Французская карта - Бегунова Алла Игоревна (бесплатные онлайн книги читаем полные версии .txt) 📗
Листок с тремя строчками, написанными ровным канцелярским почерком, вызвал в семье Мещерских настоящую бурю. Михаил обиделся, что его в штаб-квартиру не пригласили. Долго урезонивала супруга Анастасия. Ведь он теперь – полковник и управляющий комиссариатской экспедицией Черноморского флота (совр. зам. командующего по тылу. – А. Б.) Флот ведет боевые действия, снабжение кораблей – в ведении экспедиции, и кто, как не полковник князь Мещерский, должен оставаться в Севастополе, дабы всем распоряжаться?
Михаил мечтал сделать карьеру, мечтал о новых чинах и должностях, вовсе не связывая их с работой в разведке. Его административные дарования нашли должную оценку. Но ему в голову не приходило, что в таком случае война неизбежно разлучит его с Аржановой. Она – рядовой сотрудник секретной канцелярии Ее Величества, он – начальник большого и сложного хозяйства, и служить бок о бок, как раньше, уже у них не получится.
Постепенно полковник успокоился. Дети оставались с ним.
В дорогу, как в старые добрые времена, решила собираться Глафира с сыном Николаем. Меткий стрелок, не задумываясь, расстался с женой, им нелюбимой. Вести же домохозяйство поручили мужу горничной Досифею. Конечно, не был он так хитер и умен, как верная служанка барыни, но многому от нее научился, с годами приобрел рассудительность, основательность, важность.
Особенно позаботился князь Мещерский об охране своей жены. Он выписал командировки в Кременчуг «для узнания службы» корнету Чернозубу и унтер-офицеру Прокофьеву. Все кирасиры Новотроицкого полка теперь служили в кавалерийском полуэскадроне при коменданте севастопольского гарнизона. Они несли охрану адмиралтейства, верхом объезжая немалую его территорию и днем и ночью.
Остап Чернозуб, десять месяцев назад став офицером, понемногу перенимал замашки бывшего командира. Эполет, сплетенный из золотых шнуров и украшенный вышитым вензелем царицы, офицерский шарф с кистями, повязанный на поясе, изменили его поведение. Солдатская закваска, готовность тотчас встать по стойке «Смирно» и отрапортовать: «Слушаюсь, вашвыскобродь!» – сменились вальяжностью и изрядной самоуверенностью. Он даже старался лучше говорить по-русски, избегая наиболее заковыристых словечек из его «ридной мовы».
С корнетом Чернозубом полковник Мещерский был откровенен. Штаб-квартира главнокомандующего Екатеринославской армией генерал-фельдмаршала светлейшего князя Потемкина-Таврического – очень опасное место для таких красивых женщин, как Анастасия Петровна. Там полно желающих домогаться особливого ее благорасположения. Он, Чернозуб, будучи человеком чести и строгих правил, должен решительно пресекать подобные попытки.
Кирасир, опираясь на шпагу с золотым офицерским темляком, сидел за столом. Михаил ходил по своему кабинету. Он объяснял Чернозубу, по его мнению, вещи совершенно очевидные, однако уроженец Полтавской губернии долго не мог понять, чего от него требует доблестный бывший командир.
– Конечно, дико я звиняюсь, ваше сиятельство, – наконец сказал он. – Но объясныть мени, будь ласка, точнее. Врезать по роже при всех за это можно чи ни?
– Тогда последует вызов на дуэль.
– Она будет на палашах или на пистолетах? – озабоченно спросил Чернозуб.
– Вообще-то государыня в этом году издала «Манифест о поединках», – сказал Мещерский.
– И шо у ем напысано?
– Дуэли между офицерами запрещены.
– Дуже странно, – Чернозуб почесал в затылке. – Спасибо, шо предупредили. Будэмо действовать нашими обычными способами.
– Это какими?
– На темной улице из-за угла и тростью по башке, ваше сиятельство, – доложил корнет.
– Вот и отлично, Остап Тарасович!..
Не хуже Мещерского Анастасия знала, каковы особенности длительного пребывания светлейшего князя в любом городе Российской империи. Туда моментально съезжаются жалобщики, просители, ищущие новых должностей чиновники и офицеры, обыкновенные прихлебатели всех мастей, а также женщины легкого поведения. Штаб-квартира – это еще и место, где пребывает канцелярия тайного супруга императрицы, отделение государственного казначейства, а теперь – и оперативное управление самой большой, 82-тысячной Екатеринославской армией.
Прибыв в Кременчуг в середине дня в среду, Аржанова решила сначала направиться прямо в штаб-квартиру, затем уж озаботиться поиском места для своего проживания. Все было так, как она ожидала: столпотворение карет и экипажей на улице, прилегающей к губернаторскому дворцу, повсюду воинские караулы, пешие и конные, две пушки во дворе у входа и наглые молодые адъютанты, которых она, естественно, знать не могла.
– Что вам угодно, сударыня? – один из них задержал ее сразу в вестибюле, окинув слишком пристальным, оценивающим взглядом.
– Хотелось бы увидеть светлейшего князя Потемкина-Таврического.
– Увы, сие невозможно, сударыня. Генерал-фельдмаршал в отсутствии, – усмехнулся юный офицер, продолжая ее рассматривать. – Вот если вы оставите ваш адрес…
– Немедленно передайте ему пакет, – Флора достала из дамской сумочки присланную ей в Крым правительственную депешу.
Драгунский поручик очень удивился, развернул бумагу, быстро прочитал и задал вопрос совсем другим тоном:
– Вы – княгиня Мещерская?
– Да.
– Следуйте за мной, ваше сиятельство. Вас ждали здесь еще вчера вечером…
Григорий Александрович находился в обычном для своей осенней «хандры» виде: волосы нечесаны и распущены по плечам, небрежно запахнутый шелковый халат перетянут на поясе витым шнуром, на ногах – вязаные носки длиной до середины икры, в руке – надкусанное румяное яблоко. Были, впрочем, и другие детали. Когда Анастасия вошла, светлейший князь бесцеремонно толкнул в бок девицу лет шестнадцати, но весьма и весьма упитанную, в прозрачной батистовой сорочке, лежавшую на постели. Она бросила на курскую дворянку неприязненный взгляд и быстро удалилась.
– Вижу, ваши пристрастия изменились, – спокойно заметила Аржанова.
– Ах, простите, душа моя, и не обращайте внимания, – ответил Потемкин, целуя ей руку. – Это все – приближение старости. Почему-то тянет к малолеткам.
– Трудно поверить, ваше высокопревосходительство. Ведь вам нет и пятидесяти.
– Разве нас старят годы, Анастасия Петровна? – он указал ей на место за столом, где кучей лежали разные бумаги. – Нет, нас старят чрезмерные труды…
Буквально через несколько минут в комнату вошел действительный статский советник Турчанинов, непосредственный начальник Флоры. Она не виделась с ним с осени 1783 года. Петр Иванович нисколько не изменился: круглые, немигающие, как у филина, глаза за круглыми очками, плотно сжатые тонкие губы, никогда не улыбающиеся, худощавая, чуть сгорбленная фигура. В руках статс-секретарь царицы по своему обыкновению держал кожаную папку, закрывающуюся на особый, с секретом замок.
Если уж сам Турчанинов заявился сюда из Санкт-Петербурга, то дело и впрямь невероятно важное. В этом сомневаться не приходилось. Однако что теперь они намерены ей предложить?
Аржанова сидела за круглым столом вместе с Потемкиным и начальником секретной канцелярии Ее Величества и размышляла над этим вопросом. Речь между тем держал Турчанинов. Своим скрипучим неприятным голосом Петр Иванович скучно и подробно рассказывал о турецкой крепости Очаков.
Оказалось, основали ее не турки, а крымские татары в 1492 году и назвали «Кара-Кермен». Но вскоре османы отобрали у своих вассалов этот укрепленный пункт и нарекли другим именем – «Очаков». Уж очень выгодное в стратегическом отношении место занимала крепость – на северном берегу Черного моря, рядом с Днепровско-Бугским лиманом, на высоком, неприступном мысу. Турки возвели здесь целую систему фортификационных сооружений и удерживали их за собой в течение трех столетий, несмотря на войны и штурмы, предпринимаемые то польскими, то русскими войсками, то буйными ватагами запорожских казаков.
К 1787 году Очаков являлся не только крепостью, вооруженной 310 орудиями, но и богатым торговым портом, через который шли грузы с северо-востока Европы на юг и юго-запад континента. Кроме купеческих судов в довольно просторной и удобной очаковской гавани стояла турецкая эскадра: 10 линейных кораблей, 6 фрегатов, 44 галеры и шебеки. Население города вместе с крепостным гарнизоном достигало примерно двадцати пяти тысяч человек. В Северном Причерноморье, уже ставшем русским, Очаков торчал как заноза, угрожая и Херсону, и Николаеву, и Севастополю.
