Легенда о гетмане. Том I (СИ) - Евтушенко Валерий Федорович (книги онлайн полные .txt) 📗
– Со стороны Днепра к нам идет какое?то войско. Видно немалое, пыль затянула весь горизонт.
– Ярема? – утвердительно спросил Яненко, хотя и так все было ясно.
– Больше некому, – после минутной паузы ответил казак.
В это время к ним на своем вороном коне подлетел Верныдуб. Подняв жеребца на дыбы, он остановился и крикнул:
– Пан сотник, от Корсуня в нашу сторону движется огромное облако пыли.
Понизив голос, Верныдуб добавил:
– Окрестные жители, прибежавшие в город, говорят, что наши под Корсунем разбиты и сюда со всеми своими силами спешит Потоцкий.
Эта новость, как громом поразила всех, кто ее слышал. Яненко осенил себя крестным знамением, Дорошенко побледнел, а дозорный казак, доставивший весть о приближении Яремы, стал мелко креститься. Несколько мгновений никто не мог произнести ни слова, затем Дорошенко решительно произнес:
– Ты, дядько Павло, оставайся тут и проследи, чтобы вовремя подожгли мост. Мы с Верныдубом тем временем посмотрим, что за войско приближается от Корсуня.
Он огрел нагайкой коня и, круто развернув его, поскакал к городской браме. Верныдуб, держась позади на лошадиный корпус, последовал за ним.
Худые вести распространяются со скоростью степного пожара. Слух о приближении армии коронного гетмана уже разнесся по Чигирину. Матери хватали детей и самое ценное из нехитрого скарба и прятались в погребах, мужчины, вооружившись, кто чем мог, спешили к городским воротам.
На валах уже толпилось множество народа. Казаки, сжимая в руках самопалы, сабли и пики напряженно всматривались вдаль, но приближавшееся войско было еще слишком далеко, чтобы разглядеть, кто это движется. Кто?то кричал, что это приближается коронный гетман, другие возражали, доказывая., что это подходит войско Хмельницкого.
Последнюю неделю не было дождей, стояла сухая погода и дорожная пыль, поднимаясь высоко в воздух, застилала весь горизонт. Остановившись возле брамы, Дорошенко крикнул Верныдубу:
– Отсюда ничего не разглядеть! Давай за мной, подъедем поближе.
Пришпорив коней, они вынеслись из ворот и помчались навстречу приближавшемуся облаку пыли.
– Глянь, пан сотник, – крикнул вдруг Верныдуб, – там справа какой?то холм.
Дорошенко взглянул в указанном направлении и увидел саженях в двухстах от дороги старый курган. На нем даже осталась полусгнившая сторожевая вышка. Петр вспомнил, что в детстве они со сверстниками не раз играли тут в свои мальчишеские игры.
Спустя несколько минут он и Верныдуб уже были на вершине этого старого, полуобвалившегося и покрытого густой травой кургана, немого свидетеля отгремевших здесь в седой древности битв и сражений. С его вершины открывался хороший обзор и уже можно было разглядеть сплошную массу людей и лошадей, находившихся сейчас верстах в двух от них.
Верныдуб, напряженно всматривавшийся в даль негромко произнес:
– Их там тысяч десять, не меньше, и все конные. Да похоже еще и обоз за ними тянется. Потому такая пыль и поднялась.
– Как думаешь, – тихо спросил Дорошенко, – то наши или ляхи?
Верныдуб повернулся к нему:
– Наши в свитках, да серьмягах, а там погляди, пан сотник, все сплошь в яркой одежде, да золотых позументах. Вон как блестит все на солнце, как будто расцвечено голендарским маком…
Дорошенко опустил голову:
– Ну что же, возвращаемся назад? Надо готовиться к последней битве.
Внезапно Верныдуб, не перестававший напряженно всматриваться в приближающееся войско, положил ему на плечо свою тяжелую руку:
– Обожди, пан сотник… А кто это впереди едет на гнедом жеребце в черной керее? Никак Ганжа?
Дорошенко встрепенулся. Слабая тень надежды мелькнула в его глазах. Он привстал в стременах и приложил руку козырьком ко лбу. Приближавшаяся людская масса была еще далеко, но ехавшего впереди всадника, хотя и с трудом, но уже можно было рассмотреть. На голове его была ухарски сбитая на затылок высокая казачья шапка, а с плеч, несмотря на жару, свисала длинная керея. Его гнедой жеребец шел легкой рысью, на полсотни саженей впереди колонны, всадник, иногда горячил его и конь даже пританцовывал на ходу. Эта манера езды Дорошенко была хорошо знакома.
– Ганжа! – заорал он во весь голос. – Это же Ганжа! Верныдуб, это наши, наши!
Он стеганул плеткой коня и, пустив его в карьер, помчался навстречу приближавшемуся войску.
Когда Ганжа увидел приближающихся к нему всадников, он приподнялся в стременах, разглядывая их, после чего, сдавив острогами конские бока, поскакал им навстречу. Через несколько минут он уже крепко обнимал Дорошенко, а затем и сам оказался в могучих тисках объятий Верныдуба. После обмена приветствиями, он в немногих словах рассказал о битве под Корсунем, о том, что оба польских гетмана оказались в плену, об огромном количестве захваченных трофеев.
– Вы помните, как тяжело нам было достать коней, когда выходили из Сечи, – говорил полковник, подкручивая ус, – а сейчас у каждого казака, почитай, три, а то и четыре заводных коня. Пленных взяли почти десять тысяч, оружие, пушки. А сколько всякой материи, сукна, одежды и утвари – не сосчитать. Вот сейчас по приказу ясновельможного гетмана сопровождаю все это и пленных в Чигирин. Там, что положено отдадим татарам – Тугай – бей сейчас в одном переходе от нас и к вечеру подойдет к Чигирину. Часть трофеев отправим на Сечь в войсковую скарбницу, а остальное разделим между казаками и старшиной. Всем хватит, никто не будет в обиде.
– Пан, полковник, – наконец, спохватился слушавший его, как зачарованный Дорошенко, – кажется, к Чигирину со стороны Днепра подходит войско князя Яремы.
Выслушав его рассказ о последних событиях, Ганжа нахмурился, затем обернулся к подъехавшему к ним есаулу:
– Оставайся тут за старшего, а я проскочу к Чигирину вместе с ними, – он кивнул на Дорошенко и Верныдуба. – В город не входите., станьте в полуверсте укрепленным табором.
Он огрел коня нагайкой и поскакал вперед. Дорошенко и Верныдуб последовали за ним.
Весть о том, что войско коронного гетмана почти полностью уничтожено в битве при Корсуне вызвало у жителей Чигирина небывалый приступ ликования. Казаки и мещане, столпившиеся на валах, подбрасывали шапки в воздух, кричали: «Слава гетману запорожскому! Виват Хмельницкому! Слава Запорожскому Войску». Сейчас, когда к городу подошел конный казацкий полк и на подходе был сам Тугай?бей с татарами, уже мало кто опасался приближающегося войска князя Вишневецкого. Народ толпился на улицах, повсюду были слышны радостные возгласы. Людей было так много, что Ганже с товарищами с трудом удавалось проехать. Каждый хотел коснуться стремени или кереи запорожского полковника, сподвижника гетмана Хмельницкого, участника двух легендарных битв с ляхами.
Наконец, пробившись через толпы народа, всадники подъехали к мосту. Там по распоряжению Яненко казаки выкатывали бочки с порохом и подводили к ним запальные шнуры, пропитанные селитрой. Сам он, сидя на своем буланом в яблоках коне, всматривался в горизонт, который сплошь затянуло облако пыли. Дорошенко обратил внимание, что облако распространяется не очень быстро, создавалось впечатление, будто движется пешее войско. «Но ведь у Яремы конные хоругви»? подумал молодой сотник. Бросив взгляд в сторону Верныдуба, он заметил, что и тот всматривается в даль с заметным удивлением.
Ганжа, сердечно обнявшись с Яненко, также некоторое время молча наблюдал за приближавшимся пылевым облаком, затем негромко сказал:
– Сдается мне это не Ярема. У князя конница, а тут явно движется пехота.
В молчании прошло еще несколько минут. Внезапно казаки увидели, что от облака пыли отделилась группа всадников, скачущих по направлению к ним. Когда до них оставалось с версту, Верныдуб, обладавший великолепным зрением, сказал:
– Не сойти мне с этого места, если это не Воронченко со своими разведчиками. Да вот не пойму только, кто с ними еще.
Действительно, вскоре и остальные увидели, что это возвращается дозор, от которого не было вестей целую неделю. Уже можно было ясно различить усатое лицо самого куренного атамана и его казаков, развевающиеся гривы коней, несущихся в карьер. Но двух скакавших рядом с ними всадников никто не знал.
