Паруса смерти - Попов Михаил Михайлович (версия книг .TXT) 📗

Она стояла неподвижно, сложив руки на груди. Глаз не видно.

— Это вы? — спросила она.

— Это я, — сказал он.

— Что вам нужно от меня?

— Всего лишь сказать несколько слов.

— Вы же знаете, что я вам не поверю.

— Знаю. И знаю почему. Вы считаете меня омерзительным чудовищем, негодяем, подонком и…

— И этого достаточно.

— Вот в этом разница между нами.

— Какая разница?

— Вы способны иронизировать, а я ко всему отношусь слишком серьезно. Слишком.

— Что с вами, вы сегодня слишком не похожи на себя.

— Чтобы проводить такие сравнения, нужно очень хорошо знать человека.

— О да, вы правы. Ведь вы столь загадочны, капитан Олоннэ. Имя ваше окутано облаком тайны. Никто не знает, откуда вы пришли и кто вы такой на самом деле. Испанцы вас боятся, отец мой вас обожает, женщины бредят вами и кончают жизнь самоубийством в ваших объятиях…

— Женевьева, — тихо сказал Олоннэ.

Она замерла, таким необычным, таким проникновенным был этот голос.

— Женевьева!

— Что? — ответила она, с трудом преодолев спазм в горле.

— Я вас люблю.

Обрушилось молчание. Опять на первый план выступили цикады и горькорыдающий запах тубероз.

— С того самого мига, как вас увидел. Ссору с этим рыжим ирландцем я затеял только потому, что мне показалось, что вы посмотрели на него благосклонно. Как я только его не убил в тот день! И вся моя дальнейшая жизнь — лишь попытка приблизиться к вам, что бы вы ни думали по этому поводу.

— Может быть, я и поверила бы вам, не будь того злосчастного эпизода… Я ведь сама явилась к вам, сама приблизилась, что же вам помешало… — Дыхание девушки зашлось, она никак не могла набрать воздуха в грудь.

Олоннэ всплеснул в отчаянии руками и сделал шаг навстречу Женевьеве. Она отступила.

— Как вы не понимаете: это была ловушка!

— Ловушка?

— Разумеется, разве вы не слышали рассказов о том, что произошло потом возле моего дома? Там собралась толпа. Спрашивается, кто ее привел? Заклинаю вас всеми святыми, взгляните на это дело объективно. Кто-то из ваших домочадцев или слуг проследил за вами и дал знать влиятельному недоброжелателю господина де Левассера, что его дочь находится в доме кровавого корсара, бывшего буканьера. Этот недоброжелатель не мог упустить подобный случай. Он собрал толпу остервенелых католиков и направил к моему дому. Этому человеку очень нужно было подорвать репутацию вашего отца, и это бы ему удалось, если бы я не повел себя так, как я себя повел. Понимаете? Спасая отца, я нанес рану дочери.

— Какое-то очень сложное объяснение.

— Зато единственное. Я был как в горячке, мне нужно было в считанные минуты придумать способ спасения. Только потом, когда все кончилось, я понял, как оскорбил вас.

— И не попытались объясниться!

— Я знал, что вы мне не поверите.

— Я и сейчас не склонна верить.

— Вот видите, а тогда, когда еще не затянулась рана обиды, на что я мог рассчитывать? Я решил уйти в море в надежде, что время остудит пламя вспыхнувшей ненависти. Но я ошибся. Я понял, что проиграл, что собственными руками сломал свою судьбу, истребил свое счастье. Я впал в отчаяние, и даже корсарское счастье отвернулось от меня.

— Что же вас заставило сегодня написать мне?

Олоннэ опустил голову. Он боялся, что даже в ночи хищный блеск синих глаз выдаст его.

— Я понял, что теряю вас. В городе так много говорили о вас и капитане Шарпе…

Женевьева улыбнулась, ей приятно было осознавать, что она все рассчитала верно, приятно было считать себя победительницей.

— И тогда я решил совершить последнюю попытку. Знаю, что шансов у меня нет, но я никогда бы себе не простил, если бы не попытался.

Снова в наступившей тишине зазвучали цикады.

Бледно-огненный край луны появился над «панцирем Черепахи», как еще называли Тортугу.

Легкий порыв ветра явился в ночной сад; испуганно зашелестела лавровишневая аллея.

— А если я соглашусь? — спросила Женевьева чужим от сумасшедшего волнения голосом.

Олоннэ поднял голову, но не открыл глаза.

— Что же вы молчите? Или вы опять начнете спасать репутацию моего отца?!

— Я переживаю мгновения счастья. Вряд ли когда-нибудь в жизни мне предстоит что-нибудь подобное.

— Так вы…

— Да, я предлагаю вам бежать со мной.

— Бежать?

— И прямо сейчас. Вас что-то смущает?

— Сказать по правде… Но зачем именно бежать, не лучше ли пойти к моему отцу и все ему рассказать?

— Этим мы все погубим.

— Откуда вы знаете?

— Я уже обращался к нему, он указал мне на дверь. Теперь, стоит вам заикнуться о нашей любви, он запрет вас на замок, а потом насильно выдаст замуж за ирландца.

— Папа никогда так со мной не поступит.

— Возможно, вы знаете своего отца лучше, чем я, но в любом случае — стоит ли рисковать? Когда вы будете у меня на корабле, ему некуда будет отступать, даже если бы он и захотел.

— У вас же нет корабля!

— До вчерашнего дня не было. Теперь есть. И называется он «Месть».

— Какое странное название!

— После того что испанские собаки сделали с экипажем моего прежнего корабля, это название самое уместное. Но я чувствую, Женевьева, вас что-то смущает.

— Н-нет, — с некоторым усилием сказала девушка.

— Тогда все просто. Сейчас вы вернетесь в дом, возьмете с собой самые необходимые вещи и с верной служанкой отправитесь в гавань. Вы легко найдете мой корабль, он стоит у основного пирса. Вас встретит мой слуга Роже.

— Я все поняла. Но мой отец… может быть, мне оставить ему записку?

Олоннэ на мгновение замялся:

— Очень короткую. Напишите, что просите у него прощения, и все. Никаких имен и прочего, вы меня понимаете?

Олоннэ подошел к девушке вплотную и осторожно взял за руки.

— Понимаю, — тихо ответила она.

Медленно наклонившись, капитан поцеловал дочь губернатора в теплые губы.

— А эта девушка…

— Какая девушка?

— Шика. Вы очень любили ее?

Олоннэ снова поцеловал Женевьеву.

— Я совсем ее не любил. Это она любила меня. В тот день я к ней даже не прикоснулся. Я предпочел ее убить, но не изменить своей любви.

Голова Женевьевы шла кругом, ее и пугало то, что говорил этот человек, и льстило ей. В состоянии легкой, приятной горячки она отправилась готовиться к побегу.

Глава пятая

Приступ ярости у господина де Левассера уже прошел, унеся с собою все силы. Губернатор сидел в крайне неудобной позе в кресле и тупо смотрел перед собой. Он был без парика, без камзола, в расстегнутой рубахе и рассеянно теребил пальцами седую шерсть у себя на груди.

В таком состоянии застал его Олоннэ, войдя в кабинет. Губернатор неприязненно посмотрел на него, его горю не нужны были свидетели. К тому же он еще не решил, как себя вести в этой ситуации. Еще слишком свежи были в памяти унижения, пережитые им во время предыдущего — мнимого — бегства Женевьевы. Может быть, и сегодняшняя выходка — всего лишь шутка из того же разряда.

— Прошу прощения, ваше высокопревосходительство, что осмеливаюсь… — осторожно начал гость, предупредительно при этом кланяясь.

— Ну, раз осмелились, так продолжайте.

— Дело в том, что мне все известно.

— Что именно, черт побери!

— Что мадемуазель Женевьева и капитан Шарп…

— А откуда вам это известно?! Вас что, тоже известили письменно?!

— Вот по поводу источника я и пришел с вами поговорить. Если принять надлежащие меры, то наверняка удастся избежать ненужной огласки. Надо представить все не как бегство, а как заранее запланированную и согласованную с вами прогулку, вы меня понимаете?

— Вас-то я понимаю, я не понимаю Женевьеву, это меня и мучает больше всего. Я и так был согласен на этот брак. Раз у них все так славно складывается — пусть! Но зачем было убегать?!

Олоннэ пожал плечами:

— Может быть, она все же боялась, что вы ей откажете.

— Но ведь она могла со мной поговорить, а она мне не сказала ни слова! Она не знала, что я не против, но могла бы спросить.