Пробуждение барса - Антоновская Анна Арнольдовна (бесплатные версии книг .TXT) 📗
— Нам тоже кожаные кисеты велели в Метехи нести, царь марчили дружинникам будет раздавать, — вздохнул Бежан.
— Все раздает дружинникам, князьям, только амкары ничего не получают, да еще сами подарки должны нести. Налог плати, за товар плати, туда, сюда, ничего не остается…
Сиуш брезгливо выплеснул на пол вино и шумно поставил чашу на стол.
— С ума сошел сегодня Пануш. Кизил в кувшине раздавил, что ли?..
— Уксус, ишачий сын, вместо вина продает, а монеты на зуб пробует.
— Вижу, вам духанщик испортил день… Черкесского князя Али-Баиндура угощение.
И он налил в чаши вино из своего кувшина.
Амкары услужливо пододвинули скамью Али-Баиндуру. Рассыпаясь во взаимных пожеланиях, чокались и, с наслаждением вытирая усы, шумно ставили чаши.
— По делу к нам приехал, уважаемый князь?
— Немного по делу, немного на праздник посмотреть. Молодец царь Георгий, хорошую охоту туркам устроил. Теперь Иран не мешает ущипнуть.
— Э, князь, зачем щипать? Мы первые не лезем, а к нам придут, не спрячемся. Не всегда война удачна. Страна разоряется, заказов мало. Нет, с Ираном дружить надо. Прошлую пасху исфаханский купец приезжал, немножко на тебя был похож… Большой караван разных изделий увез.
Да, уважаемый князь, в Иране железа мало, большие заказы берем… Вот пять лет новых людей в амкарство не принимали, а весной пришлось принять, много работы, сами не успеваем… Да, праздник веселый будет, хорошо сделал, что в Тбилиси приехал.
— А вы тоже собираетесь праздновать?
— Конечно, собираемся, — вскрикнули в один голос Бежан и Сиуш, — завтра увидишь! Базары закроются, все амкары в праздничных одеждах на Ванкскую площадь придут. Мелик с купцами, с нацвали и гзири, — весь город пойдет царя поздравлять.
— Каждое амкарство по своему ремеслу подарки понесет…
— Впереди каждого амкарства собственное знамя, а потом на бархатных носилках подарки… Вот наше амкарство белое сафьяновое седло с золотыми звездами приготовило.
— А вы что понесете, подковы? — чуть улыбнулся Али-Баиндур.
Заметив улыбку Баиндура, Бежан рассердился.
— А по какому делу, уважаемый князь, приехал?
— Хочу для своего аула седла и сбрую закупить.
Амкары быстро переглянулись. Лица покраснели, движения сделались гибче, пальцы беспокойно пощипывали бороды.
— Позволь, высокочтимый князь, ответное угощение поставить.
Опять быстро переглянулись, и Сиуш бросился в другую комнату, где продолжала визжать зурна. Вскоре на столе шипела баранина, появился кувшин с янтарным вином. На медном подносе подали овечий сыр, зелень и горийские яблоки. Амкары наперебой угощали «князя».
— А много у вас, почтенные амкары, готовых седел и уздечек имеется?
— Много, князь, на три тысячи лошадей наберем, а если больше нужно, ждать не заставим. Я — уста-баши нашего амкарства, люблю, чтобы кипела работа.
— Я тоже, высокочтимый князь, уста-баши, — вставил Сиуш. — Чеканной сбруей Сурамское ущелье заполним и еще на хорошего коня останется.
— А не знаете ли, уважаемые уста-баши, найдется ли здесь оружие и сукно? Ардонскую конницу думаем вооружить… Беспокойные у нас соседи.
— Оружия не очень много, — покосившись на золотую шашку, ответил Сиуш. — Мечи и шашки на войну взяли, а кинжалы есть. Насчет сукна и шелка купцов спроси. У Вардана Мудрого все найдешь — умеет торговать: когда все тюки зашивают, он развязывает. Хурджини кожаные не возьмешь ли, князь? Прошлый месяц хороший товар достали.
— Хурджини тоже возьму… Поговорить надо… Где живете?
В комнату вошел толстый духанщик и медленно стал убирать кувшины.
— На улице новостей нет, Пануш?
— Какие новости! Ничего нет! Вот только вся улица запружена. Караван с турецким золотом в Метехи идет, много дружинников. Еще вина дать? Шашлык, может быть? Только что молодого барашка зарезал…
Но Али-Баиндур, с усмешкой взглянув на Пануша, быстро встал. Амкары, схватив папахи, бросились за ним на улицу.
Огромный караван верблюдов и коней, отягощенных тюками, коваными сундуками, плетеными корзинами, в плотном кольце дружинников медленно передвигался по запруженным улицам.
Впереди, сопровождаемый начальниками, ехал Ярали, сбоку гарцевали азнауры, позади каравана тянулись ностевцы во главе с Саакадзе. Тваладцы, держа наперевес копья, замыкали караван.
Выкрикивая приветствия, возбужденные торговцы раздавали фрукты, сладости. Духанщики с бурдюками под мышкой теснились к дружинникам, угощая вином. С плоских крыш звенели дайра, песни, летели яблоки, шутки, смех… Али-Баиндур, стоя у дверей духана, прищурясь, измерял глазами тянувшийся караван.
В Метехи победу готовились отпраздновать пышно. Начальник замка, Шадиман и Бартом совещались о порядке празднества. Гостеприимец, пожилой князь Чиджавадзе, с озабоченным видом размещал послов, светлейших, полководцев и многочисленных гостей, уделяя особое внимание прибывшим по личному приглашению царя Баграту и Амилахвари.
Георгий X в малиновом бешмете с золотыми позументами лежал на груде мутак. Улыбались толстые губы. Он с удовольствием перебирал подробности возвращения в Тбилиси. Вспоминал исступленные, восторженные крики бегущих толп; тысячи тянувшихся за его конем пленных, среди которых были турецкие беи, нарочно оставленные в своих богатых одеждах; ржание арабских коней. Мелькали спущенные с крыш дорогие ковры, стройные женщины, устилающие его путь шелковыми платками, благоговение духовенства и затаенный страх придворных. Неожиданно он нахмурился. Приподнявшись, он резко ударил золотой палочкой по серебряному шару и приказал вбежавшему телохранителю позвать Баака.
«Баака что-то с лимонным лицом ходит, может, болен? Пока Нугзар здесь, пусть в Твалади поедет отдохнуть…»
Обожгла мысль о Русудан. Поморщился, вспомнив сухие губы Мариам. Вдруг самодовольно потянулся: запах индийского душистого масла, исходящий от Русудан, вновь приятно защекотал ноздри, розовые волны плыли перед глазами… Приход Баака оборвал мысли.
Баака вошел, молча отстегнул шашку и положил у ног изумленного Георгия X.
— Царь, все мои предки служили Багратидам, мною позорно закончился славный список. Я больше недостоин охранять твой дом… Орбелиани бежал…
Царь несколько мгновений с раскрытым ртом смотрел на позеленевшего Баака и вдруг громко расхохотался.
— Понял… Презренный, не дождавшись моего победоносного возвращения, отправился в гости к своим китайским предкам.
— Нет, царь, Орбелиани бежал из подземелья, бежал из замка, бежал из Картли… Я забыл запереть подземелье…
— Ты?! Ты, Баака, забыл запереть подземелье?! Князь Херхеулидзе забыл запереть подземелье, где сидит важный преступник, от признания которого зависит спокойствие не только царя, но и страны? Как видно, ты плохо меня знаешь… Я всю стражу замка подвергну испытанию железом и огнем, мясо кусками буду рвать, но узнаю правду… Эй!
Георгий X хотел крикнуть, но Баака с необыкновенной смелостью бросился к нему.
— Царь, не поднимай тревоги, зачем доставлять торжество твоим врагам? Брось меня в подземелье, казни, но не трогай стражу, она ничего не знает… Я один во всем виноват.
Царь пристально посмотрел на удрученного Баака, вдруг побледнел, затрясся, быстро вскочил, схватил голову Баака, повернул к свету, стараясь заглянуть в глаза. Баака, стиснув зубы, крепко смежил веки.
— Баака, ты можешь оградить меня от страшной опасности… Ты должен при всем дворе назвать моего злейшего врага… Я знаю только одно имя, по чьему приказу ты мог выпустить Орбелиани… Скажи, Баака.
— Царь, клянусь, я не выпускал злодея, он сам убежал.
— Баака, если бы знал, ты бы… да, да, с большой радостью назвал… может быть, от твоего признания зависит счастье царя… Сейчас единственный случай, другого никогда не будет, а награда…
— Мой царь, единственная ценная для меня награда — твое доверие… но я больше не должен надеяться. Никто не посмеет сказать, что Баака Херхеулидзе бесчестен. Один отвечу за неосторожность…
