Эльфред. Юность короля - Ковальчук Вера (книги онлайн txt) 📗

У Этельреда так и чесались руки наглядно продемонстрировать супруге, кто в этом доме больше раздражен, но, уже собравшись замахиваться, король удержал себя – он чувствовал, как в нем клокочет ярость. В таком состоянии можно не только ударить, но и прибить, особенно если жена станет сопротивляться.

Рассуждения остудили его ярость, она стала не такой испепеляющей, и он смог взять себя в руки.

– Я полагаю, сударыня, ты можешь больше не ждать меня к себе по ночам. Довольно с меня. А то родишь еще девочку и ее тоже захочешь кому-нибудь сплавить. Какому-нибудь псоголовцу из Индии [11].

Вульфтрит побагровела от ненависти.

– Да я знаю, знаю, как ты гуляешь направо-налево, к любой потасканной уродине в постель готов ньгонуть. Вроде твоего братца, который спал с этой шлюхой Эдит. Он и ко мне подкатывал, если хочешь знать.

– Врешь, дура! Какой мужик в здравом уме польстится на такую уродливую тушу, как ты?

– Посмотришь, кто и как польстится. Уж найдется, не чета тебе, пустоголовому тупому недоумку, тоже мне, король! Еще и корону напялил!

– Молчи, женщина!

– Не заткнешь. Хочешь гулять – так гуляй. Давай, таскайся по шлюхам! Но уж и я тогда с удовольствием наставлю тебе рога. Да такие развесистые, что ты даже ползком в дверь не вползешь. Чтоб спотыкался об них!

Она замолчала лишь потому, что перекосившееся от ярости лицо Этельреда стало холодным и страшным, как отлитая из серебра маска мстительного бога. Взгляд короля стал тяжел, как нормандский меч, и женщина впервые в жизни почувствовала себя по-настоящему неуютно.

– Рога? – прошипел король Уэссекса. – Сделай милость, дай великолепный повод от тебя избавиться. И напомни мне заодно, что там у вас, в Корнуолле, делают с неверными женами? Сбрасывают со скал в море, я угадал? Не рассчитывай, что, поймав на измене, я просто отправлю тебя отцу. Не собираюсь возвращать твое приданое, – и, развернувшись, вышел.

Вульфтрит топнула ногой. Больше всего ее разорили не слова мужа и даже не его тон, а тот факт, что последнее слово осталось за мужчиной. Где это видано? От этого ее теперь буквально трясло. Отыграться она могла только на своих придворных дамах, чем и занялась с особым вдохновением, поскольку была уверена, что муж охотнее всего избирает себе любовниц из их числа.

А король, еще белый от бешенства, спустился к себе в покои и, лишь столкнувшись лицом к лицу с Редриком, смог взять себя в руки. Тот всегда был настолько невозмутим, что поневоле распространял эту невозмутимость, как облако, на всех окружающих его людей. Еще в угаре от семейной ссоры Этельред едва не спросил коменданта своего замка: «И как же ты сам ладишь со своей бабой?», но, во-первых, подобный вопрос считался недостойным мужчины, а во-вторых, Редрик никогда не был женат.

Зато с ним можно обсудить Родри – вот что пришло в голову подостывшему королю. Он из вежливости расспросил Велла о делах замка – все было спокойно, после чего приобнял за плечи.

– Как там гонец?

– Спит. Молодой еще, видно, скакал во весь опор, хоть весть и самая обычная, мирная. Не привык юноша соразмерять важность поручения и собственные силы.

– Не такая уж важная весть, – проворчал в ответ король. – Мне еще только не хватало во врагах валлийца. А ты бы что мне посоветовал?

– Ну… Ты король. В договорах я не понимаю.

– Я потому тебя и спрашиваю.

Редрик пожевал губами.

– Выбор небогатый. Ты можешь отправить Мауру ответ, что передумал…

– Тогда он будет иметь все основания обвинить меня в оскорблении и атаковать. Согласись, выглядит некрасиво.

– Да уж… Тогда можно объяснить, как все получилось. Что это не ты, а твоя жена, и…

– Ты же понимаешь, в какое посмешище меня превратит подобный ответ.

Редрик Велл сдержанно развел руками.

– Ну, тогда остается принять предложение.

Глава 8

Вести с севера добирались до Уэссекса с головокружительной быстротой, и, надо отдать должное гонцам и тем, кто их посылал, были очень точными. Хотя все нападения датчан происходили далеко от границ его королевства, Этельред внимательнейшим образом прислушивался к ним, потому что знал: датчане – как саранча, если уж налетели, спасения не будет никому. И лицо его все больше и больше омрачалось, когда он думал о том, насколько слаб он и его соседи перед этим валом жестокой и алчной силы северных воинов, могучих и непреклонных. Ничем их не напугаешь, да и проигрывают они с таким достоинством, что победитель чувствует себя побежденным. И вскоре месть настигает триумфатора, месть неотступная такая страшная, что от былого победителя остался лишь воспоминание.

В голову Этельреда прокрадывалась смутная мысль, что, пока в Британии не появится король, достойный славы былых властителей, объединявших под своей властью большинство английских королевств, с датчанами не будет никакого сладу. Мечтой короля был покой хотя бы в его собственном маленьком королевстве, но какой может быть покой, если по соседству кипят войны?

После того, как у Скнотенгагама норманны получили щедрые отступные, они не стали задерживаться в крепости и, как и предполагал Бургред, ушли. Правда, недалеко – к Тетфорду. Узнав об этом, Этельред закатил глаза. Час от часу не легче. Конечно, Восточная Англия, где находится Тетфорд, имеет малое отношение к Уэссексу. Там правит прямой родственник кентского королевского дома. Но ведь Кент принадлежит племяннику уэссекского короля, и совсем недавно, еще при Этельберте, предшественнике Этельреда, все это было единое королевство под властью правителя Уэссекса.

Да и можно ли спокойно переносить то, что Британия просто ломится от ненавистных северных разбойников?

Укрепившись у Тетфорда, датчане, видимо, собрались там зимовать. Их нисколько не волновало, что они разбили лагерь посреди враждебной страны, населенной людьми, которые с радостью перегрызут им глотку. Норманны прекрасно понимали, что до их глотки надо еще суметь добраться, и ходили по чужой стране с уверенностью завоевателей, будто уже одержали главную победу и рассажали по ямам со змеями всех британских королей.

Само собой, им надо было что-то есть, и они начали грабить окрестные селения, из числа тех, чьи жители не успели сделать ноги со всем своим имуществом. Но, поскольку селяне в хозяйственных делах поумнее многих, большинство их давно покинуло опасное место, так что окрестностей датчанам не хватило. Тогда они, совершенно не тревожа себя этическими размышлениями и воспоминаниями о мирном договоре, за заключение которого почти получили круглую сумму в десять тысяч фунтов золотом, вторглись в восточную часть Мерсии и принялись грабить все, что попадалось им на пути. Кушать-то хочется…

Королевский наместник этого края, Альгар Голанд, смог собрать всего только пять тысяч человек, и это стоило ему немалых трудов. Настоящих воинов среди них было немного, по пальцам можно пересчитать, но у Тетфорда собралось куда меньше норманнов, и Альгар рассчитывал на победу. Поэтому двадцать второго сентября он решился атаковать врага, и у местечка Шрекингам завязалась битва. Этельред узнал об этом спустя шесть дней. Альгар и ето воинство налетели на викингов, когда они были очень заняты – штурмовали поместье одного тана, достаточно предусмотрительного, чтоб возвести крепкую стену вокруг своего небогатого хозяйства. Его работники и слуги сопротивлялись, как бешеные – кому же хочется умирать?

Битва была жаркой и долгой. Мерсийцы, уставшие от засилья норманнов, уставшие бояться и прятать куда попало своих детей, жен и богатства едва ли не каждые полгода, дрались яростно. Для них победа в этой схватке означала, конечно, не мир и благоденствие до конца дней – лишь отсрочку. Но люди всегда рассчитывают на лучшее.

Не выдержав напора, датчане отступили, и воины Голанда гнали их до самого берега реки Ауэ, где на скорую руку был построен временный лагерь норманнов. Укрывшись за земляными стенами с частоколом на вершине, норманны стали неуязвимы. Все попытки выкурить их оттуда или хотя бы прорваться внутрь были отбиты. Датчане сопротивлялись яростно и уверенно, со знанием дела. Они тоже хотели жить, и жить хорошо. Тот, кто вкусил сладость богатства, расстается с жизнью куда как неохотно.