Одиссея поневоле (Необыкновенные приключения индейца Диего на островах моря-океана и в королевс - Свет Яков Михайлович (лучшие книги .TXT) 📗
Но дона Алонсо де Охеду Диего боялся. Боялся, как грома небесного, боялся, как самого Мабуйю. А ведь дон Алонсо был весьма любезен, он не оскорблял и не высмеивал Диего, он подолгу его расспрашивал о нравах и обычаях Острова Людей. И все же белозубая улыбка этого человека приводила Диего в содрогание, а его голос (говорил он с хрипотцой, тихо, но очень внятно) замораживал в жилах кровь.
А время шло. Миновала сырая зима, наступил сухой и теплый март, и злые духи, ворча и огрызаясь, ослабили свою хватку. Но стало еще голоднее, адмирал повел свое двуногое стадо на подножный корм в страну Сибао. Это был мирный поход, и индейцы везде встречали христиан как родных братьев. В Сибао адмирал заложил крепость и оставил в ней небольшой отряд. Командиром же его назначил дона Педро Маргарита. Диего — а он сопровождал адмирала и вел переговоры с разными вождями — ничего хорошего от этого арагонского петуха не ждал. Его лишь радовало, что отныне одним исчадием Мабуйи будет меньше в Изабелле. Адмирал возвратился в свою мокрую ставку в хорошем настроении.
— Теперь, — говорил он, — дела у нас пойдут. Индейцы нас любят, и они помогут сеньору Маргариту раздобыть в стране Сибао золото.
Прошла неделя, и от сеньора Маргарита прискакал в Изабеллу гонец с не очень приятными вестями: комендант крепости рассорился с окрестными индейцами.
В Изабелле слухи распространялись с быстротой молнии, и спустя полчаса после прибытия гонца Охеда ворвался в адмиральский домик, по пояс ушедший в черную грязь.
— Не смею советовать вашей милости, но полагаю, что если бы вы послали в Сибао меня, то вскорости тамошние жители стали бы кроткими, как овечки.
— Сколько вам потребуется людей?
— Нашим бездельникам и ленивцам не повредит прогулка в Сибао. Чем больше их уйдет со мной, тем легче, ваша милость, будет вам. Мне понадобится сотни четыре длинных мечей, а управлюсь я недельки за полторы.
— Я надеюсь, дон Алонсо, что вы воздержитесь от напрасного кровопролития.
— Воздержусь, ваша милость, клянусь честным крестом, воздержусь! По мере возможности, разумеется. — На дочерна загорелом в недавнем походе лице Охеды блеснула улыбка. Дерзко оскалив сахарно-белые зубы, он добавил: — Коли овцы целы, волки не сыты. А наши волки не прочь забраться в здешние овчарни. Для этого, ваша милость, они и пошли с вами за море-океан…
Затем, покинув адмиральскую резиденцию, Охеда разыскал Диего.
— Ты, — сказал он племяннику Гуабины, — хвалился, что стал в Кастилии лихим наездником. Так вот, дам я тебе доброго конька, и завтра поедешь со мной в Сибао. Толмачом. Что с тобой? Ты, я вижу, недоволен? Клянусь честным крестом, это будет веселая прогулка. И компания у нас с тобой окажется отменной.
Прекрасны берега Эспаньолы, но еще прекраснее ее привольные долины, которые отгородились от моря цепью зеленых гор. Едва заметная тропа сперва пробивается через непролазные чащобы, затем медленно поднимается по крутому склону в прохладное густолесье. Исчезают гуанабаны, мамеи и разные пальмы, исчезают могучие сейбы с их длинными моховыми бородами, тропа вьется под сенью столетних дубов и вязов, а затем вступает в косматый сосновый бор.
Огромные сосны провожают ее до самого перевала, до голого скалистого гребня. За перевалом тропа спускается в земной рай.
От края до края тянется широкая равнина с кудрявыми перелесками, золотыми пятнами возделанных полей, голубыми жилами рек.
Бесчисленные ручейки сбегают с гор в изумрудную долину, ветерок колышет волнистую траву, сочную и пахучую, далеко на горизонте курятся сизые дымки — там в белой кипени садов и рощ прячутся людные селения.
Полсотни конников в колонне по два рысят по узкой дороге, за конниками шагают пехотинцы в желтых и красных куртках. У всех на головах железные шлемы, у всех высокие сапоги, но шпоры только у конников, и только у них длинные пики и копья. Зато у тех, кто идет в пешем строю, оружие дальнего боя — арбалеты и аркебузы. А в арьергарде дюжие молодцы несут тяжелые ломбарды.
Охеда со своим неизменным помощником — одноглазым кавалером доном Хоакином ехал во главе отряда и ни на минуту не отпускал от себя Диего. Переправились через широкую реку. Вступили в небольшое селение. Въехали на пыльную площадь — здешний батей.
Касик этого селения и его приближенные вышли навстречу и преподнесли вождю бледнолицых щедрые дары. Вождь молча их принял. А затем сказал Диего:
— Спроси касика, почему он обидел наших людей. Несколько дней назад его люди раздели трех христиан и завладели их одеждой. Я хочу знать, где эти тряпки.
Касик с изумлением выслушал Диего и развел руками:
— Не пойму, о какой одежде и каких христианах говорит великий вождь бледнолицых. Мы не видели никаких христиан.
Диего перевел Охеде слова касика. Маленький рыцарь, перегнувшись через седло, шепнул своему помощнику — тощему кавалеру с черной повязкой на глазу:
— Меня ничуть не удивляет такой ответ. Никаких христиан никто не раздевал, но ведь подобное в конце концов могло случиться если не здесь, то где-нибудь в другом месте. А коли так, то у нас есть повод для справедливого возмездия. Прекрасный повод. Мы ведь не разбойники и мечи без повода не обнажаем.
Касика схватили, одноглазый дон Хоакин надел на него цепи. Схватили его приближенных, — цепи нашлись и для них. Все это было проделано в мгновение ока. Индейцы — а их немало столпилось на батее — обратились в бегство. Но нашелся смельчак, который попытался разъяснить великому вождю, что, по всей- видимости, произошло какое-то печальное недоразумение. Диего передал его слова Охеде.
— Ах вот как, этот наглый ублюдок пытается замести следы. Взять его!
Индейца взяли и подвели к Охеде. Охеда взмахнул мечом и отрубил ему левое ухо. Снова взмахнул и отрубил правое. Выхватил у соседнего конника пику и наколол на нее уши.
— Забить мерзавца в колодки. Коннице остаться на месте, пехоте рассыпаться по селению. Очистить хижины, затем их поджечь.
Через час отряд Охеды с богатой добычей и закованными в цепи пленниками вышел в путь. Клубился над селением черный дым, ветер нес в лицо горячий пепел.
Диего, понурив голову, ехал позади Охеды. Ела глаза горькая мгла, и из глаз текли слезы. Поход продолжался, христианское войско не спеша двигалось на юг.
В Изабелле разгрузили трофеи. Адмирал приказал: съестные припасы, взятые в походе, раздать колонистам. Пленников помиловать.
Волки насытились. Это были цветочки, говорил Охеда в кругу своих боевых соратников. Ягодки еще впереди. А сушеные уши он привязал к поясу. Пару сушеных ушей из земли Сибао.
К земле Начала и Конца
Имя свое Диего получил не случайно. Так назвал его адмирал в дни первого своего знакомства с обитателями новооткрытых земель, а много месяцев спустя, уже в Барселоне, оно освящено было торжественным крещением.
Адмирал, однако, случайностей не признавал. Во всем он усматривал волю святой троицы, везде видел указующий перст провидения. В Кастилии осталось у него два сына: первенец — четырнадцатилетний Диего, сын законный, и младший отпрыск — пятилетний Фернандо, мать которого в браке с адмиралом не состояла.
Диего рос сиротой, его мать умерла восемь лет назад, и судьба мальчика постоянно беспокоила адмирала. Беспокоила и в ту пору, когда «Санта-Мария» плавала у берегов Гуанахани и когда на ее борту оказались первые пленники. Ягуа стал тезкой его старшего сына. В этом адмирал усматривал мистический смысл. Никаких обязательств подобное совпадение имен на адмирала не налагало, да и настолько одолевали его всевозможные заботы, что иногда он забывал о родных своих сыновьях. И тем не менее адмирал все же считал себя в известном долгу перед святой троицей. Он редко расставался с Диего, порой беседовал с ним и не давал его в обиду.
И кроме того, Изабелла была ничтожным островком в необъятном индейском море. Индейцы окружали адмиральскую резиденцию со всех сторон, индейцы внушали адмиралу смутные тревоги — их намерений и замыслов он понять не мог, языка их он не знал.
