Цветок для ее Величества - Вермаль Каролин (читать бесплатно книги без сокращений txt) 📗
— Теперь наведите прицел на цель и примите удобную стойку. Ваши ноги должны стоять на ширине плеч. Когда будете готовы, взведите курок до конца, вдохните, потом выдохните и задержите дыхание — и тогда нажимайте на спусковой крючок.
Мэссон навел дуло на каменную глыбу, представляя, что это лев, который вот-вот бросится на него. Он взвел курок, и тот издал металлический щелчок. Фрэнсис набрал полные легкие воздуха, медленно выдохнул, задержал дыхание и нажал на спусковой крючок.
Курок ударил по кремневому замку, на полочке зашипел порох и зажег основной заряд в стволе. Для Мэссона извергнувшееся пламя и клубы дыма показались столь же страшными, как мнимый лев, который теперь пал замертво на землю. У Фрэнсиса было такое ощущение, что руку выдернули из плечевого сустава, в ушах стоял звон. Он обернулся к Тунбергу, который ободряюще похлопал его по плечу.
— Замечательно, Мэссон, просто замечательно. Не обращайте внимания, первый выстрел всегда в молоко. Не стоит огорчаться, столько премудростей нужно сразу запомнить, но у нас полно времени.
Остаток дня Мэссон и Тунберг провели, тренируясь в стрельбе, пока плечо Мэссона окончательно не онемело, а скалы не покрылись щербинами от пуль. Эулеус тем временем продолжал продвигаться по следам отряда Схеллинга, прошедшего здесь примерно сутки назад.
Последним выстрелом Мэссон поразил цель, Тунберг радостно похлопал его по плечу и поздравил:
— Ну, теперь мы точно знаем, что каменные глыбы нам не страшны!
После стрелковых тренировок мужчины отправились искать дичь и вскоре наткнулись на антилопу дукера, которая паслась на поляне вдалеке от своего естественного укрытия — кустов.
Мэссон зарядил ружье, Тунберг указал, в какое место целиться — прямо под лопатку. Пульс отдавался у Мэссона в ушах. Казалось, весь буш замер, когда он спустил курок. Приклад ударил в плечо, раздался оглушающий треск выстрела, разорвавший тишину.
Хотя клубы дыма, вырвавшиеся из дула ружья, и закрывали обзор, Фрэнсис смог разглядеть, что неподвижно стоявшая антилопа сразу упала.
Оба мужчины помчались через кусты к животному. Подойдя ближе, Мэссон обнаружил, что сделал точный выстрел прямо в сердце, как раз куда указывал Тунберг. Тунберг тут же объяснил, что племя хой-сан после охоты все время благодарит дух убитого животного, которое благородно предоставило свое тело, чтобы уберечь людей от голодной смерти.
— Наверное, мы можем это сравнить с благодарственной молитвой, — произнес Тунберг, — и я думаю, немного благодарности со стороны победителей не повредит, принимая во внимание то количество зверей, которые могут нас здесь легко убить.
Тунберг выпотрошил дукера, надрезал печень и окунул в кровь большой палец. Потом провел им по лбу Мэссона и объяснил, что нужно заставить себя съесть сырую печень, иначе настоящим африканским охотником считаться нельзя.
В конце концов Фрэнсис согласился на компромисс и отрезал тонкий ломтик слизистого органа, который, как он полагал, можно проглотить даже не пережевывая. Но кусочек застрял у него в горле, и британец потерял последние остатки достоинства, когда, отчаянно борясь с рвотными позывами, наконец протолкнул его в желудок.
Как только церемония окончилась, Мэссон перебросил тушку через плечо и понес в лагерь, где Эулеус разводил костер. Тот взглянул на подошедших охотников и с едва заметной улыбкой что-то сказал Тунбергу, когда заметил кровавую полосу на лбу у Мэссона.
— Что он сказал? — поинтересовался Фрэнсис.
— Что вы искупили мою вину. Понимаете, он все еще плохо думает обо мне, потому что я так и не смог заставить себя съесть сырую печень.
Когда они в тот вечер ели рагу, приготовленное Эулеусом, Мэссон задумчиво глядел на огонь и наслаждался приятными вещами — теплой едой, вином и жарким костром. Наконец он спросил:
— Так кто вы на самом деле, голландец или швед?
— Голландец, минхер! — ответил Тунберг и отсалютовал.
— Ах!
— Нет, на самом деле я швед. Я ввел вас в заблуждение?
— Да, нет… А что? — смутился Мэссон.
Он уже начинал сожалеть о том, что откупоривалась уже вторая — если не третья — бутылка вина.
— Но если бы вы были японским императором, я точно ввел бы вас в заблуждение, — продолжал Тунберг.
Очевидно, он погрузился в пучины черной меланхолии. Когда Мэссон завернулся в каросс — лоскутное одеяло из шкур, — Тунберг глядел в безоблачное небо и продолжал беседу со звездами:
— Я сделал все, все, что было возможно, чтобы стать настоящим голландцем. Я говорю, как они, ем, как они, одеваюсь, как они, делаю все практически так же, как они, если вы понимаете, о чем я.
Фрэнсис закрыл глаза, чтобы звезды больше не кружились, и спросил:
— А почему вы хотите быть непременно голландцем?
— Это была идея Линнея. Но мы не учли ван Плеттенберга. Он совершенно не хочет считать меня голландцем. Старый хрыч ожидает, что я буду более голландцем, чем любой голландец. Одежда, язык и поведение — всего этого для него недостаточно.
Мэссон снова открыл глаза и постарался сконцентрироваться на Тунберге. Про себя он клял гугенотов за то, что их занесло в эти проклятые земли, да к тому же с виноградной лозой.
— Линней отправил вас в Африку, чтобы вы стали голландцем?
— Нет-нет. Сначала он меня отправил в Париж, чтобы я стал врачом и чтобы потом смог поехать в Африку и стать голландцем.
— Но зачем, ради всего святого?
— О, да, собственно, просто так. Речь шла о великолепных перспективах для любого ботаника в сегодняшнем мире — о поездке в Японию! — прошептал Тунберг так громко, что даже лошади испугались. Мэссон уже убедился в том, что вино полностью овладело рассудком Тунберга.
— Но, господин доктор…
— Пожалуйста, называйте меня просто Карл, — перебил его швед. Глаза его блестели.
— Договорились, мистер Тунберг. Но в том, что вы сейчас сказали, нет никакого смысла. В Кью мы собираем семена и растения со всего света, но только не из Японии. Никогда. Никто не может съездить в Японию.
— Это правда, никто. Кроме небольшой группы голландских торговцев, тщательно отобранных ван Плеттенбергом. Они каждый год плавают на корабле Компании в Японию. И на этом корабле обязательно нужен врач.
Мэссон понимающе кивнул.
— Поэтому я провел два года в Париже, — продолжал Тунберг, — а потом еще два года здесь, сделал все от меня зависящее, чтобы получить место на этом корабле. Люди всех чинов и сословий подтвердят вам, что я голландец. Но только не барон Йоахим ван Плеттенберг. О нет! По его мнению, я должен сделать нечто большее.
— Что же, к примеру?
— Именно это я и пытаюсь понять два года. Два года, Мэссон! Уже два парусника отправилось без меня. А теперь ходят слухи, что японский император хочет запретить и голландцам приезжать.
Тунберг поднес бутылку к губам, но когда обнаружил, что она пуста, то, расстроившись, бросил ее в деревянный ящик.
— Япония… Вы можете себе такое представить? И не только потому, что там невообразимые ботанические сокровища — цветы и растения, — которые еще никогда не открывались глазам европейцев. Вы только подумайте об исследованиях, о невероятных познаниях, которые таит этот маленький остров! Тысячелетия экспериментов, открытия материалов, о существовании которых мы с вами даже не подозреваем. И никто не сможет туда попасть… кроме меня. Возможно.
— Не знаю, поспособствует ли вашему делу тот факт, что вас поймают вместе с английским шпионом.
— Не стоит беспокоиться на мой счет, мистер Мэссон. Единственное, что я понял после пребывания здесь: если чего-то очень долго ждать, то обязательно представится возможность.
— Значит, сейчас это вопрос выдержки? — Мэссон усмехнулся. — Когда я вернусь — если получится, — то хотел бы посадить свои деревья. Если мне повезет найти этот цветок, меня ожидает вознаграждение — надел земли.
— А также свадьба? — добавил Тунберг.
— Да, и это тоже.
— И это именно то, чего вы хотите, — надел земли, жена, уйма детишек? Ко всему этому быть привязанным?
