Асканио - Дюма Александр (читаем книги бесплатно txt) 📗
— И вы воплотите эту мечту в мраморе или бронзе, Бенвенуто! Такова моя воля, — сказал король повелительно, но улыбаясь искренней и приветливой улыбкой.
Все члены совета встретили эти слова рукоплесканиями, ибо находили короля достойным статуи, а статую — достойной короля.
— А пока, — произнес король, — взглянем на нашего Юпитера.
Бенвенуто вытащил из-под плаща модель и поставил ее на стол, за которым только что решалась судьба мира.
Франциск I смотрел на нее с восторгом — в выражении его лица трудно было ошибиться.
— Наконец-то я нашел мастера по сердцу! — воскликнул он и, похлопав Бенвенуто по плечу, продолжал: — Друг мой, кто чувствует себя счастливее: король, которому удалось найти художника, понимающего все его замыслы, — словом, такого художника, как вы, — или художник, который встретил короля, способного его понять? По правде говоря, мне кажется, что моя радость сильнее…
— О нет, сир, позвольте! — воскликнул Бенвенуто. — Моя радость, без сомнения, сильнее.
— Нет, моя, Бенвенуто!
— Не смею противоречить вашему величеству: однако ж…
— Ну согласимся же, что наша радость одинакова, друг мой.
— Сир, вы меня назвали своим другом… — сказал Бенвенуто. — Одно лишь это слово оплачивает сторицей все то, что я уже сделал для вашего величества, и все, что я еще сделаю для вас.
— Так вот, я хочу доказать тебе, что это не пустое, случайно сказанное слово, Бенвенуто, и, если я назвал тебя своим другом, — значит, ты действительно мой друг. Я жду Юпитера. Заканчивай работу как можно скорей, и ты получишь, даю слово дворянина, все, что пожелаешь, если только это будет в королевской власти… Слышите, господа? И если я забуду о своем обещании, напомните мне о нем.
— Сир! — воскликнул Бенвенуто. — Вы великий и благородный король, и мне стыдно, что я лишь немногим могу воздать за все то, что вы сделали для меня!
И, поцеловав руку, протянутую королем, Челлини спрятал модель Юпитера под плащом и вышел из зала совета, преисполненный гордости и радости.
Выходя из Лувра, он встретил Приматиччо, который входил во дворец.
— Куда вы спешите и что вас так обрадовало, дорогой друг Бенвенуто? — спросил Приматиччо Челлини, который не сразу заметил его.
— Ах, это вы, Франческо! — воскликнул Челлини. — Да, вы правы, я радуюсь, ибо только что видел нашего великого, высокочтимого, божественного Франциска Первого.
— А госпожу д'Этамп вы тоже видели? — спросил Приматиччо.
— Я не смею повторить его слова, Франческо, хотя и говорят, что со скромностью я не в ладу.
— Ну, а что вам сказала госпожа д'Этамп?
— Он назвал меня своим другом. Понимаете, Франческо? Он говорил со мной на «ты», как со своими маршалами. Наконец, он сказал мне, что, когда будет готов Юпитер, я могу просить о любой милости и что он заранее ее дарует.
— Ну, а что обещала вам госпожа д'Этамп?
— Какой вы чудак, Франческо!
— Почему же?
— Вы мне твердите о госпоже д'Этамп, а ведь я твержу вам о короле.
— Да потому что я знаю двор получше вашего, Бенвенуто; потому что вы мой земляк и мой друг; потому что вы принесли с собой частицу нашей прекрасной Италии, и в благодарность я хочу избавить вас от большой опасности. Послушайте, Бенвенуто, я уже вас предупреждал: герцогиня д'Этамп — ваш смертельный враг. Но прежде я просто опасался этого, теперь же в этом уверен. Вы оскорбили герцогиню, и, если вы ее не умиротворите, она вас погубит. Слушайте меня внимательно, Бенвенуто: госпожа д'Этамп — повелительница короля!
— Бог ты мой, да о чем вы толкуете! — воскликнул Челлини, расхохотавшись. — Я, видите ли, оскорбил госпожу д'Этамп! Но каким же образом?
— Я хорошо знаю вас, Бенвенуто, и догадываюсь, что вам известны не больше, чем мне и ей самой, причины этой неприязни. Но что поделаешь? Женщины так устроены: они и ненавидят и любят, сами не зная за что. Так вот, герцогиня д'Этамп вас ненавидит.
— Что я могу тут поделать?
— Что поделать? А вот что: угождением спасать искусство.
— Угождать куртизанке?
— Вы не правы, Бенвенуто, — ответил, усмехаясь, Приматиччо. — Вы не правы. Госпожа д'Этамп прекрасна, и художник должен признать это.
— Я и признаю, — произнес Бенвенуто.
— Так вот, скажите об этом ей самой, а не мне. Большего и не требуется, и вы станете друзьями. Вы ее оскорбили своенравной выходкой, вам и надлежит сделать первый шаг.
— Если я и оскорбил герцогиню, — сказал Челлини, — то нечаянно или, вернее, не по злобе. Она съязвила на мой счет, а я этого не заслужил; я и поставил ее на место, и по заслугам.
— Полно, полно! Забудьте о ее словах, Бенвенуто, и заставьте ее забыть ваш ответ. Повторяю, она злопамятна, мстительна, она повелевает сердцем короля. Правда, король любит искусство, но еще больше любит ее. Она принудит вас раскаяться в вашей дерзости, Бенвенуто. Из-за нее вы наживете врагов — ведь по ее наущению прево дерзнул вам противиться. Послушайте, я еду в Италию, в Рим, по ее приказу. И это путешествие, Бенвенуто, направлено против вас, причем ваш друг принужден служить орудием ее мести.
— А что же вы будете делать в Риме?
— Что буду делать? Вы обещали королю вступить в соперничество с древними мастерами, и я знаю, что вы выполните свое обещание. Но герцогиня думает, что вы хвастун, и, очевидно, для того чтобы уничтожить вас сравнением, она посылает меня, живописца, отлить в Риме самые прекрасные древние статуи — Лаокоона, Венеру и многие другие.
— Вот уж действительно страшная, утонченная месть! — произнес Бенвенуто, который, несмотря на всю свою самоуверенность, не мог не встревожиться, узнав, что его произведения будут сравнивать с произведениями величайших мастеров. — Но нет, я не уступлю женщине! — добавил он, сжимая кулаки. — Никогда, никогда!
— Зачем же уступать! Послушайте, есть одно средство: госпоже д'Этамп понравился Асканио. Она хочет сделать ему заказ и даже просила, чтобы я прислал к ней юношу. Так вот, нет ничего проще: проводите своего ученика во дворец д'Этамп и сами представьте его прекрасной герцогине. Воспользуйтесь случаем и захватите с собой какую-нибудь прелестную побрякушку — вы ведь лучший ювелир на свете, Бенвенуто! Покажите ей драгоценность, а когда увидите, что у дамы заблестели глазки, поднесите вещицу как дань, едва ли достойную ее красоты. Герцогиня примет драгоценность, мило поблагодарит, в обмен сделает вам какой-нибудь подарок, достойный вас, и вернет вам свою милость. Если же у вас будет враг в лице этой женщины, откажитесь заранее от всех своих великих начинаний! Увы! Я тоже был принужден склонить на миг голову, зато потом снова поднялся во весь рост. До тех пор мне предпочитали пачкуна Россо; всюду и всегда его ставили выше меня. Он даже был назначен хранителем короны.
— Вы несправедливы к Россо, Франческо, — заметил Челлини со свойственной ему непосредственностью. — Он — великий художник!
— Вы находите?
— Я в этом уверен.
— Э, я тоже в этом уверен, — произнес Приматиччо, — поэтому-то я и ненавижу его. Так вот, им пользовались, чтобы уничтожить меня. Я польстил ее мелкому тщеславию, и теперь я — великий Приматиччо, и теперь будут пользоваться мной, чтобы, в свою очередь, уничтожить вас. Поступайте же так, как поступил я, Бенвенуто, последуйте моему совету, и вы не раскаетесь. Умоляю об этом и ради вас, и ради самого себя, умоляю во имя вашей славы и вашего будущего! Ведь если вы станете упорствовать, то погубите и свое будущее, и свою славу.
— Переломить себя трудно, — сказал Челлини, хотя было видно, что он сдается.
— Бенвенуто, сделайте это ради короля, если вы о себе не думаете! Неужели вы хотите, чтобы его сердце обливалось кровью, когда ему придется выбирать между женщиной, которую он любит, и ваятелем, перед которым он преклоняется?
— Что ж, будь по-вашему! Ради короля я готов на все! — воскликнул Челлини, радуясь, что найден предлог, благодаря которому не пострадает его самолюбие.
