Сарацинский клинок - Йерби Фрэнк (читать книги онлайн полные версии txt) 📗
Через час королевский посыльный вернулся с сообщением, что он договорился – корабль возьмет их и их коней. Готье дал ему тяжелый кошелек с таренами.
Это дело было улажено, и они просидели с королем допоздна в большом зале. Пьетро чувствовал, что у него под веками словно песок насыпан. Раз или два он клюнул носом. А Готье, казалось, и не собирался спать. Он сидел с лицом, напряженным от горестных мыслей. Что же касается Фридриха, то безграничная энергия его семнадцати лет, безудержное честолюбие, непрерывные искания ослепительного ума возмещали земные потребности тела в отдыхе. Уже под утро он прервал поток своего красноречия и заметил, что Пьетро заснул в кресле.
– Бедный малыш, – сказал он. – Уложите его в постель, сир Готье.
Готье взял легонького Пьетро на руки и отнес в комнату, которую ему указал слуга Фридриха. Пьетро не проснулся, даже когда Готье с помощью слуги раздел его.
Готье улегся рядом с Пьетро, но уснуть он не мог.
– Туанетт, – шептал он, – дорогая моя сестренка, как ты могла…
Сам Фридрих и его небольшая свита из германских рыцарей провожали их в гавань. Король поцеловал Готье и Пьетро с искренней привязанностью.
– Возвращайся на Сицилию, Пьетро, – сказал он, – тебя здесь ожидают высокие почести…
– Благодарю вас, сир, – прошептал Пьетро. – И пусть Бог оберегает вас в путешествии, которое вы должны совершить.
Фридрих посмотрел на него.
– Твои слова, Пьетро, удивляют меня, – сказал он. – Разве уже не доказано, что я избранник Бога? Разве переход власти ко мне в последний момент от гвельфа не был чудом? А мое избрание императором, когда уже не было никакой надежды?
– Вы правы, сир, – отозвался Пьетро. – И все-таки во имя любви, которую я испытываю к вам, умоляю вас, будьте осторожны…
– Ты такой нежный, как девушка, – рассмеялся Фридрих. – А я верну тебе твое напутствие. Вы оба – будьте осторожны во время вашего путешествия.
Он еще раз расцеловал их обоих, и они поднялись на борт корабля под звуки трубы личного трубача короля.
Капитан приветствовал их в некоторой растерянности. Не каждый день пассажиров, поднимающихся на борт его корабля, провожает король.
– Надеюсь, вам будет здесь удобно, мессиры, – сказал он. – Нам предстоит долгое плавание до Генуи.
– До Генуи? – взревел Готье. – Мы плывем во Францию!
– Через Геную, – с тревогой в голосе произнес капитан. – Я должен срочно доложить кое-что моим хозяевам и доставить туда некоторые грузы…
Готье достал из своего пояса такой тяжелый кошелек, что у капитана глаза полезли на лоб.
– Во Францию, – сказал Готье. – Меня устроит высадка в любом месте западнее Роны…
– Аргументы моего господина очень убедительны. Мы плывем во Францию.
Вспоминая тот день, проведенный с Фридрихом, Пьетро подумал, что иногда бывает полезно помолчать. Все то, что говорил им Фридрих, то, что срывалось с его уст без всякой последовательности и порядка, в этом следовало разобраться, разложить по полочкам. Человек не может ясно понять совершенно новую концепцию общества, пока у него не будет достаточно времени, чтобы поразмышлять над ней. Для Пьетро возможность думать была одной из самых больших радостей жизни. Но сегодня путешествия по прекрасному царству собственного ума заводили его слишком далеко: если в конечном счете короли и принцы распоряжаются нациями и воюют против других стран, то не придет ли такое время, когда страны станут не чем иным, как владениями высшего правления, охватывающего весь мир? Но какой король окажется достаточно могущественным, чтобы контролировать такую необъятную территорию?
Он обдумывал эту проблему добрых полдня, пока корабль плыл по искрящимся под солнцем волнам. Потом он кое-что вспомнил – нечто, читанное им с большим трудом, потому что текст этот был на древнегреческом языке, на языке, который даже Исаак не знал, а ему удалось усвоить его при некотором содействии греческого патриарха, чей сын был его приятелем. В Древней Греции, как и в Риме, вначале не было королей, а были республики. Республика! Само это слово звучало для Пьетро опьяняюще. Венеция была республикой. И хотя ее дож в действительности был аристократом и более могущественным правителем, чем большинство королей, тем не менее он избирался и высшим слоем граждан…
Значит, мировое государство, которое мерещилось Пьетро, должно быть республикой. А его дож должен избираться собранием всех граждан – не только знатью и богатыми торговцами, чтобы интересы других – скажем, кузнецов, кожевенников, крестьян – были в равной степени обеспечены.
Эта мысль ему понравилась. Тогда, подумал он, прекратятся войны и не будет больше голода или чумы, и каждый ребенок будет иметь доступ к знаниям…
Он крепко обхватил свои худые колени и стал раскачиваться взад и вперед, радуясь, что придумал такое. Потом он заметил удрученное лицо Готье.
– Не беспокойтесь, мой господин, – сказал Пьетро, – мы спасем вашего благородного дядю…
– Моего дядю! – вырвалось у Готье – Когда-то я его любил, но сейчас мне его судьба безразлична. Подвергнуть Туанетту такой страшной опасности!
– Туанетту? – с удивлением спросил Пьетро. – Но вы говорили королю…
– Я знаю! Знаю! Но есть вещи не для посторонних ушей, будь они королевские или нет!
– Я не собирался ничего выпытывать, сир Готье, – поспешно сказал Пьетро.
– Ты не посторонний, – мягко сказал Готье. – И мне понадобится твоя помощь. Правда, дорогой Пьетро, заключается в том, что Туанетта пропала…
Пьетро неожиданно подумал об Ио.
– У нее был… любовник? – спросил он.
– Нет. Туанетта очень религиозна. Много лет отец и я почти силой убеждали ее не уходить в монастырь. Нет, это вина моего дяди Роже.
– В чем его вина?
– В том, что он перешел к этим проклятым еретикам! Понимаешь, это известие пришло в Монтроз, когда отца там не было. Наш сюзерен граф Форбрюн затеял какую-то мелкую ссору с герцогом Бургундским. Естественно, как самый главный вассал графа Форбрюна, отец должен был отправиться на эту войну – тем более что я уехал выполнять поручение короля…
– Я думаю, – сказал Пьетро, – что теперь вы видите преимущества такого государства, которое предлагает король Фридрих!
– Хватит с меня твоих сицилийских загадок, Пьетро! Моя голова и без них раскалывается.
– Простите меня. Значит, ваша сестра оказалась одна в Монтрозе?
– Да, если не считать Гуго, нашего сенешала. Отец пишет, что Гуго с трудом удалось уговорить Туанетту не присоединяться к той дикой банде юных бродяг, приверженцев этого идиота пастуха Стефана…
– Стефана? – переспросил Пьетро. – Я о нем ничего не знаю. Я слышал о Николасе, германском юноше, который проповедовал крестовый поход детей. Один из моряков, с которыми мы плыли на Сицилию, рассказал мне, что, когда они отплывали из Генуи, дети начали тысячами приходить в этот город…
– У пастуха Стефана та же идея. Отец пишет, что этот Стефан утверждает, будто Господь разговаривает с ним, когда он пасет своих овец. Наш король сказал ему, чтобы он возвращался к своим баранам, но за ним идут тысячи детей. Они двигаются к Марселю. Стефан обещал им, что море расступится перед ними и они смогут пройти к Святой Земле, не замочив ног…
Пьетро откинул голову и расхохотался.
Готье нахмурился.
– Этот смех непристоен, Пьетро, – сказал он. – Среди детей Израиля было много сомневающихся, которые смеялись, когда Моисей обещал привести к спасению через Красное море…
– Простите, сир, – сказал Пьетро. – Вы правы. С моей стороны было некрасиво смеяться.
– Во всяком случае, Гуго переубедил ее, – продолжал Готье. – Потом пришло письмо от дяди Роже, в котором он сообщал о своем решении покинуть святую церковь. Если бы ты знал Туанетту, Пьетро, ты бы понял, как могло повлиять на нее такое известие. Гуго ничего не подозревал. Дети-крестоносцы ушли, и он ослабил охрану. А на следующую ночь Туанетта исчезла…
– Однако, – заметил Пьетро, – все дело представляется довольно простым – нам нужно только направиться в замок вашего дяди и…
