Королева викингов - Андерсон Пол Уильям (читать книги онлайн бесплатно регистрация txt) 📗
Так Эгиль впервые встретился с Эйриком и Гуннхильд.
VII
Король со своей личной дружиной и прочим необходимым народом каждые несколько месяцев, если не чаще, переезжал из дома в дом. Это нужно было для того, чтобы его видели подданные, чтобы встретиться с важными людьми, знать о том, что где происходит, при необходимости подавить волнения, свершить суд, возглавить обряд жертвоприношения, раздать подарки и совершить еще великое множество дел, которые приходится делать правителю. Кроме того, свита короля была велика и довольно быстро начисто съедала все, что могло быть запасено в имении. Немало времени требовалось, чтобы отмыть и очистить дома от грязи и зловония, которые в них скапливались за время постоя короля и его окружения.
Поэтому Эйрик и Гуннхильд, двигаясь по прихотливо изломанному маршруту, неторопливо спускались к югу и в конце концов добрались до Атлею. Как всегда, об их приближении узнали заранее. Управляющий — по имени Бард — должен был безукоризненно все подготовить. В амбарах имелись казавшиеся неисчерпаемыми запасы продовольствия и разнообразных напитков; шла подготовка к ритуалу в честь местных богинь. В общем, дел у него было выше головы. Кроме того, Бард был скуп. Посещение короля должно было стоить ему немалых денег. Это не могло не испортить ему надолго настроения (чего он, конечно, не смел показать) и, по-видимому, затуманило разум.
Тем не менее он сделал все необходимое. У священного камня в ближней роще король собственноручно убил жирную корову, покончив с нею одним ударом топора, а потом вместе с Бардом и местным старейшиной обмакивал в кровь прутья с вырезанными рунами и брызгал кровью на молившихся. Когда же король обратился к богиням с просьбой о помощи и благословении, его голос взвился к небу с порывом ветра, как команда на поле боя. Когда ритуал был закончен, люди, укрываясь от налетевшей непогоды, набились в дом Барда. Женщины принесли пиво; тем временем готовились мясо и другая хорошая еда. Когда же пища была съедена и столы убрали, веселье стало шумным.
К тому времени уже спустился вечер. Было ясно, что собравшиеся будут пить до полуночи, если не дольше. Гуннхильд сидела на возвышении рядом с Эйриком и рассеянно смотрела в зал. Свет очагов и ламп заливал внезапным румянцем лица, сверкал бликами на зубах и металле, заставлял тени метаться по стенам и между стропилами. Курился легкий дымок, все еще обильно насыщенный запахами еды. Снаружи колотился и присвистывал ветер. Гуннхильд задумалась: почему-то ей казалось, что холод дотягивался до нее, заставляя зябко поеживаться. Настоянный на травах мед, который она понемногу потягивала, все сильнее и сильнее отдавал горечью.
Эйрик тоже смотрел по сторонам. Мужчины, обитавшие в имении, стояли поблизости, держа в руках рога с пивом. Его люди заполняли большинство скамеек. Он наклонился вперед и, ни к кому не обращаясь, поманил пальцем.
— Где Бард? — спросил он у человека, который, заметив жест, поспешно подошел к королю. — Что-то я давно не вижу его. (Люди, которым нужно было помочиться, просто выходили за дверь и тут же, не задерживаясь, возвращались обратно.)
— Он пошел позаботиться о других гостях, господин, — ответил островитянин. — И должен скоро вернуться.
— Другие гости? Что это значит?
— С дюжину человек, попавших в бурю на море, король. Бард отвел их в сарай, где мы храним огонь, — если огонь в очагах поселка гас, то разжечь его заново было непростой задачей, — и велел разжечь огонь посильнее, чтобы они могли просушиться. Потом приказал поставить для них стол, подать еды и питья. Я помогал ему. А теперь он снова пошел туда с двумя рабами: хотел убедиться, что все убрано и гостям постелили чистую солому для сна.
— Кто они такие?
— Они служат хёвдингу Ториру Хроальдсону, господин. Он уехал на север, на свадьбу.
Эйрик выпрямился.
— Что я слышу?! С людьми моего приемного отца обращаются как со случайными бродягами! — В его голосе зазвенел металл. — Пусть их приведут сюда. Живо!
Островитянин взглянул в костистое лицо короля и, похоже, испугался.
— Будет исполнено, король. — Он поспешно удалился.
Гуннхильд положила ладонь на руку Эйрика.
— Не будь слишком суров с этими людишками, — полушепотом сказала она. — Возможно, они не знали, кем тебе приходится Торир. — При этом ей казалось, что ветер и тени предупреждают ее о чем-то. Она чувствовала холодок, смысл которого могли бы объяснить финские колдуны, но она сама изгнала их из этого мира. Главное сохранить мир, думала она, не позволить этой дикой ночи стать неуправляемой. Сохранить в безопасности ребенка, которого она носила.
— Может быть, и так, — согласился Эйрик, — но если Бард тоже не знал этого, то теперь ему придется зарубить это себе на носу!
Едва король и королева успели закончить свой краткий разговор, как появился Бард. Это был слегка косоглазый невысокий мужчина средних лет, низкого происхождения, но при том старательный и умелый работник. Лицо его казалось испуганным. За его спиной шли нежданные гости.
— Господин, — он запнулся, — я… Я подумал, что это просто случайные странники, промокшие и плохо одетые… что им не место на твоем пиру…
Он казался еще меньше рядом с молодым незнакомцем, стоявшим позади. Гуннхильд вгляделась в него и почувствовала, что на нее будто налетел порыв штормового ветра. Он нес гибель — она знала это, хотя, словно в ночном кошмаре, понятия не имела, откуда к ней пришло это знание. На мгновение в ее мозгу с яркостью молнии промелькнула мысль: как хорошо было бы, если бы она никогда не бывала в Финнмёрке. Впрочем, она тут же подавила свой испуг и из-под маски спокойствия продолжала рассматривать человека чуть прищуренными глазами.
Он был совсем молодым, но крупным, с бычьей шеей, широченными, слегка ссутуленными плечами. Брови и подбородок были широкими, из-под жестких черных волос и бороды виднелись массивная нижняя челюсть и тяжелый подбородок, из-под мощной лобной кости и сходившихся косматых бровей смотрели горевшие тусклым блеском глаза. Рот был крупным, с чрезвычайно полными ярко-красными губами. Короткий нос тоже был очень широк. Легко было заметить, что в нем пылает гнев.
Впрочем, Эйрик первым приветствовал человека, стоявшего рядом с ним.
— Я узнал тебя, Эльвир, — сказал король. — Приветствую тебя как человека моего приемного отца. — Деланая улыбка исчезла с его лица; он перевел холодный взгляд на Барда: — Что касается тебя, то я до сегодняшнего дня думал о тебе хорошо и потому прощу тебе эту ошибку. Но ты должен немедленно исправить ее!
— Да, мой господин, — пробормотал Бард. — Я поступил неправильно. Мне очень жаль.
— Ты поступил как свинья! — рявкнул молодой человек. — Король, он не только упрятал нас в огневой сарай, но и не дал нам из еды ничего, кроме хлеба, масла и творога, а из питья — одну сыворотку. — Пока он говорил, его брови шевелились, когда одна приподнималась, другая опускалась вниз.
— Мы были так голодны и измучены жаждой, что это угощение пришлось в самый раз, — возразил Эльвир. Было ясно, что он хочет замять происшествие.
— Кто ты такой? — спросил Эйрик молодого человека.
— Эгиль, сын Скаллагрима из Исландии и брат Торольва, которого ты хорошо знаешь, — прорычал он в ответ. — Этот Бард неподобающе обошелся со мной.
— Я уже сказал, что он исправит ошибку, — ровным голосом ответил Эйрик и вновь обратился к Эльвиру: — Садись на почетное место напротив меня, команда пусть сядет ниже, и будем веселиться.
Те, кому пришлось встать, конечно, ничего не сказали в присутствии короля. Эгиль без особого приглашения уселся рядом с Эльвиром. Бард толокся поблизости, следя за тем, чтобы рога новых гостей не пустовали.
В ночь после священного действа нужно было, чтобы привлечь удачу, пить за кого-то или что-то. Король начал с кубка в честь Тора. Затем предводители его дружины выпили за короля. Затем здравицы провозгласили несколько старейшин, после чего провозгласить тост мог уже любой. Когда человеку приходило в голову такое желание, он мог встать или высоко поднять рог, если он не сидел за столом и пил стоя, и как можно громче, чтобы его услышали в общем гомоне, крикнуть: «Сколь!» Суетившиеся с ковшами, ведрами и черпаками женщины поспешно наполняли каждый опустевший сосуд, и человек объявлял, за что хотел выпить. Это могло быть имя друга, родственника или предка, даже женщины, это могло быть пожелание благосостояния, добрых урожаев дома и хорошей добычи за морями, это могла быть клятва сделать то-то и то-то. «Сколь!» — ревели в ответ остальные, и все рога осушались до дна.
