Боевое Знамя (ЛП) - Корнуэлл Бернард (читать книги бесплатно TXT) 📗
- Но пост с часовым в сотне ярдов по той дороге даст вам преимущество во времени, чтобы поднять подкрепление, - указал Свинерд.
Траслоу ответил за капитана:
- Я натаскал на дорогу дюжину упавших бревен, полковник. Еще не родился такой янки, который прошел бы по той дороге, не разбудив мертвого.
Свинерд кивнул в знак одобрения, а потом повернулся и посмотрел на запад, где вдоль реки шла еще одна дорога.
- А эта куда ведет? - спросил он.
- К лейтенанту Дейвису и его двенадцати солдатам, - объяснил Старбак. - Там развалины амбара, его не видно. Это наш западный пикет.
- Кажется, вы всё предусмотрели! - одобрил Свинерд. - Включая, надеюсь, необходимость угостить меня ужином? А после него, капитан, вы, без сомнения, позволите мне вознести короткую молитву для тех людей, которые заботятся о своей душе?
Старбак пожал плечами.
- У нас маловато еды, полковник. Не то что вам тут не рады, но ужин состоит всего лишь из грубого риса, рагу из белки и кофе из гороха, если вам по счастью он достанется. Но я остаюсь здесь.
Он хотел увидеть, как над рекой опускается ночь, чтобы понять, чего ожидать, когда поставит последних караульных.
- Не слишком утомляйтесь, - посоветовал Свинерд, а потом зашагал обратно, туда, где через листву просачивались дымки костров полевых кухонь. Старбак остался у кромки леса и наблюдал, как настала темнота, и над дальним лесом взошла луна, посеребрив бегущие по гравийному руслу неглубокие воды. Он шел вдоль окопов, переполненный гордостью, потому что он первый раз командовал самостоятельно.
Если кавалерийский патруль янки отправится на юг и поведет себя достаточно глупо, преодолев поваленные деревья, Старбак вступил бы в собственное сражение, и если бы он себе в этом признался, он жаждал драться в этом сражении, потому что знал, что победит. Он наполнил бы серебристый брод кровью и добавил бы кучку призраков янки к беспокойной душе Мертвой Мэри.
Река быстро журчала, луна отбрасывала черные тени, а Старбак молился, чтобы Господь послал ему свою собственную, действительно собственную маленькую битву.
Глава шестая
Бывали времена, когда генералу Вашингтону Фалконеру нужно было позабыть о проблемах бригады. Такие времена, по его словам, давали возможность посмотреть на бригаду с дальней перспективы, как он это называл, хотя большинство офицеров подозревали, что эта "дальняя перспектива" служила лишь для того, чтобы облегчить неприязнь генерала к доставляемым кампанией неудобствам.
Вашингтон Фалконер вырос в роскоши и никогда не терял вкуса к образу жизни баловня судьбы, поэтому месяц жизни в полевых условиях и армейская кухня неизбежно заставляли его отправиться на поиски отеля с чистыми простынями на хорошо набитом матрасе, где горячую воду приносили, стоило потянуть за шнур колокольчика, а пища не была затвердевшей, с червями или протухшей.
Генерал даже считал, что заслуживает этой праздной роскоши, ведь разве он не содержит Легион на собственные деньги? Другие с энтузиазмом отправились на войну, но Вашингтон Фалконер к энтузиазму добавил и толстый кошелек. В самом деле, лишь немногие в Конфедерации столько потратили на полк, сколько Вашингтон Фалконер, так почему же он не может время от времени награждать себя некоторыми соблазнами цивилизации?
И вот, когда бригада должным образом расположилась лагерем на западном фланге армии Джексона, генерал Фалконер вскоре нашел причину посетить Гордонсвил ради комфортной ночи. Предполагалось, что он не должен покидать бригаду без разрешения генерала Джексона, но будучи уверенным, что такое разрешение он не получит, Фалконер нашел собственное оправдание.
- Мне нужны очки, - беззаботно сообщил он Свинерду. - В последние дни я не могу рассмотреть на карте мелкие детали.
И под этим медицинским предлогом он взобрался на коня и в сопровождении капитана Мокси направился на восток. Город находился всего в трех часах езды, так что вряд ли этот проступок можно было назвать серьезным, и Свинерд получил строжайшие инструкции ничего не предпринимать без разрешения Фалконера, а если возникнет непредвиденная ситуация, то в Гордонсвил должен быть немедленно послан гонец.
Генерал посчитал, что даже полный идиот поймет этот простой приказ, а Свинерд, по мнению Фалконера, таковым и являлся. Он был идиотом с бутылкой, но теперь выставлял себя еще более подозрительным идиотом с этой нелепой привязанностью к Святому Духу.
Собственная душа генерала воспарила в то самое мгновение, когда он выехал из лагеря. Он всегда ощущал подобное воодушевление, оставляя позади мелочные и вызывающие раздражение дела бригады, где ничто нельзя было сделать прямым путем и даже простейший приказ вызывал кучу вопросов, препятствий, непонимание и даже чистое неповиновение, и чем больше на него наваливалось этих разочарований, тем больше он убеждался, что корень всех этих проблем лежал во враждебности людей вроде Таддеуса Бёрда, полковника Свинерда и Натаниэля Старбака. Особенно капитана Натаниэля Старбака.
Взять простой вопрос с нашивками с полумесяцем. Не так уж просто оказалось заполучить эти эмблемы из ткани, потому что во времена военного дефицита в Конфедерации подобные материалы были роскошью, но Фалконеру удалось изготовить эмблемы во Франции, а потом контрабандным путем провезти в Уилмингтон на быстром корабле, пробившемся через блокаду. Одна только стоимость нашивок заслуживала уважения! И конечно же, предполагаемой функцией эмблем тоже стоило восхититься, ведь красный полумесяц должен был как пробудить гордость у солдат бригады Фалконера, так и послужить знаком отличия в дымном хаосе сражения.
И что из этого вышло? Ухмыляющиеся солдаты использовали нашивки в качестве игральных фишек или дарили их подружкам.
Другие чистили эмблемами винтовки или пришивали их в качестве заплаток на заднюю часть штанов, это оскорбительное поведение вынудило генерала ввести суровые наказания для всех, кто не прикрепит эмблему с красным полумесяцем к кителю, после чего возникли религиозные протесты против ношения символа Магомеда в христианской стране. Солдаты написали в газеты своих городов и устроили молитвенные собрания, чтобы замолвить перед Господом слово за языческую душу Вашингтона Фалконера, а семь армейских капелланов донесли эти протесты до самого Военного департамента, заставив Фалконера объяснять, что полумесяц является не религиозным символом, а лишь частью фамильного герба, но это разъяснение лишь вызвало новые жалобы по поводу восстановления в Америке аристократических привилегий.
Кампания против нашивок являлась отвратительной мешаниной лжи, а теперь всё дело и вовсе пошло прахом, потому что те, кто не желал носить полумесяцы, просто утверждали, что потеряли эмблему в сражении. Всё это означало, что Вашингтону Фалконеру не оставалось другого выбора, как признать поражение, поражение, которое было еще горше от его убеждения в том, что дирижировал всем этим конфликтом Натаниэль Старбак. Только Старбак мог выдумать религиозные возражения или изобрести фантастическую версию, что ношение эмблемы унизит солдат бригады до положения европейских крепостных.
Но даже воспоминания об этом унижении отступили, когда Вашингтон Фалконер скакал по летней дороге в сторону Гордонсвила. Он предвкушал удовольствие от хорошей ванны, чистой постели и обильного стола, и эти ожидания были в полной мере вознаграждены, когда он вошел в холл отеля "Рапидан Хаус" и с удивлением обнаружил там четырех старых друзей из Ричмонда, чей визит в город по счастливому стечению обстоятельств совпал с его собственным.
Двое из них были конгрессменами Конфедерации, а другие два, как и сам Фалконер, директорами железной дороги Ориндж-Александрия. Четверо друзей входили в комиссию, которая должна была сообщить Военному департаменту, как можно улучшить систему снабжения армии, но до сих пор ни один из них не рискнул выбраться дальше дома терпимости по соседству с отелем. К счастью, все четверо читали и восхищались статьей в "Ричмондском наблюдателе" с описанием того, как в последнем сражении бригада Фалконера захватила вражеское знамя, и теперь настояли, чтобы генерал со своим адъютантом присоединились к ним и поведали собственную версию этого триумфа.
