Первая встречная - Соколов Борис Вадимович (хороший книги онлайн бесплатно .TXT) 📗
XXV
Она прошла по комнате, сжимая ладонями виски, точно могла заглушить пульсирующие удары. Во всем теле дробно стучала кровь… Предчувствие надвинувшейся опасности охватило и не отпускало, и она не могла отделаться от состояния тревоги. Пыталась сосредоточиться, разобраться, но мешали шумы, доносившиеся из коридора. Многонаселенная квартира жила своей жизнью – за стеной играла радиола, из кухни глухо гудели голоса хозяек, хлопали двери, по коридору бегали дети, и их смех, как шар, перекатывался из конца в конец. Подойдя к окну, Ирина потерла холодное, заиндевевшее стекло – мохнатые хлопья медленно проплывали вниз, к земле. Улица побелела, стала нарядной, праздничной. Матово горели огни фонарей. «Вот и зима, – подумала безразлично. – Какая она будет, что принесет? Радость или разочарование, веру в людей или?..» Хотя, какой радости она могла ждать?
Все было тревожным и туманным, как этот вечер, как слова Агапова. В его уклончивых фразах и недомолвках чудилась и опасность и надежда, но сердце уже ничему не верило. Устало верить! Зыбкая надежда давно сменилась отчаянием, сознанием, что все кончено. Все! Обманывая других, не подозревала, что ложь может коснуться ее… Ночами приходили тревожные обрывки воспоминаний, бродили во сне, пропадали, чтобы снова вернуться, напомнить, причинить щемящую боль. Ах, если бы открылась дверь, вошел Сергей, взглянул в глаза… Родной, любимый! Как прикипело сердце к этому голубоглазому, не такому, как все, с кем сталкивала судьба. Разве мог обмануть он, а вот пропал, нет его, и чужие люди успокаивают, вселяют надежду, говорят слова, которым, наверно, не верят сами. Проклятый!
– Все! – неожиданно сказала она вслух. Сказала и прислушалась, точно ожидая, что оно эхом отдастся где-то внутри. Потом медленно, как заклинание, глухо повторила: Все! – И сейчас же что-то новое вошло в нее, словно слово было волшебным и все изменило. – Действительно, что случилось? – громко спросила она себя. Изменил, обманул! Ну и что ж, ведь сама-то она теперь другая. Нет, нет, зачеркнуть, выбросить из сердца, забыть! Но как, если он неотделим, часть твоей души, самое чистое, самое лучшее? Что делать, когда рассудок говорит – нет, а сердце твердит – да, да? Что делать, что делать?.. «Так нужно!» – сказал Агапов. Не мог же обмануть и он?.. Нет, надо верить, нельзя без веры…
Скрипнула дверь, заставила обернуться. В глубине комнаты серой тенью возникла фигура тетки, старенькой, согнувшейся, в еще большем смятении, чем она сама.
– Чайку бы выпила горяченького, Ириша!
Ирине хотелось кричать, а она подбежала к старухе, прижалась к ней, спрятала голову на ее груди, точно могла уйти от своего горя, своей растерянности.
В комнату постучали, но Ирина не услышала. Стук повторился. «К телефону!» – крикнули из коридора. Она подняла голову, пожала плечами. Кто мог звонить, кому она нужна? Усмехнулась и медленно пошла к дверям.
На другом конце провода, откуда-то издалека, незнакомый голос назвал ее имя, что-то сказал, но Ирина ничего не разобрала.
– Кто это? – крикнула она и, наконец, сквозь шумы и разряды узнала Бреккера.
– Немедленно приезжайте на дачу! – услышала она. – Я жду вас.
– Поздно ведь, – попробовала она отказаться.
– Сейчас половина восьмого, в девять будете там.
– Где вы?
– Рядом с вокзалами. Сейчас иду к поезду. Садитесь в последний вагон!
– Но что случилось?
– О, очень интересное и важное. Особенно для вас! – подчеркнул Бреккер. У Ирины сжалось сердце.
– Может быть, завтра? – неуверенно сказала она.
– Нет, нет, сейчас же. Есть вещи, которые нельзя откладывать!
– Что же именно? – вырвалось у нее.
– По телефону нельзя. Выезжайте сейчас же, слышите, сейчас же! Я жду вас! Адрес не забыли?
– Нет, нет, – крикнула она, чувствуя, что охватившее нетерпение и любопытство теперь не остановят ее.
– Возьмите такси! Помните, последний вагон, – успел сказать Бреккер.
– Еду, еду! – крикнула она в трубку и бросилась одеваться…
Уже выходя из квартиры, она вспомнила о наказе Агапова. Остановилась, подбежала к телефону, набрала номер, но услышала частые гудки. Взглянула на часы – без четверти восемь, времени оставалось мало… Набрала номер – занято. Набрала еще – занято опять. Она снова начала медленно набирать цифры диска. Занято! Если бы она знала, что телефон занят Марковым. Если бы она только знала!.. Ждать больше она не могла. Бросила трубку и кинулась к дверям. Выходя, обернулась – в дверях комнаты, прижавшись к стене, стояла тетка. Тревожным взглядом она следила за убегавшей, и в глазах у нее была такая усталость и покорность, что у Ирины сжалось сердце. Она махнула рукой и захлопнула за собой дверь…
– Слушаю, – поднимая трубку, сказал Агапов.
– Докладывает капитан Смирнов.
– Где ты?
– На Комсомольской площади.
– Как ведет себя?
– В семнадцать двадцать, в тупике железнодорожного клуба встретился с Высоким, о чем-то переговорил, и Высокий пошел к Казанскому вокзалу.
– Прикрыт?
– Да.
– А американец?
– Как только ушел Высокий, вошел в будку автомата. Говорил минут пять…
– Номер не установили? – перебил Агапов.
– Нет. Крайне насторожен. Видимо, что-то готовят.
– Третьего нет?
– Нет.
– Где Марков?
– Здесь.
– Дай ему трубку.
– Смирнов обернулся и постучал в стекло.
– Слушаю.
– Не связана ли встреча с Малаховкой? – вслух подумал Агапов,
– Не исключено, – ответил Марков.
– А знаешь что… Предупреди их. Возьми с собой двух человек. Понаблюдай за дачей. Только осторожно! У Смирнова людей хватает? Ну, тогда добро. Первым же поездом. Подожди минуту.
Не отнимая трубки, он позвонил по другому аппарату и, услышав окающий говорок Орлова, доложил:
– Агапов! Товарищ генерал! Наш знакомый на Комсомольской площади встретился с Высоким. После короткого разговора Высокий пошел в сторону Казанского вокзала, а наш куда-то звонил. Видимо, что-то затевается! Не связано ли это с малаховской дачей? На всякий случай посылаю туда Маркова. – И, помолчав, добавил: – В случае чего, пусть берут. Да, трех человек. Хорошо!.. Слышал? – положив трубку, спросил он Маркова. – Ну и выполняй! Будь осторожен!..
К телефонной будке подбежал человек, махнул рукой. Смирнов приоткрыл дверцу.
– Сел в машину! – крикнул человек и скрылся за углом. Марков выскочил из кабины, бросился вслед, успел увидеть, как мимо промелькнула знакомая машина, развернулась на повороте и на большой скорости пошла в сторону железнодорожного моста. «Мавр сделал свое дело, – подумал Марков о Кемминге, – мавр поехал пить водку!»
XXVI
После шумного Казанского вокзала в залитом электричеством поезде Ирине показалось пусто. Помня приказание Бреккера, она села в полупустой последний вагон на скамейку у дверей и прижалась щекой к прихваченному морозом окну. «Как только поезд тронется, он войдет», – разглядывая пробегавших по перрону людей, решила она, зная его привычку, но состав мягко дернулся и, с места набирая скорость и постукивая на стыках, уже нырнул в темноту зимнего вечера, а его не было. «Опоздал!» – повеселев, подумала она. Последнее время ей было очень трудно, каждая встреча требовала огромного напряжения сил. Бреккер стал резче, грубей, и, отвечая на неожиданные вопросы, ей приходилось изворачиваться, чтобы не возбудить подозрений. Ирина подняла голову и осмотрелась. Делала она так и раньше, но в последнее время это вошло в привычку – осматриваться, запоминать, анализировать, «знакомиться с окружающим», как советовал Агапов.
"Не нервничайте, помните, что мы всегда с вами, рядом, « и в нужную минуту поддержим. Но и вы помогайте нам – будьте собраннее, наблюдательнее, следите не только за своими словами и поступками. Запоминайте лица тех, кто вас окружает!» – говорил он и каждый раз напоминал приметы двух человек. Ирина закрыла глаза и мысленно представила себе этих людей: «Один, „дядя Вася“, как называл его Агапов, – коренастый, плотный, лицо в мелких рябинках, с редкими, седеющими волосами и небольшой плешиной на макушке, лицо и шея полные, красные, руки пухлые с волосами, пальцы короткие, как рубленные. Глаза маленькие – щелки, а не глаза, ни на минуту не остающиеся спокойными. Густые полуседые брови нависли над ними. Одет – черная старая кепка, пальто черное, поношенное, из того дешевого материала, который в быту называют „холодным бобриком“, пиджак тоже черный, брюки в белую полоску, втиснутые в широкие голенища сапог… Городовой в штатском!..»
