Воронья Кость (ЛП) - Лоу Роберт (книги хорошего качества .txt) 📗
Оставшийся в живых мальчик захныкал и попятился, ужас сковал его горло. Од вышел из темноты и направился к нему, наклонив голову на бок, словно птица, изучающая жука. Он взмахнул мечом чтобы заставить мальчика задёргаться в танце.
— Кончай его, — резко произнёс Эрлинг, Од пожал плечами и молниеносно, словно гадюка ударил.
Эрлинг свистнул, и сейчас же из темноты хлынули воины с Гудрёдом во главе, они миновали оставшийся без охраны подъёмный мост и сломанные ворота, перешагивая через мёртвые тела и кровь, и оказались внутри крепости Хольмтуна.
Где-то в глубине крепости, Огмунд, обливаясь потом, стоял перед подвешенным Хоскульдом, обнажённое тело торговца темнело пятнами крови и дерьма. Огмунд подумал, что стоило позвать Мёрдо, чтобы тот сделал всю грязную работу кнутом и раскалённым железом. Всё это ему не нравилось, ладонь ныла от ожога, к тому же здесь воняло, но соблазн самому выпытать сведения, за которыми охотились многие, был слишком велик. Хорошо, что здесь никого не было, за исключением его корабельной команды.
Старею, подумал он со злостью и поднял кнут. Он задавался вопросом, — а действительно ли торговец рассказал ему всё что знал? О хромом священнике и записанном послании, хранящимся у монахов, — он бросил взгляд в сторону, на пергамент, взятый из монастыря. Монахи, конечно же, немного повозмущались, как он слышал. Пергамент был опечатан, на нём начертана надпись, — для ярла Орма, как сказал торговец, — так что это могло быть правдой, а могло и нет, так как Огмунд не умел читать. Он даже не знал ни одного ярла по имени Орм.
— У тебя есть что сказать ещё, — прошептал он висящему окровавленному Хоскульду и глубоко вздохнув, занёс кнут, поморщившись из-за резкой боли в боку. — И я выбью из тебя это.
На лестнице раздался топот, и он раздражённо обернулся; он не хотел, чтобы кто-то находился поблизости, пока торговец не выложит всё, что знает.
— Мёрдо, я же сказал тебе...
Но это был не Мёрдо. Это оказался сын королевы Ведьмы, а за ним — тот самый убийственно-прекрасный юноша.
Он успел лишь осознать, насколько на самом деле он стар и медлителен, прежде чем юноша с ангельским лицом лишил его жизни, сжимая в руке блистающую сталь, холодную и посеребрённую, словно зимний рассвет.
Команда Вороньей Кости
Ирландское море — чёрные воды, окружённые скалистыми берегами, оно может оказаться коварным, даже если небо только что было чистым и голубым. Словно улыбающаяся женщина, как сказал Стикублиг, которая держит одну руку за спиной, сжимая сковороду в качестве последнего довода.
Два корабля постоянно меняя галсы, мучительно тащились от Хвитранна на юг, — Воронья Кость не захотел идти на вёслах и снова потерять кнорр — поэтому у людей болели мышцы, они тягали парус вверх и вниз, пока не стёрли ладони. Но, тем не менее, воины не жаловались, поскольку совсем недавно они сожгли крепость и убили лорда Галгеддила; и возможность отказаться подальше от мёртвых тел на берегу стоила волдырей и боли.
— Была бы у нас сейчас Штормовая шляпа Финна, — прокричал Кэтилмунд, когда первый свежий порыв ветра налетел с левого борта, закручиваясь, как язык облизывающейся кошки, так что "Тень" накренилась и задрожала.
Те, кто знал о чудесном, по общему мнению, головном уборе Финна, засмеялись, но Воронья Кость остался мрачен; ему не нравились белоголовые, с раздвоенным хвостом, птицы Ран, которых он заметил ранее, они проносились сквозь барашки на волнах, низко и быстро, словно стрелы.
— Птицы Святого Петра, — заявил Горм, заметив, что Воронья Кость наблюдает за ними.
— Кажется, что они ходят по воде, совсем как Христос, что и засвидетельствовал однажды тот святой, — объяснил он. Воронью Кость не интересовало, как называют этих птиц христиане; он знал лишь, что птицы Ран пророчат шторм. Однако, сейчас он не хотел говорить с Гормом, или с кем-либо другим, он уже узнал всё что нужно от Халка, кормчего с Оркнеев, тот ясно дал понять, что он новый человек в команде Хоскульда, и ему нет до них дела.
— Хоскульд получил три золотые монеты от того священника, которого повстречал в Хольмтуне, — рассказал Халк Вороньей Кости, ветер, что уносил их прочь от дыма горящего Хвитранна, развевал его волосы, открывая круглое, мясистое лицо. — Первая занесла священника и корабль в Дюффлин к Олафу, как ты уже знаешь. Вторая — привела его в Санд Вик, где меня и наняли кормчим.
Он замолчал и печально усмехнулся.
— Знал бы я... — начал он было, и взгляд Вороньей Кости заставил его замолчать, словно рот зажали ладонью. Совершенно ясно, что Олафа не интересовало, что думал Халк, а ещё меньше заботило то сожаление, которое испытывал кормчий. Халк задавался вопросом, не ошибся ли он, присоединившись к молодому принцу, ловя взгляды Горма и остальных, они поглядывали на него с носа корабля, сине-карие глаза Вороньей Кости буравили его с другой стороны; теперь он понимал, что означало оказаться между молотом и наковальней.
— А третья, — продолжал он, чувствуя, как у него пересохло во рту под взглядом разноцветных глаз принца, — привела священника в другую сторону — в Торридун, где он и сошёл. Затем мы вернулись на остров Мэн, где Хоскульд взял письмо для Орма. А потом на Балтику, чтобы найти Орма Убийцу Медведя и поведать ему обо всём этом.
— Торридун? — переспросил Воронья Кость и получил ответ, — последний старый город-крепость Раскрашенного народа, который раньше правил на севере, прежде чем норвежские викинги окончательно не покончили с ними, позволив королям Альбы добивать их. Некоторые называли то место Торфнесс, потому что люди находили там торф, который горел словно дерево. Что монах мог выискивать в тех развалинах?
Он спросил Халка, тот лишь пожал плечами.
— Это не совсем развалины, — норвежские торговцы всё ещё бывают там. К тому же, он — священник, а не монах — поправил он.
— Все они одинаковые, — заявил Воронья Кость, пренебрежительно махнув рукой, и Халк достаточно вежливо, как отметил Воронья Кость, внёс ясность. Священник ещё больший христианин, чем монах. Монахом может стать каждый, но священник обучен такими же, как он, чтобы говорить с богом напрямую.
— Этот Дростан очень суров, — закончил Халк. — Тощий как щепка, но ему всё нипочём — судя по хромоте, нога причиняла ему мучительную боль, но он никогда не жаловался. Хотя, его трудно было понять, — зубов у него осталось совсем мало, и говорил он странно. Сакс, как сказал Горм. Из Хаммабурга.
Воронья Кость почувствовал, как мурашки пробежали по затылку.
— Мы должны идти по ветру, — прокричал Стикублиг, звук его голоса заставил Воронью Кость обернуться. Ветер усиливался, и он заметил пелену дождя, повисшую между ними и кнорром; Олафа охватило волнение, оно вскипело, словно пена на волнах, хотел бы он, чтобы кнорр оставался в прямой видимости.
Он смутно осознавал всё это, словно видел эльфа, которого можно заметить лишь краем глаза. Мысленно он вернулся в зимнюю степь, в Великую белую степь, где он, съёжившись от холода, уткнулся в подмышку Орма, они сидели под перевёрнутой телегой, а в это время позёмка заметала тела похитивших его врагов. Их возглавлял священник из Хаммабурга по имени Мартин, человек с гнилыми зубами, который потерял сапог, попытавшись пнуть Орма, прежде чем исчезнуть в завывающем снежном буране, направляясь к Киеву, который располагался в четырёх днях пути.
Позже Воронья Кость слышал, что Мартина подобрали и привезли в Киев. За то, что ему спасли жизнь, Мартин рассказал киевскому князю Ярополку всё, что знал об Орме и о людях, которые охотились в зимней степи за кладом, где спрятано всё серебро мира. Священник, как слышал Воронья Кость, всё же выжил, хотя и потерял часть ступни, и сильно хромал после этого.
Мартин. Проклятие Орма. Человек, из-за которого Обетное Братство пустилось на поиски серебряного клада, ещё в те давние времена, когда ярлом был Эйнар.
