Шпионские игры царя Бориса - Асе Ирена (читать бесплатно полные книги .txt) 📗
– Сторговались?
И в этот момент сметливый Тимофей резким движением отколупнул пальцем кусочек от круга с воском. Все увидели: под верхним слоем – сушеный горох вперемешку с песком. Купец Выходец замахнулся на продавца, но не ударил. Повернулся к рижскому патрицию, сказал по-немецки:
– Идите за мной.
Подошел к молодому парню, скромно стоящему в конце ряда:
– Этот не обманет.
Генрих Флягель не торгуясь скупил у парня по довольно высокой, но приемлемой для рижанина цене, весь воск, велел грузить его на телеге, а вечером сказал Клаусу Бергену:
– Умен купец Тимотеус. Я ему весьма благодарен. Завтра с рассветом могу выехать в Ригу. Осталось время даже подарок жене купить: хороший, вкусный мед.
Сказал и испугался. Пока занимался привычным делом: торговал, наблюдал за погрузкой товара, ни о чем больше не думал. Теперь же вновь погрузился в мир политики и интриг, потому и ощутил тревогу. Клаус Берген, похоже, понял, что чувствует рижанин.
– Пойдем ко мне, выпьем.
– Хорошо, Клаус, только выпьем, как вчера, меда, а не водки, от твоего меда по утрам нет похмелья.
«Поэтому-то он и стоит дороже водки», – подумал про себя царский ювелир.
За окном мела февральская вьюга, несколько горевших свечей и теплившийся в очаге огонь не могли полностью одолеть полумрак в деревянном тереме. Было уже шесть часов вечера, и деловая жизнь в городе Пскове полностью прекратилась. На улицах почти не встречалось прохожих, любители вставать раньше других, подумывали, не пора ли им через часок-другой ложиться спать (не удивительно, ведь вставали многие псковитяне в то время в четыре утра, если не раньше).
Ювелир Государя Всея Руси Клаус Берген налил старому приятелю крепкого меда.
– На улице мороз, ты наверное замерз, Генрих, пока шел сюда. Согрейся, этот напиток греет не хуже рижского шнапса.
– Ты не тоскуешь по Риге, Клаус?
На лице ювелира появилась ироническая улыбка.
– Кем бы я был в Риге, Генрих? Обычным золотых дел мастером, зарабатывающем себе на обед, да на жалованье паре слуг. А в Москве… Я ювелир самого царя и могу лицезреть великого монарха, который правит страной размером чуть ли ни со всю Европу. Мое мастерство оценено по достоинству, я богат, у меня большой дом с садом. Разве могут рижане, экономящие каждый клочок земли за городскими стенами, хотя бы вообразить такую роскошь – большой сад под собственными окнами! Нет, Генрих, я ни о чем не жалею. Счастливый случай привел меня в Москву, но остался я там по своей воле. Кстати, живу я в Немецкой слободе – своего рода отдельном городке в городе. В нем есть и лютеранская кирха, и немецкий трактир, и даже школа для немецких детей. Русские очень терпимы – никто не мешает нам жить нашей привычной жизнью, никто и не думает о том, чтобы превратить нас в русских.
– А знаешь, Клаус, когда я вернусь, Вастлавьи уже кончатся, – невпопад сказал рижский патриций.
Клаус Берген без пояснений понял его мысль. Раз в году Рига устраивала двухнедельную гульбу. На Ратушной площади шли театрализованные представления, каждый вечер тот или иной цех собирался в лучшем здании для собраний – доме Черноголовых (клубе неженатых купцов) на пир. Эльтерман, цеховой старшина, грозно предупреждал: под угрозой большого штрафа никто не вправе уходить домой, пока не кончилось пиво. А пиво в дом Черноголовых перед празднеством завозили бочками. В заключительный день торжеств рижане устраивали такую гульбу, что даже сжигали елку….
Рижский патриций вдруг заметил, как помрачнело лицо царского ювелира. Клаус Берген неожиданно сказал:
– Генрих, давай сегодня устроим наши маленькие Вастлавьи. Мы же рижане.
По его команде, слуга убрал со стола мед и икру, стерлядь и соленые огурцы. Через минуту стол был заставлен традиционной рижской едой: ветчиной, колбасами, кислой капустой. Когда слуга поставил на стол целый бочонок с пивом, купец напомнил:
– Клаус, мне же завтра утром отправляться в дальнюю дорогу!..
Бочонок они, конечно же, не осушили, но почти 10 литров пива осилили. А потом вышли во двор, слуга натаскал на всякий случай несколько ведер воды и они решили сжечь растущую во дворе маленькую елку. Так, как сжигают в Риге елку на Ратушной площади в последний день февральского праздника. Но как только деревце загорелось, в соседнем дворе кто-то истошно заорал: «Пожар! Бей в колокола!» и слуга, не дожидаясь команды, вылил на недосгоревшую елочку два ведра воды.
– Не получились Вастлавьи, – грустно сказал золотых дел мастер. И Генриху стало его жаль. Полупьяный рижанин вдруг понял: «Есть у ювелира почет, положение при дворе, деньги, красивый сад, но нет ни семьи, ни родины и жить старому человеку особо незачем». Стало понятно, почему именно его царь Борис сделал посланцем. Берген хотел вернуться в родную Ригу, и потому очень старательно выполнял поручение государя всея Руси. «Что будет с ним? И что будет со мной?» – подумал Флягель. А вслух чуть туманно произнес:
– На всё воля Божья. Пошли спать, Клаус.
Наутро Генрих Флягель, невзирая на вечернюю гульбу, с первыми лучами солнца поспешил домой. Он преодолевал пургу и снежные заносы, мерз, двигался к родному городу, пока не наступала ночная тьма. Не прошло и двух недель, как он добрался до Риги.
Вечером, 5 марта 1600 года, Генрих Флягель стучался в дверь дома своего дальнего родственника Никлауса Экка. Бургомистр благодушно принял его. Ничем не выказал своего удивления по поводу письма из Пскова. Сразу вскрывать его не стал, а усадил Генриха за стол, угостил дорогущим французским вином. Вместо того, чтобы обсуждать судьбу Риги, Флягель был вынужден беседовать с Экком о здоровье их общих родственников. Хорошо хоть на прощанье бургомистр многозначительно обронил:
– Ты правильно сделал, что съездил в Псков, богатство наше русской торговлей прирастает…
Наутро Генрих Флягель узнал – его ждут в магистрате. И только придя в Ратушу, понял, что попал на допрос…
Говорить о диктатуре вполне правомерно. Дело в том, что к моменту беспорядков рижане не выбирали магистрат уже лет триста. Его состав формировался так: освобождалась вакансия – ратманы сами кооптировали в свой состав нового члена магистрата. Причем пожизненно. В значительной мере из-за этого горожане и стали делиться на патрициев и простых бюргеров. – Прим. авторов.
Глава 16. Ошибка несостоявшегося короля
Нелегкой выдалась зима для принца Густава. Новости приходили одна печальнее другой. Шведам был не нужен ни русский союзник, ни сам принц. Шведский флот успешно высадил десант у Нарвы и горожане тут же открыли ворота скандинавскому отряду пехоты. А вскоре около тысячи всадников с разрешения русского царя проскакали по Ижорской земле от Финляндии до Эстляндии и укрепили гарнизон города. Мало того, пользуясь тем, что польский великий гетман коронный Ян Замойский увел армию в Молдавию, шведский регент Карл лично возглавил наступление своей армии на польскую Лифляндию. Карл действовал открыто, а царь Борис – тайно. В январе в Москву прибыл член Таллиннского магистрата Херт Фризе. И опять-таки с принцем Густавом свидеться не пожелал, а передал дьяку посольского приказа Василию Щелкалову грамоту о том, что Таллинн готов перейти под власть царя, если государь всея Руси возьмет таллиннцев от шведов и от поляков в защищенье.
Василий Щелкалов грамоту прочел и проворчал по-русски:
– А как Таллинн взять в защищенье, если между Москвой и Таллинном Нарва, а в Нарве войско дюка Карла?
Следующим в Москву прибыл старый знакомый принца – Арманд Скров. Он, в отличие от таллиннского посланца, о принце Густаве не забыл, зашел в гости. Попал как раз на масленицу. Катарина, которая уже училась праздновать русские праздники, щедро угощала его блинами с икрой, медом, вареньем, сметаной.
Черная икра Скрову понравилась. А пришедший вместе с ним дьяк Щелкалов сердито думал про себя: «Эх, эта данцигская горожанка не сообразила угостить нарвского палатника хотя бы бараниной. Холопка, она и есть холопка!
