Ярость - Смит Уилбур (книги онлайн .TXT) 📗

Манфред отбежал: накатывала новая волна. Держа удилище на плече и позволяя леске разматываться с большой катушки «скарборо», он опередил гневную белую волну и уселся на камень на прежнее место.

Ткнул основание удилища в щель и сунул туда же старую потрепанную фетровую шляпу, чтобы оно держалось. Сел на подушку, прислоняясь спиной к камню, и сын сел рядом с ним.

– Хорошая вода для коба, – сказал Манфред. Море было бесцветное и мутное, как домашнее имбирное пиво: самые подходящие условия, чтобы поймать добычу, которая ему нужна.

– Я обещал маме, что принесу рыбу для засолки, – сказал Лотар.

– Никогда не считай коба своим, пока он у тебя не в бочке для засола, – посоветовал Манфред, и мальчик рассмеялся.

Манфред никогда не притрагивался к нему в присутствии других, даже матери и сестер, но помнил, как в его годы радовался, когда отец обнимал его, и временами, когда они оставались вдвоем, как сегодня, позволял себе проявить истинные чувства. Его рука соскользнула с камня и легла мальчику на плечи. Лотар застыл от радости и с минуту не смел даже дышать. Потом медленно прислонился к отцу, и они молча смотрели, как длинный конец удилища раскачивается в одном ритме с дыханием океана.

– Итак, Лотти, ты уже думал, что будешь делать, когда окончишь «Пол Рос»?

«Пол Рос» – ведущая африкандерская школа в Капской провинции, южно-африканский эквивалент Итона и Харроу [28] для африкандеров.

– Думал, папа, – серьезно ответил Лотар. – Я не хочу учиться юриспруденции, как ты, и думаю, что медицина мне не по зубам.

Манфред покорно кивнул. Он смирился с тем, что в учебе Лотар не демонстрирует особых достижений, он просто хороший средний ученик. Он проявляет себя в других областях. Уже совершенно очевидны его способности лидера, решительность и мужество; к тому же у него исключительные спортивные данные.

– Я хочу поступить в полицию, – неуверенно сказал мальчик. – Когда окончу «Пол Рос», хочу поступить в полицейскую академию в Претории.

Манфред молчал, пытаясь скрыть удивление. Это, пожалуй, последнее, о чем подумал бы он сам.

Наконец он сказал:

– Ja, почему бы и нет? У тебя должно получиться. – Он кивнул. – Это хороший выбор – жизнь, посвященная служению своей стране и Volk’у. – Чем больше он об этом думал, тем лучше понимал, что Лотар сделал самый верный выбор – и, конечно, то, что его отец – министр внутренних дел, нисколько не повредит карьере мальчика. Он надеялся, что мальчик задержится на этом поприще. – Ja, – повторил он. – Мне нравится.

– Папа, я хотел спросить… – начал Лотар, но конец удилища дернулся, подскочил и изогнулся; старая шляпа Манфреда выскользнула; со свистом начала разматываться катушка.

Отец и сын вскочили, и Манфред схватил тяжелый бамбуковый стержень и откинулся назад, чтобы крючок впился прочнее.

– Ну и чудовище! – крикнул он, чувствуя тяжесть рыбы; катушка продолжала разматываться, и Манфред, даже прижав леску рукой в кожаной рукавице к борту катушки, не мог помешать этому. Через несколько секунд от лески и рукавицы поднялся голубой дымок.

Когда казалось, что еще несколько оборотов – и леска сорвется с катушки, рыба остановилась; в двухстах ярдах от них в дымной серой воде она упрямо дергала крючок из стороны в сторону, и конец удилища бил Манфреда по животу.

Лотар пританцовывал рядом, выкрикивая слова одобрения и советы, а Манфред подтягивал рыбу, проворачивая катушку на несколько оборотов, пока та не оказалась почти смотана вновь. Он уже ожидал увидеть добычу, бьющуюся внизу меж скал, но рыба вдруг опять сильно рванула лесу, и снова пришлось тянуть изо всех сил.

Наконец они увидели ее, глубоко в воде под скалами: ее бока, когда на них падало солнце, блестели, как зеркало. Манфред потащил ее так, что удилище изогнулось, точно лук, и рыба тяжело начала приближаться, дергаясь туда-сюда в волнах прибоя, сверкая великолепными радужными оттенками розового и жемчужного, устало разевая большую пасть.

– Багор! – крикнул Манфред. – Давай, Лотти, быстрей!

Мальчик с багром в руках спрыгнул к самому краю воды и вонзил острие в бок рыбы возле головы, сразу под жабрами. Вода окрасилась розовой кровью, и Манфред отбросил удилище и прыгнул вниз, помочь Лотару с багром.

Вдвоем они вытащили из воды рыбу, бьющуюся и норовящую удрать.

– Да в ней не меньше ста фунтов! – возбужденно говорил Лотар. – Маме и девочкам придется до полуночи возиться с ней.

Лотар взял удочки и ящик с рыболовными снастями, а Манфред, продев рыбе в жабры веревку, перекинул добычу через плечо, и отец с сыном пошли обратно по изгибу белого берега. На скалах следующего мыса Манфред, чтобы передохнуть, на несколько минут опустил рыбу. Когда-то он был боксером, олимпийским чемпионом в полусреднем весе, но поправился, живот у него стал мягче и больше, появилась одышка.

«Слишком много времени провожу за письменным столом», – печально подумал он и присел на черный валун. Вытирая лицо, он огляделся.

Это место всегда радовало его. Его печалило, что дела оставляли чересчур мало времени приходить сюда. В давние студенческие дни он со своим другом Рольфом Стандером рыбачил и охотился на этом диком, нетронутом побережье. Эта земля сотни лет принадлежала семье Рольфа, и Рольф не уступил бы ни малейшего ее кусочка никому, кроме Манфреда.

В конце концов он продал Манфреду сто акров за один фунт.

– Не хочу наживаться на старых друзьях, – со смехом отверг он предложенную Манфредом тысячу. – Давай только запишем в договоре, что я имею преимущественное право выкупить ее обратно за ту же цену – в случае твоей смерти или если захочешь продать.

За мысом, где они сидели, стоял построенный Манфредом и Хайди, с оштукатуренными стенами, крытый тростником дом, – единственный признак присутствия человека. Летний домик самого Рольфа был за соседним мысом, но близко, туда легко было дойти пешком, и семьи могли встречаться во время отпуска.

С этим местом было связано много воспоминаний. Манфред посмотрел на море. Именно здесь поднялась на поверхность немецкая подводная лодка, которая привезла его на родину в начале войны. Рольф ждал на берегу и приплыл из темноты на лодке, чтобы перевезти на сушу Манфреда и его снаряжение. Какие это были безумные, полные острых ощущений дни – дни опасности и борьбы; они пытались поднять африкандерский Volk на восстание против прислужника англичан Яна Кристиана Сматса и объявить Южную Африку республикой под протекторатом нацистской Германии – и как же близки они были к успеху!

Вспоминая все это, Манфред улыбнулся, и глаза его блеснули. Вот бы рассказать об этом мальчику! Лотти понял бы. Как он ни молод, он понял бы мечту африкандеров о республике и гордился бы отцом. Однако рассказать нельзя будет никогда. Попытка Манфреда убить Яна Сматса и поднять восстание провалилась. Он вынужден был бежать из страны и остальные годы войны провести далеко от родины, а Рольф и другие патриоты были объявлены предателями и заключены в концентрационные лагеря, их унижали и поносили до самого конца войны.

Теперь все изменилось. Они стали хозяевами этой земли, хотя за пределами ближнего круга никто не знал, какую роль играл Манфред Деларей в те опасные годы. Они стали повелителями, и мечта о республике снова загорелась ярко, как пламя на алтаре африкандерских стремлений.

Мысли его прервал рев летевшего низко, над самыми головами, самолета, и Манфред посмотрел вверх. Стройная серебристо-голубая машина резко отвернула от берега к посадочной полосе за первой грядой холмов. Эту полосу построило Министерство общественных работ, когда Манфред стал министром. Ему необходимо было постоянно поддерживать тесный контакт со своим министерством, а с этой полосы военный самолет мог за несколько часов доставить его туда, где нуждались в его присутствии.

Манфред узнал самолет и понял, кто прилетел, но досадливо нахмурился, вставая и снова поднимая тяжелую рыбью тушу. Он ценил безлюдье этого места и яростно противился любым нежеланным вторжениям. Они с Лотаром двинулись последним долгим отрезком дороги к дому.