Графиня де Монсоро. Том 1 - Дюма Александр (читаемые книги читать TXT) 📗
– Ив самом деле, – сказал молодой человек, сокрушенно разглядывая свои короткие штаны, сплошь забрызганные грязью, – и в самом деле, мне, как Эпаминонду Фиванскому, очевидно, придется провести три дня дома, ведь в моем гардеробе всего лишь одни штаны и только один камзол. Но, простите, как мне показалось, вы соблаговолили задать мне какой-то вопрос?
– Да, сударь, я хотел бы у вас спросить, как вы попали в тот дом.
– Весьма простым и в то же время очень сложным путем. Судите сами.
– Посмотрим.
– Господин граф, извините меня, я был так потрясен, что обращался к вам, не называя вашего титула.
– Какие пустяки, продолжайте.
– Господин граф, вот моя история: я живу на улице Ботрейи в пятистах двух шагах отсюда. Я бедный ученик хирурга, но, могу вас заверить, рука у меня довольно умелая.
– Я и сам имел случай в этом убедиться, – сказал Бюсси.
– Учился-то я усердно, – продолжал молодой человек, – да вот пациентов не приобрел. Меня зовут, как я уже говорил: Реми ле Одуэн; Реми – потому, что такое имя дали мне при крещении, и Одуэн – потому, что я родился в Нантей-ле-Одуэн. Семь или восемь дней тому назад за Арсеналом какого-то бедолагу как следует полоснули ножом, я зашил ему кожу на животе и очень удачно втиснул туда кишки, которые вывалились было наружу. Эта операция принесла мне некоторую известность в округе, и, видимо, благодаря ей мне посчастливилось: вчера ночью меня разбудил чей-то приятный голосок.
– Голос женщины! – воскликнул Бюсси.
– Да, но не спешите с выводами, граф, какой бы деревенщиной я ни был, все же я понял, что это голос служанки. Я их знаю, ведь мне гораздо чаще приходилось иметь дело со служанками, чем с госпожами.
– И что же вы сделали?
– Я поднялся и открыл дверь, но едва я высунул голову, как две маленькие, не слишком нежные, но и не чересчур загрубелые ручки наложили мне па глаза повязку.
– И вам при этом не сказали ни слова?
– Нет, как же, мне было сказано: «Идите со мной, не пытайтесь разглядеть, куда я вас веду, молчите, вот ваше вознаграждение».
– И этим вознаграждением?..
– Оказался кошелек с пистолями, который вложили мне в руку.
– Ага! И что вы ответили?
– Что я готов следовать за моей очаровательной проводницей. Я не знал, очаровательна она или пет, но подумал, что маслом каши не испортишь.
– И вы последовали за ней без возражений, не требуя никаких гарантий?
– Мне часто приходилось читать в книгах о подобных историях, и я заметил, что для врача они всегда кончаются чем-нибудь приятным. Итак, я последовал за незнакомкой, как я уже имел честь вам доложить; меня вели по твердой земле, к ночи подмерзло, и я насчитал четыреста, четыреста пятьдесят, пятьсот и, наконец, пятьсот два шага.
– Хорошо, – сказал Бюсси, – это было умно с вашей стороны. И вот теперь мы, по-вашему, должны быть у той двери?
– Во всяком случае, где-то поблизости от нее, потому что на сей раз я насчитал четыреста девяносто девять шагов. Конечно, хитрая девчонка могла повести меня окольным путем, – по-моему, она была способна выкинуть со мной подобную штуку.
– Да, допустим, она позаботилась о такой предосторожности, тем не менее, будь она даже хитра, как сам дьявол, наверное, она все же сболтнула вам что-нибудь, назвала какое-то имя?
– Никакого.
– Может быть, вы сами что-нибудь приметили?
– Только то, что можно приметить пальцами, приученными в иных случаях заменять глаза, то есть – дверь, обитую гвоздями, прихожую за дверью, в конце прихожей – лестницу.
– Слева?
– Вот именно. Я даже сосчитал ступеньки.
– Сколько их было?
– Двенадцать.
– И потом сразу вход?
– Думаю, что сначала коридор: открывали три двери.
– Хорошо.
– А потом я услышал голос. Ах, на сей раз это был голос госпожи, такой нежный и мелодичный.
– Да, да. Это был ее голос.
– Конечно, ее.
– Ее, ее, клянусь вам.
– Вот уже кое-что, в чем вы можете поклясться. Дальше меня втолкнули в комнату, где лежали вы, и разрешили снять повязку.
– Все так.
– И тогда я вас увидел.
– Где я был?
– Вы лежали на постели.
– На постели с занавесками из белого шелка в золотых цветах?
– Да.
– А стены комнаты были покрыты гобеленами?
– Правильно.
– А на потолке написаны фигуры?
– Точно так, а в простенке между окнами…
– Портрет?
– Вот именно.
– Женщины в возрасте от восемнадцати до двадцати лет?
– Да.
– Блондинки?
– Да, несомненно.
– Прекрасной, как ангел?
– Еще прекрасней!
– Браво! Ну и что вы сделали?
– Я вас перевязал.
– И отлично перевязали, даю слово!
– Старался, как мог.
– Превосходно перевязали, просто превосходно, милостивый государь, сегодня утром рана почти закрылась и стала розовой.
– Это благодаря бальзаму, который я составил; на мой взгляд, он отлично действует, ибо, не зная, па ком мне его испробовать, я не раз протыкал себе кожу в самых различных местах тела, и – честное слово! – через два-три дня дырки уже затягивались.
– Любезный господин Реми, – воскликнул Бюсси, – вы замечательный человек, я полон всяческого расположения к вам… Но дальше, что было дальше? Рассказывайте.
– Дальше вы снова потеряли сознание. Голос спросил меня, как вы себя чувствуете.
– Откуда он спрашивал?
– Из соседней комнаты.
– Значит, самой дамы вы не видели?
– Нет, не видел.
– Что вы ей ответили?
– Что рана не опасна и через двадцать четыре часа затянется.
– И она была довольна?
– Ужасно. Она воскликнула: «Боже мой, какое счастье!».
– Она сказала: «Какое счастье!»? Милый господин Реми, я вас озолочу. Ну дальше, дальше.
– Вот и все, никакого дальше. Вы были перевязаны, и мне уже ничего не оставалось там делать. Голос сказал мне: «Господин Реми…» – Голос знал ваше имя?
– Конечно, все из-за того несчастного, которого проткнули ножом. Помните, я вам говорил?
– Верно, верно; итак, голос сказал: «Господин Реми…» – «Будьте до конца человеком чести, не подвергайте опасности бедную женщину, поддавшуюся чувству сострадания; завяжите себе глаза, позвольте отвести вас домой и не пытайтесь подглядывать по дороге», – Вы обещали?
