Сага о Лейве Счастливом, первооткрывателе Америки - Клэнси Карл Стернс (читать книги онлайн без сокращений TXT) 📗
Не то, чтобы Норна пребывала в унынии, но теперь она не чувствовала былой уверенности, что сумеет спасти души, а значит, и жизни гренландцев, во всяком случае, за тот срок, который определил король Олав, поручая их ее заботам. В начале, возможно, из любопытства, они приходили к ней каждое утро. Скорее как сагу, слушали они со вниманием рассказ о том, что Белый Христос есть Бог Любви, что все люди – братья; что люди, помогающие друг другу, счастливее тех, кто враждует и, кстати, отважнее; что более достойно прощать, нежели мстить.
К концу первого месяца язычники признали, что христианское богослужение, с его таинственностью и красотой, с песнопениями и запахом ладана, более привлекателен, чем кровавый, связанный со смертью, обряд жертвоприношений в их храмах. В конце концов они согласились, что если бы каждый человек стремился любить своего ближнего как самого себя, и поступал с другими так, как хотел, чтобы другие поступали с ним, мир превратился бы в самое лучшее для жизни место. Но тут Лейв сказал, что ни один христианин, по его наблюдениям, не придерживается этих заповедей. И король Олав не является исключением. Должно ли, спрашивал Лейв, требовать от него принятия веры, заповедей которой не выполняет даже тот, кто ее проповедует?
На этот вопрос Норна не смогла дать ответа. С тех пор гренландцы были невнимательны на ее уроках, а думали только о своих ежедневных успехах в катании на коньках и в прыжках с льдины на льдину. Дочь ярла подняла голову и вздрогнула. Перед ней стоял не Лейв, а сам конунг Олав. Шапка короля из медвежьей шкуры прикрывала уши, короткая бородка покрылась инеем, куртка из тюленьей шкуры была усыпана снегом.
– Почему вы такая печальная, моя прелесть? – Пока он стягивал меховые перчатки, его дружеский голос эхом звучал под стропилами крыши. – Увижу ли я ваших языческих учеников в белых крестильных рубашках на завтрашней святой мессе в честь Христа?
Норна опустила голову.
– Нет, они плохо поддаются обучению, боюсь, что моя миссия обречена на провал.
– Почему? Разве я не посеял божий страх в их сердцах, когда высадил банду языческих колдунов на отдаленный риф в назидание всем упрямствующим нехристям? Все они простятся с жизнью на скале, когда начнется прилив.
– Нет, конунг Олав, в результате получилось совсем не то, чего вы ожидали. Вместо страха перед такой судьбой, Лейв спросил меня, как может христианский король, который должен быть образцом для подражания, действовать с такой жестокостью, проповедуя братскую любовь, и я не смогла ему ответить.
– Что же теперь делать? Может воздействовать на него, положив на грудь раскаленный железный крест?
Норна в ужасе отпрянула от конунга.
– О, нет! Такая жестокосердность сделает мою задачу еще труднее. Гренландец говорит, что в своем нетерпении, заставляя людей отказаться от древних богов, вы действуете жестокими методами, о которых, как говорила я ему, скорбит Белый Христос, и не проявляете любви и милосердия, которые проповедуете. Сын Эрика считает, что никто не пойдет за вождем, который говорит одно, а делает прямо противоположное.
Олав был поражен.
– Так значит, не язычники нехороши, а я?
Норна печально кивнула.
– Если мы стремимся обратить гренландцев к Богу Любви, мы сначала должны показать им, что сами достаточно почитаем Его.
Король опустился на скамью; огненные блики заплясали на его светлых волосах, когда он задумчиво склонил голову.
– Пожалуй, я ошибался, – произнес он вполголоса. – Но я делал только то, что, как я полагал, шло на пользу моему государству. И все же, хоть епископ и говорит, что цель оправдывает средства, он, возможно, не прав.
Норна поняла, что смутила короля.
– Вы когда-нибудь спрашивали себя: «А как поступил бы Белый Христос на моем месте?»?
Похоже король был признателен за такой совет.
– Нет. А ведь в этом есть доля мудрости.
Он поднялся и стал расхаживать по гриднице, а затем направился в сторону коридора, соединяющего дом с церковью, бросив через плечо:
– Я поговорю с епископом.
Лейв с Ульвом провели утро на верфях, расположенных по берегам реки. Вспомнив об утреннем занятии, они понеслись, обгоняя друг друга, по льду, ввалились в освещенную огнем очага гридницу и скинули рукавицы, отороченные мехом. Все члены команды сидели вокруг своей учительницы у очага, и урок уже давно начался. Норна бросила на него взгляд, полный упрека, когда развеселившийся гренландец сел рядом с ней на скамью.
– Мы наблюдали за работами по строительству «Длинного Змея», – пояснил он, – и время пролетело незаметно.
Норна понимала, что они могли бы оставаться там, променяв на это все добродетели, о которых она им толкует, и все же сказала:
– Я рада, что вы пришли, потому что завтра мы празднуем Рождество Белого Христа. Во всем мире его последователи будут пировать и делать друг другу подарки. И для вас тоже этот день может стать самым счастливым в вашей жизни. Окропитесь водой сегодня перед заходом солнца, и завтра, когда наступит Рождество, король подарит вам ваши жизни.
– Но мы, поклонники Тора, давно празднуем этот день, – напомнил ей Лейв. – Это день рождения Бальдра, нашего бога солнца. В течение трех самых коротких дней в году он находится далеко на юге; он как будто умер, или повернулся спиной к северным землям навсегда. Однако, на четвертый день, он, как всегда, начинает свой обратный путь к северу, день удлиняется, мы пируем и благодарим за этот знак его возвращения.
Норна кивнула.
– Да, во многом Белый Христос, сын Божий, и Бальдр, сын Одина, похожи. Но большинство людей считают, что легче поклоняться одному истинному Богу, вместо дюжины менее значительных богов, которые поощряют месть и внушают, что это справедливо.
Лейв обдумал ее слова.
– Но как мы можем убедиться в том, что ваша вера – истинная, а наша – ошибочная?
Норна ответила вопросом.
– Ты бы согласился с таким доводом – то, что одобряется большинством, самое правильное?
– Да, в этом есть доля мудрости.
– Тогда слушай: твои боги учат, что все люди враждебны друг к другу, дом каждого человека – его крепость, семья должна жить только друг для друга. Если кто-то обидит другого, то он или его сыновья должны отомстить, рана – за рану, жизнь – за жизнь, неважно, что месть порождает новые раздоры и так до тех пор, пока оба семейства не лягут в землю. Кому польза от такой веры? Никому.
– Олав однажды уже говорил об этом, – задумчиво произнес Лейв. Норна поспешила продолжить.
– С другой стороны, моя вера, которая учит, что все люди должны возлюбить своих ближних как самих себя, что простить полезней, чем мстить, что только глупые люди эгоистичны и что отдавая, а не получая, можно достичь блаженства.
Казалось, все гренландцы внимательно прислушались к ее словам.
– И что произрастает из нашей веры? Дружные семьи, всепрощающие друзья, польза для всех. Разве ты не можешь понять, что старые боги ведут только к злу и смерти, и только Бог Христос достоин поклонения и доверия?
Лейв был взволнован до глубины души. Он поднялся на ноги и уставился на языки пламени в очаге. Наконец он обернулся и твердо сказал:
– Я думаю, учение Белого Христа достойно во многих отношениях. Если бы все жили по его заповедям, то люди могли бы быть счастливы. Только сомневаюсь, чтобы в этом эгоистичном мире человек мог долго прожить по ним. Жадность преступников-грешников отобрала бы у тех, кто пытается давать, а не получать, все, и тогда бы истинно верующие вымерли.
Норна вцепилась в перевязь его меча.
– Но… даже если остальные отступят… разве ты не гордился бы такой великой верой? Почему ты считаешь, что должен отдать свою жизнь и жизни всех твоих людей на виселице Олава на Пасху… и наказать меня печалью на всю жизнь?
Лейв вглядывался в ее тревожные глаза. Внезапно древние боги показались ему маленькими и далекими.
– С какой радостью я остался бы жить только для того, чтобы доставить тебе удовольствие, Норна. Но я чувствую, что лучше умереть за веру, которая долгие годы поддерживала меня, чем жить ради одного бога, которого никто не почитает.
