Божество пустыни - Смит Уилбур (читать книги полные TXT) 📗

Ко мне вернулась надежда: возможно, бритвенно-острое лезвие не повредило кишки.

Техути внимательно наблюдала за мной.

– Что ты делаешь, Таита?

– Пытаюсь оценить наши шансы.

Я положил шерсть на место, закрывая вход в рану, и сверху полил разбавленным вином, чтобы отразить воздействие злых соков. Потом подошел к Зарасу сзади и положил руки на его ягодицы. Собрался с духом и развел ягодицы. И с облегчением вздохнул. Зад у него чистый и крепкий.

Я собирался провести еще одну проверку. Я положил руку Зарасу на спину и сильно нажал. С треском высвободились газы, а за ними из ануса потекли водянистые экскременты, окрашенные кровью. Вонь заставила нас с Техути поморщиться.

Теперь я точно знал: меч все-таки задел внутренности. Горе и отчаяние опустошили меня. Зарас уже мертвец. Ни один врач в мире, сколь бы он ни был искусен, не спасет его, даже я. Теперь он принадлежит Сету.

Я не глядел на Техути, хотя чувствовал, что она на меня смотрит. Я был беспомощен и злился из-за этого. К такому я никак не мог привыкнуть.

– Таита, – шепотом позвала она.

Я по-прежнему не мог посмотреть на нее и признать свое бессилие.

– Пожалуйста, Таита! – сказала она чуть громче. – Ты ведь можешь спасти ему жизнь? Можешь спасти Зараса для меня?

Нужно было ответить. Я не мог продлевать ее страдания.

Подняв голову, я посмотрел на нее. Никогда я не видел на лице царевны такой муки и горя; а ведь я видел десятки только что овдовевших женщин.

Мысленно я уже составил отрицательный ответ и даже покачал головой. Но произнести «нет» не сумел. Не мог отказаться от этих двух молодых людей.

– Да! Я могу спасти его для тебя, Техути.

Я знал, обещать это – бессердечие. Определенность лучше ложной надежды, но я не мог вынести ее горя и отчаяния.

Я молча попросил богов простить мою ложь и начал битву с Сетом за душу Зараса.

Я точно знал только одно: действовать нужно быстро. Человеческое тело не в состоянии долго терпеть такую боль.

Мне нечем было руководствоваться. Ни один врач на свете ни разу еще не решался зайти так далеко, как задумал зайти я.

У меня оставался всего один сосуд с настойкой красного шеппена. Его хватит, чтобы держать Зараса в беспамятстве час. И мне понадобится все это время.

Придется вскрыть Зарасу живот и найти, где поранены внутренности. Потом зашить разрез. Потом вымыть все злые соки, вышедшие из кишок в живот.

К счастью, как и все мы, после выхода из пещеры Майя Зарас ел очень мало. У нас было мало еды, и я строго следил за тем, чтобы порции оставались небольшими. Кишки Зараса не были забиты отходами. У меня были настой ивовой коры и кедровый сок, но недостаточно, чтобы промыть живот от яда. Самым действенным средством оставалось прокипяченное вино. Но и его был лишь небольшой мех. Мы с Техути вымыли руки под маленькой струйкой этой драгоценной жидкости.

Я давно обнаружил, что жара уменьшает выделение соков, если не прекращает совсем. По моим указаниям двое наших людей поставили на огонь большой котел с водой. Когда вода бурно закипела, я окунул в нее бронзовые хирургические ножи, иглы и нить из кишок для шитья.

Потом влил Зарасу в горло еще одну порцию красного шеппена. Техути тем временем протирала ему живот прокипяченным вином.

Потом сильные воины снова прижали Зараса. Я сунул ему между зубов сложенный вдвое клочок кожи, чтобы зубы не треснули и не сломались, когда он стиснет их от боли. Все было готово. Больше предлогов откладывать операцию не было.

Первый разрез я сделал от пупка до лобковой кости. Зарас закричал и замотал головой.

Я показал Техути, как держать рану раскрытой, вставив пальцы в мой разрез и растягивая края. Теперь я мог ввести обе руки до запястий в брюшную полость. У меня в сознании была картина того, как проходил меч, как будто он пронзил мое тело, и я действовал сообразуясь с этим представлением.

И почти сразу нашел в одной из скользких кишок разрез длиной в мой мизинец. Из разреза вытекали зловонные остатки переваренной пищи.

Я зашил разрез кишечной струной, делая бронзовой иглой аккуратные стежки. Потом взял скользкую кишку и сдавил обеими руками, чтобы убедиться – других разрезов нет. Мой шов не пропускал жидкость, но нажим заставил коричневую мутную слизь показаться из трех других разрезов глубже в кишках.

Я зашил эти меньшие разрезы, по возможности быстро, но надежно. Я видел, что от жестокого лечения, которое мне пришлось применить, Зарас слабеет.

К тому времени как я убедился, что не пропустил никаких разрезов, оставленных мечом, мы с Техути привыкли к запаху испражнений. Тем не менее этот запах постоянно напоминал мне, как важно вымыть все злые соки из тела, прежде чем я зашью разрез в животе. Все, что так отвратительно пахнет, не может не быть злом.

Техути продолжала держать разрез раскрытым, я же набрал в рот вина и через поджатые губы вспрыснул его в извивы и углубления живота. Потом повернул Зараса на бок и вылил жидкости.

Потом мы промыли ему кишки прокипяченной водой, охлажденной до температуры тела, и эту воду тоже удалили.

Наконец мы промыли полость своей мочой. Это самое действенное средство от злых телесных соков, но моча должна быть свежей и не разбавленной иными телесными жидкостями. В идеале она должна исходить прямо из мочевого пузыря, не касаясь внешних половых органов дающего: пениса и крайней плоти у мужчины и половых губ у женщины.

Мне это далось без труда. Символ моего пола удалили так давно, что воспоминание об этом уже не заставляет меня вздрагивать. Пока я выпускал свою воду в Зараса, Техути промыла свои половые органы шерстью, смоченной в вине; когда я отошел, она присела над Зарасом и растянула губы своего влагалища. Потом направила шипящую струю в полость живота. Когда она закончила, мы повернули неподвижное тело Зараса на бок, чтобы вылить из него жидкости в третий и последний раз.

Потом я закрыл его живот и с каждым стежком читал строку из молитвы для заживления раны.

– Я закрываю твой жестокий красный рот, о злая тварь Сета! Уходи отсюда. Приказываю тебе: уходи!

Прочь от меня, Анубис с головой шакала, бог кладбищ. Пусть этот человек живет.

Поплачь о нем, мягкосердечная Хатор. Прояви милосердие, облегчи его боль. Пусть живет!

Когда я перевязал ему живот полосками ткани, оторванными от моей одежды, и уложил на носилки под навесом, было уже темно. Мы с Техути сидели с боков от Зараса, готовые помочь ему и успокоить.

Когда Зарас забился в бреду, сражаясь с воображаемыми и реальными демонами, обступившими его носилки, Техути легла с ним рядом и обняла. Она крепко прижимала его к себе и пела ему.

Я узнал песню. Эту колыбельную царица Лостра пела самой Техути, когда та была совсем крохой. Постепенно Зарас успокоился.

Навес с носилками, под которым мы сидели рядом с Зарасом, его люди окружили сторожевыми кострами. Всю долгую жаркую ночь я слышал их голоса.

К рассвету я задремал. Я больше ничего не мог сделать, только беречь то, чем располагал, для дальнейшего лечения. А оно не могло не понадобиться.

Я почувствовал у себя на плече маленькую горячую руку и мгновенно проснулся. И сквозь щели в крыше нашего навеса увидел, что утро еще только занимается. Я проспал совсем немного, но чувствовал себя таким виноватым, словно свершил убийство.

– Таита, проснись. Ты должен мне помочь.

Я слышал, что она с трудом сдерживает слезы.

– В чем дело, царевна?

– У него кожа горит. Зарас внутри горит. Он такой горячий, что к нему больно прикасаться.

У меня в руке был конус из кедровой древесины. Я сунул его в догорающие угли и подул. Когда дерево загорелось, я зажег масляную лампу в голове носилок и склонился к Зарасу.

Его воспаленное лицо блестело от пота. Глаза были открыты, но он ничего не видел. Когда мы пытались его удержать, он сопротивлялся. Крутил головой из стороны в сторону и выкрикивал проклятия.