Оборотная сторона медали (ЛП) - О'Брайан Патрик (книги бесплатно TXT) 📗

— Оварт? Сомневаюсь, что хотя бы слышал такое, — пробурчал Стивен, зевая от усталости и голода.

Он пожелал спокойной ночи и медленно побрел в постель.

Утро не слишком оживило Стивена, пусть даже черный дрозд из Грин-Парка и уселся на парапет прямо за его окном, распевая с прирожденным совершенством. За завтраком пожилой член клуба сообщил Стивену, что утро славное, а новости еще более бодрящие. Кажется, наконец появилась вероятность мира.

— Тем лучше, — ответил Стивен. — Пока страной управляют такие люди, как сейчас, долго продолжать войну мы не сможем.

— Сущая правда, — согласился пожилой джентльмен, кивая головой. А потом поинтересовался, собирается ли Стивен в Ньюгейт смотреть на казнь. Нет, ответил Стивен, ему нужно в Адмиралтейство. — А там людей вешают? — осведомился собеседник и, узнав, что нет, снова покачал головой. Он-то никогда не пропускает повешений. Сегодня должны вздернуть двух видных банкиров, виновных в подделке документов, не считая простонародья — Биржа не пощадит ни отца, ни матери, ни жены, ни детей, когда речь заходит о подобных делах — помнит ли Стивен преподобного Додда? Старик повторился, что никогда не пропускает повешений — будучи мальчишкой, он часто отправлялся в Тайберн ^[20], следуя за повозкой с осужденными от самой церкви Гроба Господня. В те годы виселицу называли «вечнозеленой смертью».

В Адмиралтействе доктора Мэтьюрина еще на лестнице ждал клерк, который препроводил его прямо в кабинет мистера Бэрроу. Стивен немного удивился, увидев здесь же Рэя, но значения это не имело. Ему лишь нужно — передать чертову шкатулку ответственному лицу.

Мистер Бэрроу рассыпался в благодарностях за визит и повторил, что не в состоянии выразить свои сожаления по поводу недавнего недопонимания. Он объяснил, как это случилось, что мистера Льюиса оставили в неведении по поводу природы бесценной, чрезвычайно почетной, добровольной, безвозмездной службы Стивена.

— Я боюсь, он был прискорбно груб, сэр?

— Да, и я ему об этом заявил.

— Он все еще не на службе, но как только ему полегчает, он будет ждать вас, чтобы принести извинения.

— Ни за что в жизни, не надо. Я от него такого не потребую. В любом случае, я вспылил. Он же говорил в неведении.

— Он пребывал в неведении о ваших качествах, равно как и в неведении о природе тех бумаг. В этом отношении я его просветить не мог, поскольку официально и сам ничего не знаю. Но конфиденциально могу сообщить вам, доктор, что о бронзовой шкатулке мы слышали и понимаем, что министерство иностранных дел и Казначейство невероятно тревожились по поводу того, что пришлось бы ее «списать», как говорят среди занимающихся коммерцией джентльменов.

— Вот это рассеет ваше неведение, — пообещал Стивен, доставая шкатулку из внутреннего кармана и выкладывая ее на стол.

— Любопытная печать — заметил Бэрроу в напряженной тишине.

— Это ключ от моих часов. Первая печать сломалась — шкатулка упала и раскрылась — и пришлось запечатывать ее снова. Как видите, — отметил Стивен, ломая сургуч, — крышка отскакивает без усилий.

Любопытная натура Бэрроу заставила его внимательно просмотреть верхние бумаги, но затем выражение лица поменялось на оцепенелое, потом на возмущенное. Он оттолкнул шкатулку, будто опасного гада, и начал говорить что-то гневным, недовольным голосом, но откашлялся и выдавил из себя слова «Это чудовищно».

— О чем-то таком мы и слышали, — произнес Рэй. Он просмотрел остальную кучу бумаг. — Не беспокойтесь. Я с этим разберусь. Ледвард и я за всем присмотрим.

— Чем скорее мы от этого избавимся, тем лучше, — ответил Бэрроу. — Какая ответственность, какая ответственность! Прошу, заприте же ее снова.

Некоторое время спустя он нашел в себе силы обратиться к Стивену:

— Должно быть, все это чудовищно давило на вас. И подозреваю, вы ни с кем не могли разделить свою тревогу. Вы же один видели эти бумаги — больше никто?

— Ни одна живая душа, — заверил Стивен. — Кто же делится такими секретами?

Рэй вернулся. Установилась тишина, изредка нарушаемая восклицаниями, пока Бэрроу не продолжил беспокойно:

— Даже сейчас я верю, мы не должны быть связаны официальным знанием об этом деле. Так что, может, перейдем ко второй части запланированного разговора. Дело в том, сэр, что предполагается задействовать вас. Мистер Рэй, прошу сообщить доктору Мэтьюрину об этом предложении.

— Наш агент в Лорьяне, знакомая вам мадам де ла Фейад, — начал Рэй, — арестована. Поскольку она не только посылала сведения из Лорьяна, но еще и от своей сестры из Бреста, ее отсутствие крайне досадно. Но обвиняют ее не в работе на нас, а всего лишь в уклонении от налогов. Держат ее в Нанте, и Гарольд, сообщивший нам эту новость, считает, что ведущего процесс магистрата можно, приложив должные усилия, убедить закрыть дело. С учетом положения мадам де ла Фейад, ситуация требует исключительной тактичности, способностей и денег. Есть надежда, что доктор Мэтьюрин предоставит первые два, а департамент — последнее. Некоторые суда возят бренди и вино из Нанта в Англию с попустительства адмирала, командующего флотом Пролива. Четыре из них мы регулярно используем, они полностью надежны. Так что доставка туда и обратно может быть организована с легкостью, что крайне удобно.

— Вижу, вижу, — ответил Стивен, рассматривая собеседников оценивающим взглядом. Но что на самом деле он видел, а что просто воображал? И как же славно было чувствовать возрождение былого пыла в сердце, хотя еще с утра он воспринимал службу с жестоким безразличием. — Вижу, что это дело требует некоторого размышления. Поскольку я завтра уезжаю в сельскую местность, то у меня будет покой и досуг оценить все это. Если исходить из того, что я знаю о мадам де ла Фейад, то ее тюремное заключение по такому обвинению не будет тяжким, а дознание — слишком пристрастным.

Глава шестая

Портсмутский ночной экипаж полностью оккупировали флотские, если не считать лошадей и одного из пассажиров — пожилую леди. Кучер когда-то служил у адмирала, лорда Родни, охранник был бывшим морским пехотинцем, а все остальные пассажиры так или иначе имели отношение к флоту.

Когда звезды стали меркнуть на востоке и экипаж пронесся мимо темных домов и церкви по правой стороне дороги, пожилая леди промолвила:

— Питерсфилд будет через несколько минут, надеюсь, я ничего не забыла. — Она пересчитала свои свертки еще раз и обратилась к Стивену: — Так значит, мне не нужно покупать, сэр? Вы на этом настаиваете?

— Мэм, — ответил Стивен, — повторюсь, я ничего не смыслю в фондовой бирже. Я не смог бы отличить «быка» от «медведя». Я всего лишь сказал, что если советы ваших друзей основаны на их убеждении, что в ближайшие дни заключат перемирие, вам, вероятно, стоит задуматься, что они могут ошибаться.

— И всё же они прекрасно информированные и сведущие джентльмены. А что касается вас, сэр, вы ведь тоже можете ошибаться.

— Несомненно, мэм. Мне свойственно ошибаться, как и моему соседу, а может, даже больше.

Охранник громко пустил газы, и этот звук сымитировали молодые пассажиры снаружи, для них английская весенняя ночь на крыше экипажа была ничем в сравнении с ночью на морских валах у Бреста.

— Значит, решено, — произнесла дама, — я, конечно же, не куплю. Как же я рада, что спросила вашего мнения. Благодарю, сэр.

Экипаж въехал во двор «Короны», чтобы сменить лошадей, а когда размявшие ноги пассажиры снова расселись, Стивен сказал кучеру:

— Ты же не забудешь высадить меня в Бёртоне, я уверен. И если бы ты смог сделать это возле маленькой пивной, а не на перекрестке, то спас бы меня от ненужной ходьбы, вот тебе три шиллинга.

— Спасибо, сэр, — сказал кучер, — у пивной, ага.

— Я убежден в вашей правоте, сэр, с советом даме не приобретать, — произнес один из пассажиров, когда Питерсфилд остался позади, то был бухгалтер с верфи, — по мне, так нет реальной вероятности перемирия.