Мадам де Шамбле - Дюма Александр (книги онлайн бесплатно .txt) 📗
— Помоги себе сам, и Бог тебе поможет, — ответил Альфред. — Так гласит народная мудрость.
Затем, обращаясь к лакею, он сказал:
— Жорж, господин барон уезжает завтра из Рёйи на два-три дня. Позаботьтесь, чтобы Антрим был в состоянии доставить его к месту назначения.
— Ну и ну! Кто тебе сказал, что я собираюсь уехать? — спросил я у Альфреда.
— О! Я так предполагаю, — ответил мой друг, — и ты должен согласиться, что не надо быть колдуном, чтобы догадаться об этом.
— Если ты намерен устроить за мной слежку, как в прошлый раз, я сразу скажу тебе, куда я направляюсь, — все-таки у твоего агента будет немного меньше забот.
Альфред с улыбкой покачал головой.
— Нет, — возразил он, — на сей раз меня интересуешь не ты.
— А кто же?
— Он.
— О ком ты говоришь?
— Черт возьми! Конечно, о господине де Шамбле. Я невольно сделал движение.
— Что поделаешь! Считай это причудой, — сказал Альфред, — но я вовсе не хочу, чтобы с тобой стряслась какая-нибудь беда.
Вечером, поднявшись к себе в комнату, я нашел на ночном столике пару прелестных карманных пистолетов с инкрустированными стволами.
Пистолеты были заряжены и лежали на бумаге, где было написано рукой Альфреда:
«На всякий случай».
XVII
На следующий день, в восемь часов утра, я сел на Антрима и выехал крупной рысью из усадьбы Рёйи.
К десяти часам, проскакав пять льё, я остановился, чтобы дать передохнуть лошади, а самому перекусить.
Стоял прекрасный день второй половины августа; ночью прошел теплый дождь, освеживший землю. Утолившие жажду деревья вздымали свои вновь зазеленевшие ветви; среди листвы алели румяные яблоки.
Временами проселочную дорогу, по которой я ехал, пересекали прозрачные журчащие ручьи, струящиеся везде по нормандским лугам. Земля, похожая на шахматную доску, являла взору разнообразную палитру — от яркой зелени травы до золота колосящихся хлебов. Восхитительную картину дополняли коровы, лежащие головой к ветру, большие быки, жующие траву, стада овец и своенравные козы, вставшие на дыбы у стволов деревьев и жердей изгородей, а также пастухи, наблюдающие за животными, опираясь на посохи. То там, то здесь встречались длинные приземистые двухэтажные дома, крытые черепицей или соломой и исполосованные черным каркасом, со ставнями того же цвета.
Я ехал среди этих красот с радостью в сердце и высоко поднятой головой, дыша полной грудью и улыбаясь животным, людям, полям и лазурному небу.
Кажется, еще никогда я не чувствовал себя таким счастливым.
Приехав в Жювиньи около одиннадцати, я остановился в гостинице, расположенной в предпоследнем доме деревни, откуда, как уже было сказано, открывался вид на усадьбу.
Я попросил комнату с окнами на улицу и без труда получил то, что хотел. Присев у окна, я спокойно и неторопливо, как человек, уверенный, что
скоро ему улыбнется счастье, принялся рисовать дом г-жи де Шамбле, который утопал в зелени окружавших его деревьев.
Я оставался на своем посту до вечера, но не увидел ни единой живой души. Затем я заказал ужин и поел, не отходя от окна.
Пробило семь. Когда раздался последний удар часов, я услышал стук колес экипажа, приближавшегося со стороны Берне.
Несомненно, это была та, которую я ждал.
И тут я вспомнил, что рассказывала мне графиня о своем ясновидении, а потому решил попытаться усилием воли оказать на нее воздействие на расстоянии.
Поднявшись, я спрятался за портьерой.
Если в карете ехала графиня, она должна была почувствовать, что я стою здесь, и посмотреть на меня.
Экипаж быстро приближался.
Я держался в стороне от окна, стараясь, чтобы меня не заметили.
Госпожа де Шамбле сидела в двухместной карете с опущенными шелковыми занавесками. Однако, подъезжая к гостинице, она приподняла занавеску, обращенную в мою сторону, и уверенно устремила свой взгляд на окно моей комнаты.
Я не стал выходить из своего укрытия, и вскоре экипаж скрылся из вида.
Опыт удался, и это заставило меня задуматься.
Каким образом мои мысли могли передаться Эдмее на таком расстоянии? Что это за магнетические токи, которые исходят от одного человека и влияют на другого, давая ему ощутить чужое желание и диктуя чужую волю?
Была ли тому причиной любовь (ведь недаром Еврипид говорил: «О любовь, ты сильнее людей и богов!») или же это всеобщий закон, согласно которому и в физическом, и в духовном мире более сильный оказывает давление на слабого?
Подтверждал ли данный факт доводы спиритуалистов в пользу существования души и значило ли это, что ясновидение, столько примеров которого нам являет Шотландия, способно преодолеть не только горы Хайленда, но и пролив Ла-Манш?
Безусловно, не случайно графиня, с ее чувствительной нервной системой, восторженным умом и буйным воображением, стала субъектом (я пользуюсь здесь общепринятым термином), у которого проявились сверхъестественные способности.
Госпожа де Шамбле сама призналась мне, что она восприимчива к неведомым явлениям, и в то же время попросила меня не оказывать на нее воздействия без ее согласия.
Пообещав это графине, я стал ждать нашей новой встречи; но, страстно желая поскорее оказаться рядом с ней, я, вероятно, мог невольно повлиять на ее решение приехать в Жювиньи.
Продолжая размышлять, я снова подошел к окну.
Как вы помните, мне следовало ждать условного знака.
Несомненно, графиня уже была в усадьбе и чувствовала, что я нахожусь поблизости.
В самом деле, вскоре окно, с которого я не спускал глаз, открылось, и Эдмея поставила на подоконник букет роз в китайской фарфоровой вазе.
Это означало, что она согласна меня принять!
От радости я, как ребенок, принялся хлопать в ладоши.
Я не знаю, видела ли графиня, что я делаю, но она заметила меня и нежно, как сестра брату, кивнула в мою сторону.
Уже смеркалось, и ждать мне оставалось недолго.
Когда стало темно, я вышел из гостиницы и добрался до домика Жозефины окольной дорогой, чтобы никто не догадался, куда я направляюсь.
Старушка ждала моего появления.
— Значит, вы написали госпоже? — сразу же спросила она.
— Нет, — возразил я, — с чего вы так решили?
— Да ведь, когда я сказала Эдмее: «Господин де Вилье здесь», она ответила, кивнув мне (Жозефина повторила это движение): «Да, я знаю». Так что я тут ни при чем, и, стало быть, она узнала об этом от вас.
Я улыбнулся и ничего не сказал в ответ, полагая, что бесполезно объяснять славной женщине то, чего ей все равно не понять.
— Где же госпожа? — спросил я.
— В доме.
— Могу ли я ее увидеть?
— Конечно, она вас ждет.
Махнув Жозефине на прощание, я прошел за ограду.
Под сенью высоких деревьев, верхушки которых оставались неподвижными при порывах ветра, царили покой и безмолвие.
Меня окружали гигантские тени. Затем голубоватый свет луны, показавшейся на небе, упал на гладь какого-то водоема, и она заискрилась, а рыбы, резвившиеся у самой поверхности, засверкали, как серебристые молнии.
Невозможно описать тишину и безмятежность, окутавшие землю в эту дивную ночь, как нельзя выразить охватившее меня чувство.
Я знал, что Эдмея меня ждет, и страстно желал поскорее ее увидеть. В другое время и при других обстоятельствах я помчался бы к ней со всех ног.
Нов эту чудесную ночь, среди безмолвия и безмятежного покоя, всяческая поспешность и горячность были неуместны и грозили нарушить окружающую гармонию.
Дойдя до конца аллеи, я увидел графиню: она стояла на крыльце в длинном пеньюаре, посеребренном светом луны.
Заметив меня, она спустилась по ступеням лестницы на дорожку.
Казалось, необычайно светлое и нежное спокойствие, царившее в моей душе, передалось Эдмее.
Она протянула мне руку, и я поцеловал ее.
Со стороны мой жест выглядел скорее дружеским, чем страстным, но я знал, что готов по первому же знаку или слову отдать за эту женщину жизнь.
