Расколотое королевство (ЛП) - Эйтчесон Джеймс (читаем книги .TXT) 📗

— Для такого предприятия нужен человек с большим опытом, — заявил Беренгар. — Что он сделал, чтобы заслужить эту честь?

Честно говоря, я вполне разделял его сомнения, хоть он об этом и не догадывался. За все годы моей службы мне ни разу не доводилось возглавить целую армию. При моем прежнем господине я командовал отрядом, а иногда и двумя; когда при Гастингсе под ним была убита лошадь, именно я собрал его людей, все шестьдесят человек, и отбил осаждавшие нас вражеские полчища. Правда, это было не совсем то же самое, так что я все еще сомневался в своих способностях.

— У тебя есть на примете кто-то получше? — поинтересовался ФитцОсборн у Беренгара. — Может быть, ты сам готов взять на себя ответственность за экспедицию?

Беренгар открыл рот, словно желая возразить, но потом, видимо, передумал и закрыл его. Я наблюдал, как он разрывается между двумя противоречивыми чувствами: на одной чаше весов лежало обещание чести и славы, а на другой понимание, что если он потерпит неудачу, его имя будет запятнано навсегда. Он уставился в стол, не моргая и крепко стиснув зубы.

ФитцОсборн не собирался позволить ему так легко уйти от ответа:

— Ну, что скажешь?

— Милорд, — начал Беренгар, и по морщинам на его лбу я понял, что он тщательно подбирает слова. — Я могу сказать только, что вся эта затея — глупость. Вы отправляете две тысячи человек в дикую страну, куда до сих пор не ступала нога француза. Если все эти люди погибнут, что тогда?

— С каждой неделей валлийцы собирают все больше сил, — заметил граф Гуго. — Если они все явятся сюда к нам, нет никаких гарантий, что мы сможем их отбить. Об этом ты подумал?

ФитцОсборн кивнул, на этот раз полностью соглашаясь с Волком.

— Конечно, это будет не легкая задача, Беренгар, но думаю, ты переоцениваешь врага. Впрочем, это не имеет значения, потому что ты не хочешь принять на себя командование. — Он повернулся ко мне. — Я считаю, что Танкред имеет достаточный опыт. Для героя Эофервика — человека, который руководил наступлением на Эдгара Этлинга, который осмелился вступить с ним в единоборство — командование небольшим диверсионным отрядом не будет слишком сложной задачей.

Похоже, я был навсегда заклеймен тем подвигом, и хотя он был результатом не мужества, а глупости, казалось, я один понимал это. Тем не менее я почувствовал вызов в словах ФитцОсборна, и не мог отступить. Только с его молчаливого согласия я смог в этот вечер выступить перед сотней баронов. Теперь мне предоставлялась возможность заслужить честь и славу, которая выпадает простому рыцарю, наверное, только раз в жизни. Если бы я сейчас отказался от своего предложения, то выглядел бы трусом и потерял все уважение, которое успел завоевать с таким трудом.

— Это твой выбор, — сказал ФитцОсборн, возможно, почувствовав мою нерешительность. — Если хочешь отказаться, я уверен, что смогу найти других людей, готовых выполнить эту задачу.

Он говорил подчеркнуто безразлично, но я знал, что он не пытается поддержать меня, а подстрекает. Такая возможность показать себя подвернется мне не скоро, если вообще никогда. Год, проведенный в Марке, не притупил моего стремления к борьбе. Даже наоборот: меня пожирал свирепый голод, а правая рука зудела при одной мысли о новых сражениях.

— Ты не должен этого делать, Танкред, — предупредил Роберт. — Помни, что ты не обязан соглашаться.

— Роберт прав, — сказал ФитцОсборн, пристально глядя на меня. — Ты ничего мне не должен.

Тем не менее я не сомневался. Это была моя возможность атаковать врага, чтобы положить конец непрекращающимся нападениям, которые обескровливали Эрнфорд и соседние долины. Это так же был шанс после года безделья увидеть черного ястреба, гордо парящего в небе, и вести в сражение воинов под его крыльями. Думая об этом, я мог дать только один ответ.

— Я согласен, милорд, — сказал я.

Опять мерцание улыбки на его лице удивило меня, потому что Гийом ФитцОсборн не славился своей жизнерадостностью. Впрочем, его улыбка выражала не приветливость, а скорее удовлетворение, как если бы он не ожидал от меня другого ответа. Как будто непостижимым образом понимал, что я единственный из всех в этом зале готов буду принять на себя эту ответственность и опасность. Не знаю почему, но мне она показалась уверенной улыбкой победителя.

Мы были готовы выступить на следующий день с первым лучом солнца, озарившим восточное небо. Меньше всего ФитцОсборн желал, чтобы враг получил сведения о нашей стратегии, а потому, чем раньше мы могли ударить по валлийцам, тем было лучше. Весь лагерь бодрствовал, горели костры, раздавали корм лошадям. Все это я наблюдал с другой стороны реки, с кургана, который выбрал нашим пунктом сбора. Утро было холодным, поднялся ветер, и я плотнее запахнулся в плащ и скрестил руки на груди, прогуливаясь в компании Серло, Понса и Турольда, в ожидании полного сбора моего отряда.

Всего мне было дано под командование полтысячи воинов: отряд из сорока рыцарей Дома ФитцОсборна, а так же множество мелких сеньоров со своими людьми, среди которых я узнал тех, кто накануне вечером поднял голос в мою поддержку. Половину моего войска составляли валлийцы, которых привели братья-изгнанники Маредит и Итель. Это была самая большая войсковая часть, которой я когда-либо командовал, но теперь наша цель состояла не в том, чтобы сойтись с врагом в открытом сражении, а по возможности избегать его. Мы должны будем передвигаться быстро, опустошая как можно более земель и всеми силами отвлекая противника, пока войско графа Гуго будет продвигаться маршем на север.

По крайней мере, таков был план, скоро нам предстояло убедиться, насколько он окажется успешным. Тем не менее, я был уверен в Волке, несмотря на его возраст. Не успел ФитцОсборн отпустить нас с совета, как граф явился лично пожелать мне удачи.

— Ты отважный человек, — сказал он мне. — Мало кто осмелится возглавить такое рискованное предприятие. Я хотел выразить тебе мое уважение.

Было бы странно слышать подобные слова от столь юного мужа, и если бы он не был одним из могущественных дворян королевства и опытным боевым командиром, я бы рассмеялся. Поэтому я скрыл свое веселье, зная, что оно может мне дорого обойтись.

— Спасибо, милорд.

Он пожал мою руку.

— Дай Бог, в один прекрасный день мы встретимся снова. Тогда ты сможешь рассказать мне о своих подвигах. Мне будет интересно послушать о них, когда все закончится.

Мне удалось растянуть губы в вежливой улыбке.

— Буду с нетерпением ждать этого дня, — сказал я, кажется, не очень искренне.

Трудно сказать, что настораживало меня в нем. Была ли это его молодая самоуверенность, его беспардонное нахальство? Возможно, но эти черты были присущи многим людям, живущим мечом. Помнил ли я себя таким же в его возрасте?

Все это случилось прошлым вечером. Теперь солнце должно было скоро показаться из-за горизонта, и к тому времени мне хотелось быть готовым к выступлению. Недалеко от места, где я стоял, наши валлийские союзники сворачивали лагерь, хотя я послал предупредить их, что они должны оставить свои пожитки в Шрусбери. Все, что им понадобится, это смена одежды, доспехи и оружие. Я собирался идти налегке, чтобы успеть пройти как можно дальше, и по этой же причине приказал не брать с нами никого из маркитантов, способных замедлить наше продвижение.

Валлийские братья уже заметили меня и подошли, чтобы поприветствовать. Они оба говорили по-французски — по крайней мере достаточно, чтобы мы понимали друг друга — и это уже было хорошо, потому что я совсем не знал валлийского, а начинать учиться сейчас было совсем некогда.

— Мы много слышали о тебе, — сказал Маредит после того, как мы обменялись приветствиями.

Он был выше ростом и, как я догадался, старше, хотя это и не бросалось в глаза. Его щеки были покрыты россыпью веснушек и, в отличие от валлийцев, которых я видел до сих пор, под носом красовались пышные усы.