Борьба за огонь (илл. В. Добровольского) - Рони-старший Жозеф Анри (книги без регистрации бесплатно полностью TXT) 📗
Агу оставалось только ждать смерти. Он уже считал себя мертвым, ибо знал, что поражение — это смерть. С гордостью он вспомнил всех, кого убил за свою долгую жизнь.
— Агу не щадил своих врагов, — пробормотал он, — он убивал всех тех, кто оспаривал у него добычу. Все уламры дрожали перед ним.
Он не просил пощады и не застонал, когда палица сына Леопарда снова опустилась на его череп…
Покончив с Агу, Нао добил двух его братьев. Он стоял теперь над трупами поверженных врагов, и сердце его бешено колотилось в груди…
Глава одиннадцатая
ВО ТЬМЕ ВЕКОВ
Каждый вечер уламры со страхом ждали захода солнца. Они чувствовали себя слабыми и ничтожными, когда диск луны прятался за облаками и непроглядная тьма плотной пеленой окутывала землю. Скучившись в темной глубине пещеры или приютившись под навесом скалы, дрожа от холода и страха, они мечтали об Огне.
Стражи, охраняющие ночью покой племени, все время держали оружие наготове: они знали, что опасные хищники могут напасть на них из темноты в любое мгновение.
Недавно медведь задрал одного воина и двух женщин; волки и леопарды похитили несколько детей; многие мужчины страдали от ран, полученных во время ночных боев с хищниками.
Надвигалась зима. Северный ветер колол тело острыми иглами; при безоблачном небе все чаще начинал покусывать мороз. Однажды ночью в схватке со львом вождь племени Фаум потерял правую руку. Искалеченный, он потерял уважение уламров, и развал в племени возрастал изо дня в день. Гум не хотел больше ему повиноваться. My требовал себе первого места в племени. У обоих нашлись приверженцы, и только маленькая кучка воинов осталась верной Фауму.
Однако дело не дошло ещё до открытой драки: все слишком устали и ослабли, и старый Гоун красноречиво убеждал сохранять мир и не растрачивать и без того слабых сил на взаимные распри. Слова его находили отклик в сердцах уламров.
С наступлением ночи все особенно остро чувствовали отсутствие славных воинов, отправившихся на поиски Огня. С каждым днем все меньше оставалось надежд вновь свидеться с Нао, Намом, Гавом и сыновьями Зубра. Изредка уламры отправляли разведчиков на розыски исчезнувших, но те возвращались, не найдя никаких следов. Тогда отчаяние овладевало всеми сердцами: шесть лучших воинов погибли от голода, от руки врагов или от когтей диких животных… Уламры не получат Огня…
Женщины таили еще в глубине души мечту о благополучном возвращении воинов. Гаммла переносила невзгоды лучше других. Ни голод, ни холод не могли подорвать ее несокрушимого здоровья. Холод только заставил еще буйней расти ее густые волосы, которые ниспадали на плечи девушки, как грива льва.
Дочь сестры Фаума отлично умела отыскивать съедобные коренья. На равнине, в траве, среди кустарников и в лесной чаще она находила плоды, грибы, съедобные побеги растений. Не будь ее, Фаум умер бы от голода в ту неделю, когда рана и потеря крови заставили его без движения лежать на подстилке в глубине пещеры. Гаммла легче других уламров обходилась без Огня, но так же, как и все остальные, страстно желала вновь увидеть его. Она часто гадала, кто добудет его: Нао или Агу? Она не представляла себе, что можно отказаться стать подругой победителя, но знала, что жизнь с Агу будет трудной и несчастной.
Наступил вечер. Сильный ветер разогнал с неба тучи. Он с диким завыванием клонил книзу увядшую траву, свистел в голых ветвях деревьев. Красный диск солнца еще висел над землей на западе. Племя уныло собиралось ко сну. Движения уламров были вялыми и обличали слабость. Настанут ли снова счастливые дни, когда Огонь, ворча, станет пожирать сухие ветви, когда запах жареного мяса будет разноситься далеко вокруг костра, когда львы, тигры и леопарды со страхом отступят от становища людей, защищенного пылающим костром?
Гоун, состарившийся на много лет в эти дни невзгод, жалобно застонал:
— Гоун самый старый человек в племени. Уже у сыновей Гоуна есть свои сыновья… Никогда еще племя уламров не оставалось без Огня! Огня нет, и Гоун умрет, не увидев его снова…
Впадина в скале, в которой ютилось племя, была похожа на пещеру. В теплое время года это было хорошее убежище, но теперь морозный ветер леденил незащищенные тела.
Гоун продолжал жаловаться:
— Собаки и волки с каждым днем становятся все более смелыми…
И он указал на зверей, украдкой приближавшихся к становищу с наступлением сумерек. Голодные хищники пронзительно и угрожающе выли; с каждой минутой их число возрастало, и только последние отблески дневного света удерживали их от нападения. Встревоженные стражи, крепче стиснув оружие, шагали по гранитной площадке.
Вдруг один из них остановился и стал смотреть на восток. Двое других тотчас же последовали его примеру. Приглядевшись, первый крикнул:
— По равнине идут люди!
Все племя взволновалось. Одни дрожали от страха, у других сердце бурно заколотилось в груди от надежды.
Фаум, вспомнив, что он еще продолжает быть вождем, приподнялся с подстилки, на которой лежал, и приказал:
— Пусть все воины возьмутся за оружие!
В эту тревожную минуту было не до распрей. Уламры беспрекословно повиновались. Вождь продолжал:
— Гум возьмет трех человек и отправится на разведку ва-встречу идущим.
Гум колебался. Ему не нравилось, что потерявший вождь осмеливается отдавать ему приказания. Но старый Гоун поспешил вмешаться:
— У Гума глаза леопарда, слух волка и нюх собаки. Он сразу узнает, друзья это или враги!
Польщенный Гум выбрал трех молодых воинов и исчез ночи. Племя с тревогой и нетерпением ожидало возвращения разведчиков.
Наконец, из темноты донесся протяжный крик.
Фаум воскликнул: — Это наши воины!
В неистовом возбуждении все уламры повскакали с мест. Даже маленьких детей заразило всеобщее волнение. Гоун спросил:
— Кто идет: Агу с братьями… или Нао, Нам и Гав? Новый крик донесся из темноты.
— Это сын Леопарда! — радостно прошептал Фаум.
В глубине души вождь боялся свирепого Агу. Но большинство уламров думало только об Огне. Если Нао принес его племени, они преклонятся перед ним. Если он вернулся с пустыми руками, они будут презирать и ненавидеть его.
Между тем к становищу племени подкралась стая волков. Сумерки сменились непроглядной темной ночью. Звезды холодно сияли в высоте. Ах, если бы у племени был костер, распространяющий сладостное тепло!
Наконец, в темноте на серой равнине показались люди.
Гоун радостно закричал:
— Огонь! Нао принес Огонь!
Несказанная радость овладела всем племенем. Некоторые, не в силах справиться с бурным наплывем чувств, замерли, словно оглушенные, другие скакали, как козлята, визжа от восторга.
Огонь вернулся к племени!
Сын Леопарда держал его в плетенке. Это был крошечный, чуть мерцающий огонек, который без труда могло задуть слабое детское дыхание. Но уламры знали, какая огромная сила таится в этом красном червячке. Чуть дыша, немые от волнения, от страха, что он угаснет, не разгоревшись, уламры во все глаза глядели на Огонь.
Затем молчание сменилось таким восторженным ревом, что волки и собаки в страхе отпрянули в темноту. Все племя теснилось вокруг Нао, не зная, как выразить ему свою благодарность, преклонение, безмерную радость.
— Осторожно, не убейте Огонь! — крикнул старый Гоун. Все в страхе отступили. Нао, Гоун, Гаммла, Нам и Гав торжественно отнесли Огонь в глубь выемки в скале. Все племя занялось сбором трав, сучьев, сухих ветвей. Когда костер был сложен, Нао поднес к нему слабый огонек. Он скользнул сначала по сухим травинкам, а затем с треском стал пожирать ветви. Вскоре высокий столб пламени отодвинул на далекое расстояние ночной мрак.
