Если б заговорил сфинкс... - Аматуни Петроний Гай (книги онлайн бесплатно без регистрации полностью TXT) 📗
Вот Кар садится в центре площадки для представлений — с живым гусем — и поднимает правую руку. Акка вкладывает в нее острый нож и удаляется.
Мериптах возмущен: теперь, узнав, кто приостановил строительство Та-Мери, он желал смерти жреца, а фокус Кара, знакомый ему, мог только попугать виновного. Обычно Кар «отсекал» гусю голову, а несколько секунд спустя «приращивал» ее, и гусь важно уходил. Фокус старый, известный всей стране Кемт, придуманный дедом Кара — великим Джеди еще во времена Хуфу.
Но вот Кар ловким движением... в самом деле отсек голову птице и потом тщетно силился приставить ее на место.
— Разучился ты, Кар, говорю я, — раздался чей-то голос, и в прямоугольник между пирующими шагнул царский палач Сенна. — Дай попробую я!
— Но у меня нет второго живого гуся, — виновато ответил Кар, уступая ему место в центре.
— Птица? — презрительно произнес Сенна. — Я проделаю это на человеке! Разреши, Хем-ек, порадовать тебя?
Царь кивнул.
— Кого выбрать? — задумчиво спросил Сенна и, оглядывая поеживающихся гостей, подошел к Хену.
— Нет, нет, — не растерялся тот. — Возьми Небутефа, а я тоже хочу посмотреть.
— Будь так, — согласился Сенна и выволок на середину почти теряющего сознание жреца. — Не бойся, Небутеф, верь в меня! Твоя голова окажется там, где ей подобает находиться. Стань так... На коленях... Только не качайся... Смотри вниз, а не по сторонам, Небутеф. Не дрожи...
Со свистом рассек воздух тяжелый тесак, и голова жреца, подпрыгнув от удара о землю, подкатилась к веселому Хеси.
— Ловко! — восхитился вельможа, поднимая ее и передавая палачу. — А ну, что дальше?
Сенна старательно стал приставлять отрубленную голову к туловищу, но и у него «не ладилось». Небутеф не хотел оживать...
— Что-то у меня тоже не получается сегодня. — Развел руками палач. — Был уверен в себе я. Хам-ек. Может, попробовать еще?
— Довольно! Хватит! Мы прощаем тебя, — завопили гости. — Кару тоже прощаем мы...
И тут захохотал фараон. Весело от души. До слез и колик в животе. Видно, давно не испытывал он такого удовольствия. Но приумолкли гости.
Так бы и смеялся он один, а в нарушение этикета молчали гости, если бы не верный царский телохранитель Уни. Вот щелкнул напоминающе его бич раз, другой, и вспыхнуло опять всеобщее веселье.
А слуги меж тем убрали тела и головы, оттерли кровь с газона и вновь наполнили кубки красным вином из Каэнкэма.
— Хотел бы я услышать, — громко сказал царь, — неужели Хену не знал, что делает его подчиненный?
— Знал он, Хем-ек, знал он, — ответил за Хену вельможа Хеси. — При мне вели они разговоры, недостойные ушей твоих, при мне!
Задохнулся от ярости тупоголовый Хену, потемнел светлый лик фараона, омрачились гости в предчувствии новых царских увеселений.
— Может быть, Хену скажет, что его тоже я подстрекал к недовольству? — среди наступившей тишины прозвучал спокойный голос Хеси.
— Да, да, да, — исступленно выкрикнул Хену. — Я свидетельствую это, Хем-ек!
— Но тогда почему ты не донес царю? — кротко спросил Хеси. — Носил в себе весть о заговоре...
Хену выпучил глаза от удивления: отчего Хеси все прощается? Царь будто не слышит вовсе то, что чернит его Главного скульптора... Даже, пожалуй, ласков к нему... Неужели?
— Что неужели? — спросил царь Хену, не заметившего, что он стал размышлять вслух.
— Покорный Небутеф подтвердил тебе злоучастие Хеси, я тоже свидетельствую против него, Хем-ек... Мы сообщили тебе факты, факты!
— Смотри Хену, — милостиво ответил царь. — Факты — это только дети богини истины Маат, дети ее, говорю я, а не сама истина.
— Так в чем же она?! — упавшим голосом проговорил Хену.
Хефрэ повернулся к главному жрецу Бога солнца из города Он, и Рэ-ба-нофр, повинуясь, пояснил:
— Хеси давно стал жрецом Бога солнца Рэ, отца нашего любимого царя. По моему поручению, Хену, он прощупывал тебя. Так мы увидели то, что прячешь ты в себе. Хем-ек, — Рэ-ба-нофр обратился к фараону: — Хену твой — отступник!
Хефрэ на мгновение пришел в ярость. Он резко повернулся к Хену и метнул в него ужасающий, убийственный взгляд.
И голова Хену с оттопыренными ушами тотчас безжизненно наклонилась, а последнее дыхание отлетело от него навсегда.
— Второй, — послышался чей-то угодливый голос.
— Третий! — уточнил Хеси.
— Кто же еще?
Хеси молча указал на Инхеба: старик тоже вручил все свои лучистые сущности богам. Царский врач сердца и желудка Ихгорнахт, подойдя к нему, определил смерть, и слуги унесли оба трупа; наполнили кубки.
Веселье продолжалось, уже не прерываемое ничем более двух часов, пока не попросил слова Кар.
Царь разрешил:
— Говори.
— Благой бог, справедливая кара должна настичь каждого, совершившего преступление?..
— Так сказала Маат, — подтвердил царь.
— Вельможа Хеси тоже должен понести наказание, — твердо сказал Кар.
— Жалкий фокусник! — вскричал Хеси. — Как смеешь ты говорить так о достойнейших у царя?!
— Благой бог должен знать правду о своих слугах, — воспользовался его мыслью Кар. — Дозволь, Хем-ек?
— Говори, я сказал...
Кар неторопливо поведал царю и присутствующим историю двух братьев-близнецов — Сепа и Сенмута, рассказал о кладовой древних скульпторов, открытой Джаи. О том, как алебастровый Апис вернулся на свое место. По мере того как слова Кара разоблачали Хеси, царь хмурился и лицо его багровело — в нем нарастал гнев, которого страшился Кемт.
— Я отрекаюсь от такого жреца, — громогласно объявил Рэ-ба-нофр. Внешне возмущенный, на самом деле он доволен: меньше останется тех, кому он обязан в тонком деле возвышения своего храма. — Обманывающий богов не может им служить!
— Это ложь, — торопливо выкрикнул Хеси. — Где живые свидетели?
— А верно: где они? — неожиданно поддержал вельможу Рэ-ба-нофр, вспомнивший, что одного из них — точильщика инструментов Сенмута — устранили по его же приказанию.
— Да, кладовую засыпал песком Сет во время урагана. Но Хеси думает, — медленно ответил Кар, — что умерли все неугодные ему... Я имею свидетеля, Хем-ек.
— Пусть придет, — повелел царь.
Акка ввел в круг худую старую женщину. Хеси силился узнать ее, но оказалось, что видел впервые. Он хотел что-то произнести, но спазмы сдавили ему горло, и это заметили все, даже царь, и каждый по-своему истолковал его волнение. Хеси понял, однако справиться с собой не смог.
— Кто ты? — спросил Хефрэ.
— Я — Мент, кормилица Сепа. Это я подкинула Сенмута в другой дом вместо умершего там ребенка. Так угодно богам... Кар сказал правду тебе, Хем-ек!
Чьи-то стоны прервали ее рассказ. Это Хеси, жалкий и уничтоженный, целовал землю у ног царя, моля о пощаде. Гости напряженно переглянулись. Царь жестом приказал отшвырнуть негодяя. Затем отпустил Мент и задумался.
— Пусть Кар определит и это наказание, — решил он и, откинув голову, хитро прищурился.
— Слушаю тебя, Благой бог, — склонился Кар и подал знак музыкантам.
Заунывная мелодия свистулек причудливо соединилась с голосами барабанов. На площадке появился маленький черный Акка. На нем юбка до пят цвета пламени.
Скрестив руки на груди, кончиками пальцев касаясь плеч, он плавно закружился. Все быстрее и быстрее, точно подгоняемый мелодией. Алая юбка поднялась и образовала у пояса круг. Его лицо передает различные душевные состояния. Тоску. Гнев. Сладострастие. Досаду. Мимика Акка как бы символизирует богатую страстями и полную противоречий человеческую жизнь.
Вот он быстро отстегивает у пояса застежку, и алая юбка, словно волнующийся диск пламени, медленно поднимается вверх. Акка воздел руки к звездному небу, ладонями в стороны под прямым углом.
Лицо Акка искажено болью и страданием, и Мериптаху кажется, будто раскаленные волны пламени обжигают танцора и не алый диск поднимается вверх, а сам Акка погружается в огонь.
Из его широко открытого рта словно вырывается дикий вопль, хотя танцор не произносит ни звука. Еще один оборот, и пламя поглотило человека. Лишь две тонкие руки взывают к небесам...
