Белый отряд - Дойл Артур Игнатиус Конан (лучшие книги онлайн .txt) 📗
– Убирайся с моей земли! – зарычал мужчина, не обращая внимания на кровь, капавшую с его пальцев. – Что тебе здесь нужно? Судя по одежде, ты, видно из тех проклятых клириков, которыми кишит вся страна, словно гнусными крысами, вы подглядываете, вы суете свой нос в то, что вас не касается, вы слишком трусливы, чтобы сражаться, и слишком ленивы, чтобы работать. Клянусь распятием! Будь моя воля я бы прибил вас гвоздями к воротам аббатства. Ты, бритый, ведь не мужчина и не женщина. Возвращайся поскорее к своим монахам, пока я не тронул тебя, ибо ты ступил на мою землю и я могу прикончить тебя, как обыкновенного взломщика.
– Значит это ваша земля? – спросил Аллейн, задыхаясь.
– А ты намерен оспаривать это, собака? Может надеешься хитростью или обманом вышвырнуть меня с моих последних акров? Так знай же, подлый плут, что нынче ты осмелился встать на пути того, чьи предки были советниками королей и военачальниками задолго до того, как эта гнусная разбойничья банда норманнов явилась в нашу страну и послала таких ублюдков и псов, как ты проповедовать, будто вор вправе оставить за собой свою добычу, а честный человек совершает грех, если старается вернуть себе свою собственность.
– Значит, вы и есть Минстедский сокман?
– Да, я; и сын сокмана Эдрика, чистокровного потомка тана Годфри, и единственной наследницы дома Алюрика, чьи предки несли знамя с изображением белого коня в ту роковую ночь, когда наш щит был пробит и наш меч сломан. Заявляю тебе, клирик, что мой род владел этой землей от Брэмшоу-Вуд до Рингвудской дороги; и клянусь душой моего отца, будет весьма удивительно, если я позволю себя одурачить и отнять то немногое, что осталось. Пошел отсюда, говорю тебе, и не суйся в мои дела.
– Если вы сейчас покинете меня, – зашептала ему на ухо женщина, – вам никогда уже не зваться мужчиной.
– Разумеется, сэр, – начал Аллейн, стараясь говорить как можно мягче и убедительнее, – если вы столь достойного происхождения, то и вести себя должны достойно. Я совершенно уверен, что вы в отношении этой дамы только пошутили и теперь разрешите ей покинуть ваши владения или одной, или в моем обществе, если ей понадобится в лесу провожатый. Что касается происхождения, то мне гордыня не подобает, и то, что вы сказали о клириках, справедливо, но все же правда состоит в том, что я не менее достойного происхождения, чем вы.
– Собака! – зарычал разъяренный сокман. – На всем юге нет ни одного человека, кто бы мог приравнять себя ко мне!
– И все же я могу, – возразил Аллейн, улыбаясь, – потому что я также сын сокмана Эдрика, я прямой потомок тана Годфри и единственной дочери Алюрика из Брокенхерста. Бесспорно, милый брат, – продолжал он, протягивая руку, – ты будешь приветствовать меня теперь теплее. Ведь осталось всего две ветви на этом старом-престаром сакском стволе.
Но старший брат с проклятием оттолкнул протянутую руку, и по его искаженному яростью лицу скользнуло выражение коварства и ненависти.
– Значит, ты и есть тот молокосос из Болье, – сказал он. – Я должен был догадаться раньше по твоему елейному лицу и подхалимским разговорам, тебя, видно, заездили монахи, и ты слишком труслив в душе, чтобы ответить резкостью на резкость. У твоего отца, бритоголовый, несмотря на все его ошибки, все же было сердце мужчины; и в дни его гнева немногие решались смотреть ему в глаза. А ты!… Взгляни, крыса, на тот луг, где пасутся коровы, и вон на тот, подальше, и на фруктовый сад возле самой церкви. Известно ли тебе, что все это выжали из твоего умирающего отца жадные попы как плату за твое воспитание в монастыре? Я, сокман, лишен моих земель, чтобы ты мог сюсюкать по-латыни и есть хлеб, ради которого пальцем не шевельнул. Сначала ты ограбил меня, а теперь являешься ко мне и начинаешь проповедовать и хнычешь и, может быть, присматриваешь еще одно поле для своих преподобных друзей. Мошенник! Да я на тебя свору собак спущу! А пока – сойди с моей дороги, чтобы я тебя в порошок не стер.
С этими словами он бросился вперед, отшвырнул юношу и снова схватил женщину за руку. Но Аллейн, быстро, как молодой охотничий пес, кинулся к ней на помощь, схватил за другую руку и поднял окованную железом палку.
– Говори что хочешь, – процедил он сквозь зубы, – может быть, я ничего лучшего и не заслужил, но клянусь надеждой на спасение моей души, что сломан" тебе руку, если ты не отпустишь девушку.
В его голосе зазвенела такая угроза и в глазах вспыхнул такой огонь, что было ясно: удар последует немедленно за словами. На миг кровь множества поколений пылких танов заглушила кроткий голос учения о кротости и милосердии. Аллейн почувствовал, как бурное упоение потрясло его нервы, а к сердцу прилила горячая радость, когда его истинное "я" на миг порвало путы навыков и воспитания, так долго сдерживавшие его. Брат отскочил, он озирался направо и налево, ища камень или палку, которые могли бы послужить ему оружием; не найдя ничего подходящего, он повернулся и помчался со всех ног к своему дому, в то же время свистя изо всех сил в свисток.
– Скорей! – задыхаясь, проговорила женщина. – Бежим, друг, пока он не вернулся.
– Ну нет, пусть вернется, – воскликнул Аллейн, – ни перед ним, ни перед его собаками я не отступлю ни на шаг!
– Скорей, скорей! – кричала она и потянула его за локоть. – Я знаю его: он вас убьет. Ради пресвятой Девы, скорей, ну хоть ради меня, я же не могу уйти и оставить вас здесь!
– Тогда пойдем, – согласился он, и они побежали вдвоем, желая укрыться в лесу.
Когда они достигли кустарника на опушке, Аллейн обернулся и увидел брата – тот снова выскочил из дома, и солнце золотило его голову и бороду. В правой руке у него что-то вспыхивало, и возле порога он наклонился, чтобы спустить черного пса.
– Сюда, – прошептала женщина с тревогой, – через кусты к тому ветвистому ясеню. За меня не бойтесь, я могу бежать так же быстро, как вы. А теперь – в ручей прямо в воду, до щиколоток, чтобы собака потеряла след, хотя, я думаю, она такая же трусливая, как и ее хозяин.
Тут женщина первая спрыгнула в узкий ручей и быстро добежала до его середины; коричневая вода журчала заливая ей ноги, и она протянула руки к цепким ветвям ежевики и молодых деревьев. Аллейн следовал за ней по пятам, в голове у него все шло кругом после столь мрачного приема и крушения всех его планов и надежд. И все таки, как ни суровы были его размышления, он не мог не подивиться, глядя на мелькающие ноги его водительницы и на ее хрупкую фигурку. Девушка наклонялась то туда то сюда, ныряла под ветви, перепрыгивала с камня на ка мень с такой легкостью и ловкостью, что ему было очень трудно поспевать за ней. Наконец, когда он уже начал задыхаться, она, выйдя на мшистый берег, бросилась наземь между двумя кустами падубка и виновато посмотрела на свои мокрые ноги и запачканную юбку.
