Арахнея - Эберс Георг Мориц (читаем книги онлайн бесплатно полностью без сокращений .TXT) 📗
— Что там случилось? Наверно, ничего хорошего, я читаю это на твоем лице.
Девушка кивнула утвердительно, затем еще раз вышла, чтобы убедиться, как далеко отъехала лодка, зная по опыту, на какое далекое расстояние разносится по воде звук громкого голоса. Вернувшись, она наклонилась к уху старухи и громко произнесла:
— Он не приедет.
Табус пожала плечами, и довольная улыбка, разлившаяся по ее морщинистому коричневому лицу, показала, как приятно ей это известие. Уже ради памяти убитого внука было ей больно выслушивать признания девушки в любви ее к греку, но, кроме того, она имела другие виды на свою любимицу. Она молча кивнула головой, давая тем понять Ледше, что слышит ее, и та продолжала:
— Правда, завтра я увижу его опять, но думаю, что после этого свидания наступит конец нашей любви. Во всяком случае, слышишь ли, бабушка, завтра должно все решиться. Поэтому, понимаешь ли ты меня, должна ты сегодня, в эту же ночь, допросить звезды и планеты, а то, быть может, завтра их советы придут слишком поздно.
— Сегодня? — повторила удивленно Табус, снимая вертел с огня. — Сейчас, говоришь ты? Да разве это возможно? Как будто созвездия повинуются нам, подобно нашим рабам! Должно быть полнолуние, когда желаешь узнать правду от звезд. Подожди, дитя, ведь и вся жизнь не что иное, как ожидание. Терпение, девушка; правда, в твои годы не охотно этому повинуются, а многие так и за всю жизнь этому не научатся. А звезды, от них, от маленькой, как и от самой большой, можно научиться терпеливо идти своей дорогой из года в год. Всегда по тому же пути, тем же шагом. Для этих неутомимых путников не существует ни отклонений, ни большей или меньшей скорости, их не подгоняют и не удерживают ни злоба, ни страстное желание, ни утомление. Как я их люблю и уважаю. Добровольно подчиняются они до конца всех миров Величайшему Закону. То, что они предсказывают для данного часа, действительно только для этого часа, а не для другого. Все зависит от них; останови кто-нибудь на миг их путь — и земля пошатнется, ночь обратится в день, реки потекут вспять, на голове будут ходить люди, радость обратится в печаль, а власть — в рабство.
Поэтому, дитя, во время полнолуния небесный глаз, луна, предсказывает совсем иначе, нежели в остальные 29 ночей лунного месяца. Требовать же от одних того, что принадлежит другим, равносильно ожиданию ответа от чужестранца, не говорящего на твоем языке! Как ты молода, дитя, и как ты неразумна! Допрашивать сегодня для тебя звезды, когда нет полнолуния, все равно что пойти собирать виноград на терновом кусте. Да, так оно и есть.
Тут она прервала свою речь, произнесенную с большим трудом и запинками, и вытерла своим темно-синим платьем покрытое каплями пота лицо, сильно покрасневшее от огня и волнения. С возрастающим разочарованием прислушивалась Ледша к ее словам. Быть может, мудрая старуха и права, но она должна во что бы то ни стало знать, прежде чем она завтра отважится пойти в мастерскую скульптора, чего ей опасаться и на что надеяться; поэтому она после короткого молчания решилась задать следующий вопрос:
— Одни ли звезды могут предсказывать то, что судьба готовит каждому из нас?
— Нет, дитя, но именно сегодня ничего не может выйти из другого гадания; к нему надо заранее готовиться, надо с утра строго поститься, а я ела финики, которые ты мне принесла, вдыхала запах жареных уток. А потом, ведь нужно гадать ровно в полночь, а в полночь, если ты не будешь дома, твои домашние станут о тебе беспокоиться и пришлют сюда за тобой невольника, а этого не должно быть, я должна этому воспрепятствовать.
Ледша быстро перебила ее:
— Значит, ты ждешь кого-то? И я знаю кого, твоего сына Сатабуса или одного из твоих внуков. Да и к чему бы ты иначе жарила уток и велела бы мне принести из тайника кувшин с вином?
Сначала старуха как бы хотела убедить ее в несправедливости ее догадки, но затем, окинув девушку проницательным взором, она произнесла:
— Нет! Перед тобой нам нечего скрывать. Бедный Абус! Ради него ты все еще к нам принадлежишь. И, несмотря на грека, ты наша и останешься нам верна, звезды подтверждают это. Ты умна и тверда; он был таким же, и вот почему вы так хорошо подходили друг к другу. Бедный, милый храбрый мальчик! Но зачем о нем сожалеть? Разве потому, что он покоится на дне моря? Какие мы глупые! Нет ничего лучше смерти, потому что она есть покой, и он теперь испытывает этот покой. Девять сыновей и двадцать внуков было у меня, и только трое остались, остальные же успокоились после всех смелых битв и опасностей, которых так много выпало на их долю. Далек ли тот день, когда семеро из них сразу погибли! Остались только трое, и их черед придет. Я желаю им этого высшего блага, но я не хочу, чтобы и они тоже ушли раньше меня.
Голос ее понизился, и едва слышным шепотом продолжала она на ухо Ледше:
— Итак, знай же, Сатабус, мой сын, и его мальчики, Ганно и Лабай, приедут сегодня, около полуночи будут они здесь, да хранят их боги! А ты, дитя, я ведь знаю твою душу, знаю ее до дна, и прежде чем ты предашь последних из семьи Абуса…
— Пусть раньше отсохнет мой язык и моя рука! — живо перебила ее Ледша и, движимая женской заботливостью, спросила, достаточно ли трех уток, чтобы утолить голод таких сильных и здоровых мужчин.
Старуха, улыбаясь, показала ей на ворох свежих листьев, под которыми было спрятано несколько крупных рыб. Она их начнет жарить, когда они приедут, а запас хлеба у нее большой. И материнская заботливость придала ее хмурому, морщинистому лицу выражение доброты, почти нежности. В ее покрасневших глазах заблистала радость близкого свидания.
— Я увижу их еще раз, — заговорила она опять, — и увижу их всех вместе, моих последних. А если они… Нет, они не решатся затеять что-либо так близко к Пелусию [2], нет, уж ради того, чтобы не испортить мне, старухе, радости свидания. Они ведь добрые; никто не подозревает, каким добрым может быть мой суровый Сатабус. Теперь был бы он твоим отцом, девушка, останься жив наш Абус. Это хорошо, что ты здесь, они должны тебя повидать, да и мне было бы трудно одной справиться со всем, надо достать соль, индийский перец и кувшин с зитом [3]; его так охотно пьет мой сын.
Ледша отправилась в разрушенное левое крыло здания и там в глубокой впадине нашла все то, что старуха припрятала для своих близких; она охотно оказывала эти услуги старухе. Затем принялась хлопотать около рыбы, и, пока ее руки прилежно работали, она упрашивала старуху исполнить ее просьбу и погадать о ее будущем. Табус отказывалась, до тех пор, пока Ледша не назвала ее несколько раз подряд бабушкой и не стала просить сделать это ради ее любви к ожидаемым гостям; тогда она согласилась исполнить ее желание.
Поднявшись с трудом, она достала из ящика, тщательно запрятанного в кучу тростника и соломы, медную чашу и дрожащими руками налила на дно красного вина из кувшина. Окончив все эти приготовления, она позвала Ледшу и еще раз повторила ей, что созвездия обладают полной силой для предсказаний только в ночь полнолуния, но что она прибегнет к другому способу гадания. Она велела девушке оставить всякую работу и только думать о тех вопросах, на которые она больше всего желала бы получить ответы. Затем стала она произносить целый ряд заклинаний, которые Ледша должна была повторять за ней, тогда как Табус, не отрывая ни на минуту глаз от чаши, пристально глядела на темную жидкость на дне ее. Порывисто дыша, следила девушка за каждым движением ворожеи. Вдруг Табус пробормотала как бы про себя:
— Вот оно!
И продолжая все так же пристально смотреть на дно чаши, как бы описывая картину, находящуюся перед ее глазами, стала произносить прерывающимся голосом:
— Двое молодых людей… Оба греки, если одежда не обманывает. Один от тебя направо, другой налево… Этот последний белокурый; глубок и неизменчив взгляд его голубых очей. Это, верно, он и есть… Но нет! Его образ бледнеет, и ты поворачиваешься к нему спиной. Нет, нет, вы оба не имеете ничего общего друг с другом. Тот, другой, с черными вьющимися волосами и бородой; о нем думаешь ты и только о нем одном… Красивый юноша, и каким блеском окружено его чело! Своими глазами видит он больше, чем другие, но взгляд их так же непостоянен, как и все его существо…
2
Иначе — Син, или Болотный город, в Нижнем Египте.
3
Очень крепкий напиток, приготовляемый египтянами из пшеницы или ячменя.