Женитьбы папаши Олифуса - Дюма Александр (хороший книги онлайн бесплатно txt) 📗
Поскольку я спас жизнь китайского капитана и китайской команды, спас китайскую джонку, меня прекрасно приняли в Бидондо. К тому же корреспондент капитана Исинг-Фонга, тот, у кого я снял флигель, вел торговлю в основном с подданными великого императора.
Первое же воскресенье, когда мой хозяин приехал в Бидондо, было посвящено мне. Он спросил, не охотник ли я. На всякий случай я сказал, что да. Тогда он сообщил мне, что в следующее воскресенье собирается охотиться с друзьями и, если я захочу к ним присоединиться, мне не о чем беспокоиться: я найду в деревне у его друга все необходимое для охоты.
Я с благодарностью принял приглашение.
К месту охоты надо было подняться выше по Пасигу, к красивому внутреннему озеру; оно называлось Лагуна.
В следующую субботу мы выехали из Бидондо в лодке с шестью мощными гребцами; будьте уверены, что иначе мы не смогли бы идти против течения Пасига.
Это была чудесная прогулка. Не только оба берега радовали разнообразием видов, но и пироги, поднимавшиеся и спускавшиеся по течению справа и слева от нас, представляли собой самую очаровательную картину, какую только можно вообразить.
После трех часов пути мы остановились отдохнуть в хорошенькой рыбацкой деревушке; ее жители по вечерам приходили в Бидондо продавать то, что наловили задень. В водах озера отражались колышущиеся под ветром метелки риса, пальмовые и бамбуковые рощи, хижины с островерхими крышами, похожие на подвешенные к небу птичьи клетки.
Мы остановились, чтобы дать отдых гребцам и пообедать самим. Когда мы насытились, а гребцы отдохнули, лодка продолжила путь.
И вот на закате перед нами сверкнуло, словно огромное — тридцать льё в окружности — зеркало, озеро Лагуна.
К семи часам вечера лодка вошла в озеро, и через два часа мы были на месте.
Наш хозяин оказался французом по имени г-н де Ла Жероньер; вот уже пятнадцать лет жил он на берегу озера
Лагуна в очаровательном поместье, называвшемся Хала-Хала. Он принял нас с совершенно индийским гостеприимством, но, когда узнал, что перед ним европеец французского происхождения, когда мы обменялись с ним несколькими словами на языке, на котором, если не считать семьи, у него и раз в году не было случая поговорить, — любезный прием превратился в настоящий праздник.
Все шло как нельзя лучше, потому что я не строил из себя идальго или аристократа, не хвастался; я говорил: «Вы оказываете мне большую честь, я только бедный монникендамский матрос, обычный старшина лодки с Цейлона, простой торговец из Гоа; руки у меня грубые, но честные; хотите — принимайте меня таким, не хотите — не надо». И папашу Олифуса принимали за того, кем он и был, — за славного, необидчивого малого.
Вечером я не изменил ни одной из своих привычек: не отказывался ни от бутылки, ни от постели; меня попросили рассказать о моих приключениях, и я имел большой успех; вот только они породили в голове корреспондента моего китайца нелепую мысль женить меня в пятый раз.
Но я заявил ему, что принял мудрое решение не доверять больше женщинам, поскольку прекрасная Наги-Нава-Нагина, прекрасная Инее и прекрасная Амару отвратили меня от своей породы.
«Ба! — ответил мой корреспондент. — Вы еще не видели наших китаянок из Бидондо; когда вы на них взглянете, так не скоро забудете».
В результате я невольно лег с матримониальными планами в голове, и мне снилось, что я женился на китайской вдове с такой маленькой, ну до того маленькой ножкой, что просто невозможно было поверить, что она принадлежала вдове.
XIX. ОХОТА
— В пять часов утра меня разбудили лай собак и звуки рога. Мне показалось, что я еще в Гааге и король Вильгельм охотится в парке Лоо.
Но нет: я был в четырех тысячах льё — или около того — от Голландии, на берегу озера Лагуна, и нам предстояло охотиться в филиппинских горах.
Мы собирались преследовать оленя, кабана и буйвола, а нас, возможно, подстерегали тигр, крокодил и ибитин.
Насчет тигров меня предупредили: если я подниму одного павлина или целую стаю, я должен опасаться тигра, который наверняка где-то поблизости.
Что до крокодила, то, каждый раз, приближаясь к озеру, я должен внимательно присматриваться к валяющимся на берегу бревнам. Почти всегда они оказываются крокодилами; сон у них чуткий, и когда вы пойдете мимо, они цапнут вас за руку, ногу или пониже спины.
Ибитин — это другое дело. Это змея футов тридцать длиной, дальняя родственница боа; она обвивает дерево, словно большая лиана, висит неподвижно, а потом, когда вы меньше всего этого ожидаете, бросается на оленя, кабана или буйвола, прижимает к дереву, размалывая кости и вытягивая тело жертвы, чтобы удобно было проглотить добычу целиком.
Само собой разумеется, она и людьми не пренебрегает и, если случай представится, ест без разбора тагалов, китайцев и европейцев.
Средство справиться с этой змеей очень простое, надо только уметь им пользоваться. Достаточно носить на поясе остро, как бритва, наточенный нож. Ибитин не ядовита и не может ужалить, а когда она станет вас душить, просуньте охотничий нож между собственным телом и одним из змеиных изгибов и режьте наискосок, змея тут же разделится пополам.
Перед уходом наш хозяин подвесил мне к поясу роскошный охотничий нож, которым сам уже разрезал двух или трех ибитинов.
Что касается ядовитых змей, то, поскольку от их укусов не существует лекарства, лучше с ними не встречаться.
Два месяца назад из дома г-на де Ла Жероньера пропала хорошенькая тагалочка лет шестнадцати или восемнадцати; хозяин подозревал, что ее или утащил тигр, или проглотил крокодил, или задушил удав.
Во всяком случае, в один прекрасный вечер бедняжка Шиминдра ушла и не вернулась, и, сколько ее ни искали, больше никто о ней не слышал.
Признаюсь, пока наш хозяин перечислял мне все опасности, которым мы подвергаемся во время охоты, я начал находить охоту довольно своеобразным развлечением.
Мы доехали верхом до того места, где начиналась облава; там мы спешились и вошли в лес.
Первой дичью, которую я поднял, была великолепная стая павлинов. Хорошо заметив место, откуда она вылетела, я сделал большой крюк, и мне удалось избежать встречи с тигром, о близости которого мне сообщили эти прекрасные птицы.
Через десять минут послышался выстрел. Господин де Ла Жероньер убил оленя.
Я, в свою очередь, услышал шум откуда-то снизу; поворошив кусты в десяти шагах от себя, я выстрелил наугад. Не могу сказать, что я попал в кабана: это кабан напоролся на мою пулю.
Меня поздравляли с роскошной добычей.
Я убил наповал одинца; кажется, так у вас называют старого кабана? (Я утвердительно кивнул.)
Собакам отдали их часть добычи, остальное взвалили на плечи четыре тагала; а мне предложили продолжать мои подвиги, уверяя, что с первого выстрела я показал себя метким стрелком.
Сударь, ничто не губит человека так, как лесть.
Теперь мне казалось, что, раз я убил кабана, то убью и тигра, и носорога, и слона. Я направился через лес, желая одного: сразиться с любым филиппинским чудищем.
В азарте я не заметил, как понемногу удалился от охоты. Мне сказали, что нам предстоит подниматься в течение двух часов, но через три четверти часа я уже спускался по склону.
Внезапно в тридцати шагах от себя я услышал ужасный рев.
Повернувшись в ту сторону, откуда он раздался, я увидел буйвола.
Ах, что за добыча! Только ружье в моих руках почему-то немного дрожало, я прислонил его к ветке дерева и спустил курок.
Едва я успел это сделать, как увидел два надвигающихся на меня налитых кровью глаза и морду, вспарывающую землю, словно плуг.
Я выстрелил второй раз; но, вместо того чтобы замедлить бег животного, второй выстрел, казалось, подхлестнул его.
Я успел лишь отбросить ружье, схватиться за ветку дерева, под которым стоял, гимнастическим прыжком подтянуться до уровня этой ветки и затем перебраться с нее на верхние.
