Дело Тутанхамона - Жак Кристиан (читать книги полные txt) 📗

Дэвис ворвался в кабинет к Масперо. Тот вскочил, прервав беседу с лордом Карнарвоном.

– В чем дело, мистер Дэвис? – недовольно спросил Масперо.

– Что делает здесь граф?

– Не ваше дело.

– Я вам скажу, что он здесь делает. Хочет отобрать у меня концессию!

– Вы уже так давно здесь, мистер Дэвис. Возраст берет свое. Должно быть, годы уже притупили вашу страсть к археологии, – примирительно заметил Масперо.

Дэвис покраснел от злости.

– Проклятый Картер! Хочет забрать себе Долину, только у него денег нет ее купить! Так вот, он никогда ее не получит!

– Какая разница, кто будет там копать? Ведь вы уже все нашли!

– Не важно. Я все равно против того, чтобы там работал Картер!

– За что вы так ненавидите его? – вмешался Карнарвон.

Дэвис был озадачен. Он закурил и принялся ходить по кабинету. Затем бросил:

– За то, что он – Картер!

– И это все?

– Он подрывает основы общества, играет не по правилам, с остервенением ищет какого-то мелкого царька и его несуществующую гробницу! Этот человек невыносим. Он думает, что Долина принадлежит ему! По-моему, он болен.

– А вдруг он прав? – заметил граф.

Рассвирепев, Дэвис стукнул кулаком по столу:

– Пока я жив, Картер не посмеет сделать в Долине ни одного удара заступом! Вы не имеете права отобрать у меня концессию, мистер Масперо!

– Да, но…

– Ни одну из найденных гробниц я досконально не исследовал! Поэтому начну с самого начала. Хотели научного подхода? Так получайте его! Я снова пройду метр за метром все обнаруженные мной захоронения. Тогда Картер поймет, что я отсюда не уеду! – крикнул Дэвис и стремительно вышел, хлопнув дверью.

– Мне очень жаль, – вздохнул Масперо. – Я думал, он окажется умнее.

– Но что же нам делать?

– К сожалению, ничего. Долина принадлежит Дэвису.

41

Граф взглянул на свое отражение в огромном зеркале. Он сидел, удобно устроившись в кресле, с салфеткой, повязанной вокруг шеи. Цирюльник склонился к его левой щеке и намылил ее. В руке сверкнуло лезвие английского производства, предварительно заточенное на кусочке кожи.

– Ибрагим болен? – спросил граф, чуть прищурившись.

– Простужен, ваше сиятельство. Сегодня я вместо него.

У цирюльника была твердая рука. Лезвие бритвы скользило по щеке. Он стряхивал пену в таз – тоже английский.

– Похолодало!

– Вы не обязаны беседовать со мной, дружище.

Цирюльник намылил правую щеку и заметил:

– Не думаю, что назначение лорда Китченера генеральным консулом Великобритании понравится египтянам. Он человек жесткий и не понимает нашего стремления к свободе.

– Вы увлекаетесь политикой? – удивился Карнарвон.

Лезвие легло ему на шею.

– Прислушайтесь ко мне, ваше сиятельство.

– Зачем?

– Затем, что бритва острая, а вы безоружны.

– Тот пистолет, который сейчас смотрит вам в живот, доказывает обратное. Не делайте лишних движений!

– Я окажусь быстрее!

– Время покажет! Я вас слушаю.

Замерев, цирюльник глухо произнес:

– Раз уж вы друг нашей страны, ваше сиятельство, то отсоветуйте лорду Китченеру преследовать борцов за независимость.

– Вы меня переоцениваете!

– Вы все-таки попробуйте! У вас немалое влияние. Если вы будете на нашей стороне, мы сможем избежать кровавой бойни. А иначе…

Лезвие царапнуло кожу.

– Осторожнее, друг мой. Вы забываетесь!

Цирюльник убрал руку.

– Кто вас послал?

– Народ, ваше сиятельство! Советую вам это помнить.

И ушел.

Граф аккуратно развязал салфетку и провел рукой по чисто выбритому подбородку. Если так будет и дальше продолжаться, придется, видимо, и впрямь обзавестись огнестрельным оружием, вместо которого он только что тыкал цирюльнику в живот двумя сложенными пальцами.

Шел 1912 год. Уже затонул «Титаник», а Египет перешел под власть Великобритании. Эту операцию – на первый взгляд, безболезненно – провернули несколько хороших дипломатов, среди которых был и Карнарвон.

Картер в это время дописывал книгу под названием «Пять лет раскопок в Фивах», соавтором которой стал бы его начальник. Этот труд должен был доказать специалистам, что его сотрудничество с британским миллиардером приносит хоть и не сенсационные, но вполне серьезные плоды. Картер преподнес книгу Масперо.

– Отлично, Говард! Рад, что вы снова на коне. Мне вас очень не хватает!

– Из-за грабителей?

– Вот именно!

– Да уж, гробницы расхищают, барельефы срезают прямо со стен, статуи разбивают на куски, чтобы легче было выносить. Организованная преступность набирает обороты. Клиентов много, и они богаты.

– Знаю я, знаю, – вздохнул Масперо. – Вот вы могли бы их остановить! А сейчас в Управлении сплошное взяточничество и халатность. Я добиваюсь принятия закона об ответственности за самовольные раскопки.

– Думаете, поможет?

– Велю охранять все исторические места и следить за рабочими. Все гениальное просто!

– Можете рассчитывать на меня, – улыбнулся Говард, и они обменялись крепким рукопожатием.

Дэвис страшно разозлился, обозвал своих помощников никчемными болванами и заперся у себя в комнате. Никто не смел войти в его штаб-квартиру, где теперь царила мрачная обстановка.

Дэвис не мог больше найти ни одной новой гробницы, и ему приходилось для видимости расчищать старые склепы. Прославленный американец стал посмешищем. Его критиковали собственные помощники. Каждый день в его группе разгорались скандалы. Время громких успехов миновало.

Но мог ли такой человек, как Дэвис, отступиться?

Вот уже две недели, как Картер не получал из Долины никаких вестей. Ее наводнили туристы. Раскопки больше не велись. А еще Картер утратил всякую связь со сторожами, которые хвастались тем, что знают местоположение гробницы Аменхотепа I.

Однажды Раифа пригласила его на обед к своему приятелю-художнику. Позировать она по-прежнему никак не соглашалась. Быть запертой в собственном портрете казалось ей хуже смерти! Раифа больше не заикалась о браке, довольствуясь тем, что была у Картера единственной. Зимой она не искала с ним встреч – Говард принадлежал графу и работал с таким упорством и ожесточением, что приводил в ужас даже своих коллег. Когда зной становился невыносимым, раскопки приходилось прерывать. Картер занимался составлением отчетов, описанием находок и тогда становился ближе и роднее, соглашался повидаться с ней, ненадолго отложив научные труды. Иногда Раифа уводила его с собой на прогулку, и он делился с ней своими радостями и горестями.

Так проходила жизнь на берегах Нила.

– Тебя что-то мучает? – спросила девушка, пользуясь отлучкой хозяина дома.

– Я немного устал.

– Неправда.

– Ты права, я действительно измучился.

– Почему?

– Да все из-за Долины! Она смеется надо мной! Вот она, рядом, но постоянно ускользает от меня. Ведь лучше меня ее никто не знает. А может, Долина мертва, Раифа? И ей больше нечего нам дать?

Его прервал хозяин дома.

– К вам пришли, Говард. По неотложному делу.

– Из Курны?

– Нет, там какой-то иностранец.

Извинившись, Картер встал из-за стола. Нежданным гостем оказался Дэвис. Он стоял, глубоко надвинув шляпу на глаза, в потертом черном костюме, пыльных джодпурах [58] и обмотках. Картеру стало его почти жаль.

– Простите за беспокойство. Мне нужно с вами поговорить.

Дэвис был непривычно вежлив.

– Давайте прогуляемся к горам, – предложил он.

Солнце стояло высоко. Воздух румянил щеки. При каждом шаге раздавался скрип песка и хруст щебенки.

– Мне семьдесят пять лет, я стар и болен. Долина истощила мои силы. Может, мстит мне за то, что я раскрыл все ее тайны?

– Конечно, нет.