного рассказчика, описавшего их поход. Через несколько минут я поймал себя на том, что окоченело смотрю в пространство между заголовком и фотографией к материалу о грандиозном цунами в Юго-Восточной Азии. Без особого любопытства я проглядел статью и сложил газету.
Намного больше меня занимало то, почему человек, обладавший этим странным текстом, отдал его в банальную переводческую контору. За все годы моей работы в этом бюро мне ни разу не попадалось ничего подобного; насколько я понимал, подобными книгами занимаются совсем другие люди... Наверняка какие-нибудь доценты, высасывающие свои докторские диссертации из очередного досконально изученного эпизода завоевательной экспедиции Кортеса. Вряд ли такие издания вообще покидают пределы архивов университетских или академических библиотек, где хранятся под стеклом в особом микроклимате. Можно, конечно, допустить, что некоторые окажутся затеряны на складах частных букинистических магазинов, где их может найти некий коллекционер... Но если у такого коллекционера хватит средств, чтобы приобрести похожую книгу, к чему ему отдавать её в руки неизвестных переводчиков, которые могут потерять или повредить бесценное издание? Почему не пригласить одного из тех университетских доцентов к себе домой, чтобы там, со всем возможным почтением переворачивая хрупкие старые страницы, он не просто переводил их, но и снабжал необходимыми комментариями? Зачем доверять такое дело профану?
И уж совсем неясно, как мог этот гипотетический коллекционер безжалостно расчленить такой экземпляр. Уж не преувеличивал я его ценность? Или обладатель книги приобрёл её уже в таком виде? А может, он просто не хотел, чтобы весь том сразу оказался в руках слишком любопытного читателя?
Чай наконец заварился; процедив его сквозь ситечко в мою любимую глиняную кружку, сделанную в виде кувшина с узким горлышком (так медленнее остывает), я поставил её на блюдце и поспешно вернулся в комнату, где под палящим светом настольной лампы покачивался в скрипучем кожаном седле так пока и не представившийся мне благородный сеньор, с достоинством дожидаясь, пока я закончу свои дела и снова присоединюсь к нему, чтобы дослушать его рассказ.
«Что по мере нашего продвижения дальше на юго-запад отряд наш встречался всё с большими сложностями; и что хотя продовольствия хватало пока на всех, солдаты начали роптать. И что допросив одного из недовольных, я узнал, что многие уже узнали о цели нашего похода, и были ей недовольны. И что и я, и сеньор Васко де Агилар, и сеньор Херонимо Нуньес де Бальбоа были этому удивлены, потому что все отряженные с нами солдаты ранее выполняли и более серьёзные задания; были среди них и те, с которыми я лично сжёг несколько мятежных деревень.
Что допрошенный нами солдат не стал ничего скрывать, и признался, что причина недовольства его и его товарищей в распущенных кем-то слухах, будто каждый из нас будет проклят индейскими богами, если мы наложим руку на их священные книги. И что хотя я подозревал, кто распускает эти слухи, решил пока не наказывать этих людей, не наказывать и ропчущих солдат; и что отпустил допрошенного человека. И что брат Хоакин только сказал ему, чтобы тот не боялся деревянных и каменных идолов, а лучше помнил о гневе Господнем, страшном для всех, позабывших, кто остаётся во все времена Богом истинным, и что Пресвятая дева защитит нас от дьявольских козней, если Сатана через индейских божков посмеет покушаться на христиан.
Что когда этот солдат, пристыженный, ушёл от нас, брат Хоакин настаивал, чтобы его высечь, а выдумавших эти богохульные сплетни найти и повесить. Но что я, как и сеньоры де Агилар и Нуньес де Бальбоа не согласились с ним, убоявшись бунта и не желая терять проводников, зайдя в лес так далеко. И что вместо этого под вечер я призвал к себе полукровку Эрнана Гонсалеса и указал ему, что он и другие проводники должны перестать говорить, будто нас ожидают (козни?) индейских богов, и что ему, и Гаспару Чу, и Хуану Начи Кокому как крещёным христианам не подобает верить в подобное самим, и угрожал ему костром. И что он заверил меня, что сам никогда не верил в богов майя и не боялся их, а всегда оставался верен Господу нашему Иисусу Христу и Пресвятой Богородице, но, уходя от меня, обернулся и шёпотом сказал, что я не ведаю, что творю.
