Ореховый Будда (адаптирована под iPad) - Акунин Борис (книги онлайн TXT) 📗
Сразу же и сообразила, чтó дарить. Старший адъютант Александр (Menschikov фамилия, Родье о нем часто говорил) очень гордился своими часами на красивой цепочке. У других адъютантов часов не было. А пару дней назад, гуляя по торговой галерее на верхнем этаже Купеческой биржи, где самые лучшие магазины, Марта залюбовалась эмалевой луковицей неописуемой красоты, со звонким боем. Вот это будет подарок! Запросная цена восемьдесят гульденов.
Денег у Марты дома было пятнадцать гульденов, остальные все в облигациях. Но уже совсем скоро десятое число, когда Свинячья Морда выплачивает содержание.
Замоталась в шаль от январского ветра и побежала к покровителю, господину Ван Ауторну, одному из бевиндхебберов, управляющих директоров Ост-Индской компании.
Договор у них был такой: пятьдесят монет в месяц на всем готовом. «Все готовое» включает новое платье, нижнюю юбку и три пары чулок раз в два месяца; раз в три месяца башмаки не дешевле семнадцати гульденов десяти стюйверов; счета из хлебной, мясной и сырной лавок поступают на оплату к херру Ван Ауторну. Взамен Марта должна красиво одеваться, беречь здоровье (если что – за лечение будет платить сама), являться для исполнения своей службы когда вызовут и гарантировать exclusiviteit, то есть не путаться с другими мужчинами. Если сумеет как-то особенно потрафить работодателю, доставив ему сугубое удовольствие, получает bonus. Плюс на все главные церковные праздники – ценный подарок стоимостью не менее двенадцати гульденов десяти стюйверов восьми дуйтов.
Хорошие, честные кондиции. Особенно, если учесть, что господин Ван Ауторн вызывал к себе содержанку только по воскресеньям, когда госпожа Ван Ауторн отправлялась в Гаагу проведать родню.
Сегодня была суббота, но Марта знала, что покровитель будет один. Его жена вместе со служанкой наверняка пошли в Ортус Ботаникус, где раз в неделю с очень хорошей скидкой продают совсем чуть-чуть подгнившие фрукты. Там госпожа Ван Ауторн будет ходить из оранжереи в оранжерею, крепко торговаться за каждый ананас и каждую дыню. Раньше вечера не вернется.
Поторгуется в магазине и Марта за часы-луковицу. Чтоб отдали не за восемьдесят, а за шестьдесят пять. Отдадут.
Хозяин открыл сам. Одет он был, как обычно дома, в многоцветный японский халат kimono, перехваченный по пузу шелковым поясом, – как есть свиной окорок в праздничной рождественской обертке. До прошлого года херр Ван Ауторн служил фицеопперхофтом, вице-директором, в Нагасакской фактории Компании и хорошо разжился на своей японской должности. В комнатах у него повсюду были восточные ширмы, вазы, разные прочие дорогие, редкие вещи. Свинячья Морда хвастался, что Нагасакская фактория, самый дальний из заморских филиалов Компании, приносит по пятьдесят процентов ежегодной прибыли на каждый вложенный гульден.
Но богатство досталось Ван Ауторну нелегко. Служить в стране япанеров очень трудно. Они не любят чужестранцев и никого на свои острова не пускают под страхом смерти. Только купцов голландской Ост-Индской компании, да и тех лишь на крошечный островок близ города Нагасаки. Ширина того островка всего сто шагов, там и сиди.
Ван Ауторн рассказывал про свое японское житье удивительные вещи. Например, каждый новый голландец, прибыв во владения ихнего императора Микадо, должен наступить ногой на образ Богоматери в знак того, что он не христианин, потому что христиан жестокие язычники распинают на кресте. Икона католическая, так что потоптать ее честному протестанту незазорно, но молиться можно только тайком и шепотом. И церкви, понятно, на островке нет.
Еду, товары и даже питьевую воду японцы привозят сами. Приплывают и специально отобранные шлюхи, которых Ван Ауторн очень хвалил за ласковость и выдумку. Он и от Марты требовал разных японских гнусностей, которым там научился, но не на таковскую напал. Она если и соглашалась, то не иначе как за отдельный bonus.
А сейчас, излагая свою маленькую просьбу (подумаешь, расплатиться на пару дней раньше!), пообещала в следующий раз исполнить любую его фантазию без особого вознаграждения. И что же? Ответом на вежливое, скромное, выгодное предложение был отвратительный крик.
– Ах ты, наглая тварь! – по-свинячьи завизжал Свинячья Морда, пуча свои свинячьи глазки. – Да как ты смеешь требовать от меня плату? Или ты думаешь, я слепой? Хендрик Ван Ауторн никогда не дает себя надувать! Я всегда слежу за исполнением своих контрактов! У меня повсюду глаза и уши! Кто третьего дня обжимался и лизался на канале с молодым московитом? Ты нарушила письменный договор, подлая шлюха! Ни дуйта не получишь. Мало того, я еще упеку тебя в Исправительный дом, как мошенницу! У меня есть свидетель! Знаешь, как в Шпинхаусе воспитывают тунеядок и приучают трудиться? Слышала про Насосный Подвал? Туда закачивают воду, и или качай, или тони. И так с утренней молитвы до вечерней. Я тебе это устрою, вероломная стерва!
Марте было известно, что в Шпинхаус за нарушение контракта не посадят и, главное, она отлично знала, как повести себя по-умному. Надо бы заплакать, покаяться, а потом, когда Свинячья Морда распалится от своего всесилия, задрать подол и пару минут потерпеть. И ничего, простил бы, заплатил бы как миленький. Тем более что никаких поцелуев на канале больше не будет.
Но огненная искра упала глубоко в душу, подожгла Пороховой Погреб, потемнело в глазах, от взрыва раздуло грудь, и Марта закатила Свинячьей Морде фейерверк почище того, что Царь-Петер тогда устроил для амстердамцев.
«Грязная жирная свинья», «кусок ослиного навоза» и «полдюймовый сниккель» – это еще самые мягкие комплименты, которыми она одарила херра Ван Ауторна. Под Мартиным напором он допятился до середины форхауса, споткнулся о скамеечку для ног, бухнулся на ковер, а падая, стукнулся башкой о клавесин, который отозвался мелодичным струнным перезвоном.
– Вон! – завопил Свинячья Морда, держась за ушибленный затылок. – Вооон! Чтоб я тебя больше не видел!
– Я уйду, когда ты заплатишь мне за минувший месяц!
Но херр Ван Ауторн сложил пальцы кукишем, да Марта и сама понимала: ничего не даст.
Ярость у нее еще не схлынула, но голова немного прочистилась и подсказала, что надо делать.
– Пусть у тебя треснет твое жирное брюхо и сгниет твой поганый сниккель! – сказала она уже бывшему покровителю на прощанье.
Выбежала в прихожую, распахнула и громко захлопнула дверь на улицу, а сама спряталась в углу, за вешалкой с плащами. Уходить, не получив честно заработанное, Марта не собиралась.
Она слышала, как хозяин кряхтя поднялся. Потом увидела его тушу совсем близко – херр Ван Ауторн вышел в переднюю запереть дверь. Громыхнул засовом, выругался, тяжело затопал вглубь дома. Наверняка на кухню. Марта знала, что, разозлившись или разгорячившись, бевиндхеббер обязательно должен пожрать, и скоро не насытится.
Прислушиваясь к звяканью и громкому чавканью, она бесшумно просеменила к лестнице. Башмаки держала в руке. Там, на втором этаже, в спальне, месте основной Мартиной службы, под кроватью – утопленный в полу железный сундук, где Ван Ауторн хранит ценности. Замок хитрый, аугсбургский, открывается особым набором цифр – нужно крутить маленькие колесики. Но один раз, разнежившись от ласки и налакавшись сладкой мадеры, Свинячья Морда стал хвастаться своими богатствами, и Марта подглядела: 7-9-0-1. Ничего такого не замышляла, просто у нее были хорошие глаза и быстрый взгляд.
Теперь пригодится.
Она подняла свисающее с постели покрывало, набрала цифры. Хорошо смазанная тяжелая крышка, открываясь, не скрипнула.
Внутри лежало сложенное аккуратными столбиками серебро. В каждом по двадцать гульденов, и столбиков этих сотня, а то и полторы. Вот ведь скряга! Пожалел несчастные пятьдесят монет! Еще там были стопки акций, чеки Виссельбанка и, в коробочках, драгоценности мефрау Ван Ауторн.
