Список Мадонны - Форан Макс (читать книги онлайн бесплатно серию книг .txt) 📗
Под непрекращавшимся холодным моросящим дождем Сент-Клемент напоминал к полудню военный лагерь. Вооруженные люди были повсюду. Они охраняли дороги на выходах из деревни, проверяли женщин, которые носили пищу и теплую одежду своим мужьям и сыновьям. У домов известных лоялистов были выставлены вооруженные посты. Часовые стояли и на палубе «Генри Броухэма», а шестеро вооруженных людей охраняли дом кюре, дабы обеспечить безопасность содержавшихся в нем благородных пленниц. Две с лишним сотни человек бродили вокруг. Некоторые пили и курили. Много людей собралось в церкви для молитвы. Но большинство сбилось в группы и вело разговоры. Некоторые из крестьян возрастом постарше сходили домой. Кое-кто просто куда-то исчез. Джеймс Перриго попытался провести занятия по строевой подготовке, но отказался от своей идеи из-за дождя. По мере того как время близилось к вечеру, настроение в Сент-Клементе менялось от нетерпеливости к разочарованию. Когда им выступать? Смотря на улицу из окна постоялого двора Провоста, Томас де Лоримьер гадал, сколь долго он сумеет сдерживать их. «Проклятый Нельсон, — думал он. — Что он делает?»
В новом кафедральном соборе, гордости Монреаля, священник заканчивал причастие, и месса была близка к завершению. Эта месса не была похожа на другие, она постоянно прерывалась шумом с улицы рядом с собором и звуками горнов, соперничавшими со звоном колоколов и более мягкими отголосками алтарных колокольчиков. Прихожане чувствовали себя неспокойно; только пожилые женщины молились так, словно вокруг ничего не происходило. Несколько мужчин обменялись испуганными взглядами, но никто не сошел со своего места. Когда священник, следуя за четырьмя псаломщиками, удалился в ризницу, все прихожане остались сидеть в молчании, вместо того чтобы, как обычно, с шумом устремиться к выходу. Время словно остановилось, предоставив пастве еще на двадцать секунд убежище от того, что ей предстояло пережить вскоре. В конце концов из первого ряда встал молодой человек и преклонил колено. Остальные последовали за ним, направляясь к четырем частным и пяти общественным выходам.
Снаружи в холодных утренних сумерках их ждали войска. Пляс-д’Арм перед собором являла собой море мундиров тусклого красного цвета, впереди стояли пушки, их безобразные жерла были наведены прямо на храм, и пушкари держали наготове в руках зажженные фитили. Закричала женщина, другая упала в обморок, а толпа в панике начала двигаться назад внутрь собора.
Британские солдаты появились со всех сторон, они хватали за руки мужчин и стаскивали их со ступеней лестницы. Наконец на улице выстроилась шеренга из тридцати человек. Опросив имена, офицер записал их в небольшую коричневую тетрадь. После чего мужчин отправили в монреальскую тюрьму. Им не было предъявлено никаких обвинений, и не была оглашена причина задержания.
Ближе к вечеру, когда в переполненные камеры прибыло еще больше людей, стало очевидным, что британцы были более осведомлены о действиях «Братьев-охотников», чем даже могли себе представить наиболее пессимистичные из арестованных инакомыслящих.
Этим вечером, проверяя списки политически неблагонадежных, симпатизирующих бунтовщикам и «Братьев-охотников», томящихся в тюрьме, Колборн имел в запасе еще две причины, чтобы чувствовать себя в большей безопасности. Ирландцы и евреи, проживавшие в городе, не участвовали в восстании. А из ближайшей сельской местности пришла отличная новость. В северных округах все было спокойно — несколько невнятных выступлений, но более ничего серьезного. Как сказал Клитероу, крестьяне северных деревень боялись Колборна больше, чем «Братьев-охотников». Ему следовало беспокоиться о юге. По крайней мере, теперь он знал, где развертывать свои силы.
Он послал за Клитероу, который доложил ему, что на юге собрано несколько рот добровольцев из числа лоялистов, готовых выступить по приказу немедленно: одна рота в Ляколе, другая — в Хемингфорде на западе и еще одна — на восточном берегу реки Ришелье. В последующие два-три дня регулярные войска понадобятся ему для наведения порядка в Монреале. Канадский гвардейский гренадерский полк, Первый королевский гвардейский драгунский полк и Седьмой гусарский ее королевского величества полк, четыре пехотных полка, два полка артиллерии, около пятисот добровольцев и около четырех сотен индейцев. Всего набиралось более восьми тысяч человек, готовых постоять за королеву. Колборн улыбнулся и попросил Клитероу держать его в курсе событий, после чего отправился спать, уверенный в безопасности Монреаля и в том, что держит ситуацию под контролем.
Мартин медленно подъезжал к деревне. Голова его была полна противоречивых мыслей. День был долгим, и он провел его в седле, передвигаясь без определенной цели, стараясь уловить смысл в том хаосе, который творился в его сознании. Жозеф-Нарсис либо пропал без вести, либо его взяли в плен, либо убили. Ради дела, которое было обречено в самом его начале. Отчасти Мартин завидовал ему. Он был истинным зелотом, верившим в то, что его дело необходимо и справедливо. Большинство других было всего лишь участниками, верившими в дело ровно настолько, насколько можно верить во время игры одному из игроков, которого поддерживаешь. Только на этот раз это была не игра, но лишь одному Богу было известно точно, что противники не были равными.
Они, конечно, не понимали этого. Люди, подобные Жозефу-Нарсису, возможно, и не думали об этом, рассматривая смерть как цену, которую они готовы были заплатить в случае необходимости. Но остальные? Стоило им только понять, что их жизни находились в реальной опасности, как большинство из них исчезло, растаяло, как первый осенний снег. А те, кто остались, либо по неведению, либо из-за слепой преданности, либо от простой нерешительности, должны были действительно умереть, но не как мученики за благородное дело, а как жертвы крушения своих собственных надежд.
А что же он сам? Это не было делом его жизни. Он не походил ни на Туссона, который хотел выпустить свой гнев, ни на де Лоримьера, который глубоко внутри себя хотел другого решения. Не походил он и на Жозефа Руа, который никогда не загадывал далее чем на сегодня, или на Жозефа Дукета, который обожал Жозефа-Нарсиса и готов был следовать за ним даже в ад. И уж конечно не на Франсуа-Ксавье Приора, верившего в то, что простые люди смогли бы сотворить чудеса, если на то была бы Божья воля. Мартин вздохнул. Так какова же была его роль? Впереди вдалеке показалась деревня. Он видел уже часовых на дороге. Вскоре он снова окажется среди этих людей. Что должен он рассказать им о Жозефе-Нарсисе? Что он расскажет им о своем собственном бегстве? Скажет, что он испугался? Что ничего не жгло у него внутри? В нем не было мечты ни о будущем, ни о новой республике. Не было там и Божьей любви. Это был просто смех. Богу нравился бессмысленный набор звуков. Бог был страхом. Мадлен — любовью.
Двое часовых на дороге приветствовали Мартина. Они были счастливы видеть еще одного уцелевшего после неудачи в Конаваге. До него уже прибыли шестеро, принесшие плохую весть. Мартин заметил сомнение в глазах часовых. Это были молодые крестьяне, которые оказались так далеко от своих домов, чего никогда в их жизни раньше не бывало. Они уже два дня не видели своих любимых. Только у одного из двух было ружье, старинная реликвия времен войны 1812 года. Еще до того, как он оставил их стоять в грязи, Мартин принял решение: он начнет с Анри Бриена. Страх на лице вечером накануне выдал его с головой.
Мартин нашел Анри Бриена в своем кабинете. Он выглядел бледным и подавленным. Как Мартин и ожидал, он внимательно выслушал его предисловие. Они поговорили какое-то время и составили список имен, который Мартин положил себе в карман. Они вышли из кабинета вместе, направившись на поиски касторов. Бриен сразу пошел на постоялый двор Провоста, а Мартин отправился к навесу за кузницей, где были выставлены длинные столы с едой.
