Черный ростовщик - Мушинский Олег (бесплатная регистрация книга TXT) 📗

В рамках такого праздника примирились не только католики с протестантами на берегу, но и святые отцы на испанском фрегате. Оба падре совместно отслужили утреннюю мессу для команды, и, хотя бы внешне, меж ними установился прочный мир. Большую часть службы взял на себя падре Доминик Он же вчера отслужил и вечернюю мессу по усопшим. Правда, тут надо сразу сказать, что и падре Лоренсо от своих обязанностей вовсе не отлынивал. Вечер, как и практически всю ночь, он посвятил раненым солдатам и матросам, поднимая дух тех, кто от страданий не мог заснуть. Миссию эту капеллан творил не столько молитвой, сколько байками далеко не апостольского содержания, но зато результат был, как говорится, налицо. Дух раненых был бодр, а организмы дружно шли на поправку.

Разве что природа не пожелала присоединиться к общему единению и всерьез грозила штормом, но пока волны только лениво раскачивали корабль. По мнению дона Хуана, это было затишье перед бурей. С ним соглашался и корабельный барометр — недавнее изобретение флорентийца Торричелли. Дон Себастьян не стал бы особенно доверять устройству, созданному по чертежам человека, похвалявшегося, что взвесил воздух. Капитан «Глории» поначалу тоже не поверил, но любопытства ради испытал новинку. Как оказалось, работает. Эта сухопутная штуковина так боялась суровых морских штормов, что ее показатель начинал быстро падать задолго до того, как налетал первый шквал. Вот и сейчас барометр возвещал хорошую трепку. Дон Хуан приказал поставить все паруса, а дозорным — смотреть в оба. Фрегат шел вдоль берега, и на его пути то и дело попадались торчащие из воды скалы.

— Виллемстад на горизонте!

Фрегат встал на внешнем рейде и выстрелом из пушки оповестил о своем прибытии. От пристани тотчас отошел баркас и направился прямиком к «Глории». По трапу взобрался строгий чиновник в строгом сером камзоле и строгим голосом попросил проводить его к капитану. Таких обычно присылают, чтобы указать на дверь незваному гостю. Здесь, соответственно, на открытое море.

Дон Хуан вышел вперед, снял шляпу и представился. Чиновник также обнажил голову, после чего столь же строго, но очень вежливо, со всеми положенными случаю словесными экивоками, обратился к капитану, потратив пятьдесят слов там, где можно было изложить всю суть пятью: какого дьявола вы сюда пожаловали? Капитан дон Хуан де Ангостура, тоже задействовав положенный в таких случаях словарный излишек, кратко обрисовал ситуацию в той ее части, которая касалась портового чиновника. Фрегат пострадал в стычке с пиратским шлюпом, надвигается буря, и хотелось бы нырнуть в укрытие.

Вся та часть, что касалась истории с пиратами, доверия у чиновника не вызвала. Понять его было можно: в те времена «пиратом» мог оказаться всякий, чей корабль или груз приглянулся более сильному. Сильный, конечно, только защищался, да так, что от слабого пух и перья летели, а потом обирал «пиратов» до нитки, чтобы впредь неповадно пиратствовать было. Торговцы в портах скупали за бесценок трофеи очередной баталии, а портовые власти, осуждающе качая головой, закрывали на это глаза.

Вот и сейчас чиновник ожидал услышать одну из таких историй.

— Вы слышали о бриге под названием «Серебряная лань»? — спросил дон Хуан.

Чиновник сразу подобрался.

— Да. И должен поставить вас в известность, что это — голландское судно.

— Будем считать, что вы свой долг выполнили, — спокойно улыбнулся ему дон Хуан. — Я же, со своей стороны, должен поставить вас в известность, что означенный бриг уже не является голландским, поскольку вчера вечером он был захвачен французскими пиратами.

— Вот как?

В тоне, которым был задан вопрос, пополам смешались удивление и недоверие.

— «Серебряная лань» — очень быстроходный корабль, — суммировал суть своих сомнений чиновник.

— Я знаю, — ответил дон Хуан. — Мы пытались его догнать, но так и не смогли. Зато захватили шлюп, которому это удалось. Французская посудина под названием «Тесса». Слышали о ней?

Судя по выражению лица чиновника, об этом корабле он слышал, причем исключительно плохое.

— И где же сейчас этот шлюп?

— На дне морском. А его команда сидит у нас в трюме. Что до экипажа брига, то его, по словам пиратов, посадили в шлюпки и отправили на берег Кюрасао.

— Да, это обычная практика, — кивнул чиновник. — А где именно?

— Полагаю, где-то в районе восточной оконечности острова. «Тессу» мы потопили там.

— Вот как? Да, там можно высадиться, но потом придется проделать немалый путь пешком, а чтобы им помочь, конечно, хотелось бы знать более точные координаты. Вы меня понимаете?

Дон Хуан кивнул. Слов, опять же, сказано было много, а суть кратка: отдайте нам этих пиратов и чувствуйте себя как дома. Поскольку дону Хуану было глубоко плевать, на чьей именно виселице будут в итоге болтаться эти мерзавцы, в отличие от поврежденной фок-мачты «Глории», которая его заботила очень сильно, то стороны быстро пришли к согласию.

Строгий чиновник оказался еще и лоцманом. Он остался на борту, а его баркас взяли на буксир. Внутренний рейд, полностью оправдывая свое название, располагался внутри города. Это был широкий прямоугольный бассейн, попасть куда можно было только по узкому каналу. Сделать это под жерлами стольких пушек мог либо дружественный корабль, либо мощная эскадра, способная смести всю эту фортификацию с лица земли. Причем с приличного расстояния. Подойти ближе к берегу левее канала мешали выступающие из воды скалы, которые заодно служили защитникам города отличным природным щитом. Дальше, за береговыми укреплениями, виднелись бело-красные домики горожан, настолько уверенных в своей безопасности, что они не боялись селиться в такой близости от моря.

Берег справа был более ровный, рифов не было, и все это накладывало свой отпечаток на постройки. Укрепления были более мощными, а домики на берегу — совсем бедными. Здесь селились те, кто жил не морем, но прибрежной полосой. Рыбаки, крестьяне, торговавшие своим урожаем с кораблями, вставшими на внешнем рейде, и тому подобные личности. Лодок здесь было не меньше, чем домов.

Но Виллемстад в первую очередь был все-таки городом торговцев. Сам город был пропитан духом постоянного обмена. Деньги за товар, услуга за услугу, работа за деньги. Испанцы сумели удивить портового чиновника, но и город не остался в долгу. Предмет их удивления уже ожидал их на внутреннем рейде.

Когда «Глория» прошла по каналу, над палубой — от полубака и до самой кормы, включая и высокий ют, — прокатились удивленные возгласы. Полевому борту, наполовину скрытый корпусом какой-то шнявы, стоял «Синко Эстрельяс». Для тех, кто усомнился, на широкой корме блистало золотом название галеона. Над кормой свежий ветер развевал пурпурно-золотой стяг Испании.

— Какого дьявола он тут делает? — выразил общую мысль дон Хуан де Ангостура.

— Вы про испанский галеон? — спокойно переспросил чиновник. — Как я слышал, его капитан решил закупить у нас припасы для путешествия.

— Он мог бы набрать всего этого в Каракасе.

— Должно быть, он предпочитает покупать только самое лучшее, — с ноткой гордости за свой город проинформировал их чиновник. — Хозяин этого корабля — человек не бедный, и мы с радостью пошли ему навстречу.

В какой-то степени он был прав. Хозяин военного корабля на государственной службе — король Испании Филипп IV — действительно был богат, но речь определенно шла не о нем.

— Пошли навстречу с тройными ценами, — хмыкнул кто-то из офицеров «Глории».

— И с тройным качеством, — строго парировал чиновник. — У нас самая лучшая парусина, самое прочное дерево… Да ведь вы и сами пожаловали на ремонт к нам, а не в Каракас.

Дон Хуан не стал уточнять, что они, в первую очередь, пожаловали не на ремонт, а на разведку. С такими целями их бы в порт не пустили. А вот услышав про ремонт, чиновник оказался даже вежливее, чем обычно.

Места рядом с галеоном для еще одного фрегата не нашлось. Кораблей на внутреннем рейде было как гусей в пруду. В основном, всякая одномачтовая мелочь, меж которых гордо возвышались многомачтовые гиганты. Несколько галеонов, фрегаты, каракки. [40] Последние уже считались устаревшими. Галеоны вытеснили их с морских и океанских линий, но меж портами большие каракки еще ходили регулярно. Толстые и неповоротливые, самые крупные из них за раз могли перевезти несколько сотен тонн груза. Или почти тысячу человек, из-за чего в чужих портах их принимали исключительно с предварительным строгим досмотром, да и пираты не особенно зарились.