Папа Сикст V - Медзаботт Эрнест (книги бесплатно без онлайн txt) 📗
— Тогда знаешь что? Я выстрелю из пистолета в замок, — отвечал Пикколомини. — Идем!
Двое бандитов ушли.
Полчаса спустя они вернулись с лопатами в руках и лишь сделали несколько шагов, как вскрикнули и отступили с ужасом: сундук был открыт, и в нем ничего не было, даже самого незначительного колечка; мешки с золотом также исчезли. Среди подземелья лежал только труп зарезанного еврея с открытыми остекленевшими глазами, смотревшими на разбойников с какой-то злобной иронией. Злодеи, обезумев от страха, со всех ног кинулись из подземелья.
ДВОРЯНИН
— Фронтино?
— Господин кавалер!
— Кажется, уже давно день, который час?
— Уже за полдень. Господин кавалер так хорошо спал, что я не осмелился беспокоить.
— Ты, милый Фронтино, мне постоянно говоришь одно и то же. Помоги мне одеться.
Лакей приступил к одеванию своего барина. В то время это дело было не легкое. Тогда мужчины носили то же, что теперь носят дамы: ожерелья, браслеты, ленты, кружева и т.д. Пока будет происходить процедура одевания, познакомимся с кавалером и его помещением. Комнаты кавалера Гербольда были в доме, стоящем на «Frinita dei Monti» против дворца Тосканского посольства. Они были убраны весьма роскошно. Владелец их, которого товарищи в насмешку называли D'herbault, принадлежал к разряду тех мужчин, которые до сорокалетнего возраста носят название прекрасных молодых людей, после сорока лет их называют bell’hom’ами, а в старости симпатичными старичками. Черты лица Гербольда были совершенно правильны, он имел орлиный нос, бегающие черные глаза и несколько выдающийся подбородок, что служило доказательством его еврейского происхождения. Волосы густые черные, лоб хотя и не отличался особенной красотою, но был белым и прекрасно оттенялся падающими на него мелкими кудрями. Зубы кавалера Гербольда были частые, белые, голос приятный — вообще он считался красивым молодым человеком в придворном кружке. Гербольд имел чин лейтенанта гвардии и занимал почетную должность при посольстве. Небезынтересно знать, каким образом этот, как называют французы, bellatre (франт, красивый) добился почестей, которые получали только молодые люди аристократических фамилий. Многое было причиной этому. Прежде всего, Гербольд был очень ловок, он не прочь был порой рискнуть и жизнью, но лишь в том случае, когда этот риск принесет ему несомненную пользу.
На поле сражения он сумел обратить на себя внимание герцога Депернака и заручиться протекцией этого великодушного вельможи. Кроме того, Гербольд хотя и имел множество доброжелателей, но никак не мог себе объяснить причины этого таинственного явления. Какие то неизвестные друзья следили за ним и помогали ему во всем. Так, например, один из дворян, приближенных к королю, раз проиграл на слово очень большую сумму денег и был в страшном затруднении, как вдруг в одно прекрасное утро, проснувшись, этот королевский любимец находит у себя на столе именно ту сумму денег, которую он проиграл на честное слово, и около денег записку «от Гербольда». Само собой разумеется, вырученный таким образом придворный горячо благодарил Гербольда за его великодушный поступок, но Гербольд утверждал, что он тут ни при чем и что деньги послал кто-нибудь другой, написав его фамилию. Это последнее обстоятельство было отнесено к деликатности молодого человека, и Гербольд был вознесен на недосягаемую высоту. Впоследствии Гербольд и сам убедился, что деньги были даны его добрым гением, но кто этот добрый гений, молодой человек и сам не знал.
Какая-то невидимая рука помогала ему все время. Когда гвардейский лейтенант Крокту был убит на дуэли, Гербольд не смел и помыслить занять эту должность, тем не менее, король Генрих III произвел его в лейтенанты гвардии и назначил на место убитого Крокту. Не желая подвергать молодого человека нападкам со стороны аристократов-военных, король приказал прикомандировать его к римскому посольству. Все были крайне удивлены быстрым повышением безродного юноши.
Старый герцог Руде по этому поводу сказал: «Не удивляйтесь, господа, счастье — женщина!» И действительно, это была женщина, но не в том смысле, в котором предполагал герцог. Добрым гением для Карла Гербольда была его родная мать Барбара, из скромности и, не желая выдать тайну сына, назвавшая себя княгине Морани кормилицей Карла. Отец Карла, вельможа-христианин, соблазнил красивую еврейку Барбару, когда ей было шестнадцать лет, и потом, разумеется, бросил. Барбара оказалась на улице с ребенком на руках. Вскоре умерла ее тетка и оставила ей маленькое наследство в Лионе. Барбара отправилась туда и всем выдавала ребенка за сироту, сына одного благородного француза, умершего в Италии. Себя же выдавала за кормилицу маленького Карла. В Лионе она познакомилась с банкиром Соломоном Леви, который влюбился в нее и предложил ей выйти за него замуж. Но Барбара, желая исключительно посвятить всю жизнь своему милому Карлу, отказала. Тогда Соломон предложил ей войти с ним в компанию и управлять его делами. На это Барбара согласилась и вскоре ее участие в операциях Соломона Леви принесло блестящие плоды. С последним мы несколько уже знакомы, ибо присутствовали при расчетах старого ростовщика с Барбарой. Между тем Карл Гербольд был определен в одну из французских коллегий и отдан на попечение некоего разорившегося аристократа Куртабея, который имел хорошие связи при дворе. Воспитание, полученное молодым Карлом, позволило ему войти в аристократический круг и, наконец, быть представленным ко двору.
Мы уже видели, как прекрасно устроилась его карьера. В это время католическая лига во Франции начала творить ужасные дела, в особенности стали преследовать евреев. Соломон Леви уехал в Рим, хотя и в Риме положение евреев было дурно, как и повсюду в Европе, за исключением Турции, которая тогда показывала христианам пример веротерпимости, но все же в Риме было лучше, чем во Франции, где евреям и протестантам от католической лиги буквально житья не было. Барбара последовала в Рим за своим хозяином, но часто ездила во Францию к сыну. При помощи денег Барбаре удалось устроить сына при французском посольстве в Риме. Таким образом, она могла постоянно видеть своего ненаглядного Карла и быть для него добрым гением. Здесь, кстати сказать, что эта необыкновенная женщина даже сыну не сказала, что она его родная мать; Гербольд считал ее своей кормилицей. Коммерция или, правильнее, ростовщичество приносило такие громадные проценты дому Соломона, что в эпоху прибытия Карла Гербольда в Рим Барбара уже располагала весьма солидными средствами в верных билетах, которые постоянно носила при себе.
Фронтино, помогая барину одеваться, сообщил ему новости.
— Красавица Диомира, — говорил он, — бросила принца-кардинала Андреа, несмотря на все пожертвования, которые он ей делал.
— Вероятно, перешла к другому?
— Ни к кому.
— Да полно говорить вздор, — возразил Гербольд. — Диомира — без любовника! Это все равно, что море без воды или Рим без священников.
— Между тем это так. Говорят, будто куртизанка решила бросить греховную жизнь и посвятить себя Богу. Мне передавали верные люди, что Диомира спрашивала одно духовное лицо, может ли она основать монастырь на свой капитал, и что духовное лицо дало ей отрицательный ответ, так как деньги, нажитые греховными делами, должны принадлежать дьяволу, а не Богу, что самое лучшее — если она раздаст все свои богатства бедным и вступит сама в монастырь.
— Ну и что же, приняла она этот совет?
Потом она советовалась с иезуитом, и он ей сказал, что, так как она имеет благие намерения, то Господь благословит ее, несмотря на то, что богатство нажито греховными делами. Последствием этого совета состоялось окончательное решение Диомиры основать монастырь кающихся девушек, в котором она будет настоятельницей.
— Этот монастырь должен быть очень интересен, — заметил, смеясь Карл. — Как бы мне попасть туда в качестве исповедника?
