Актея - Дюма Александр (читать бесплатно книги без сокращений TXT) 📗

– А мы не идем в Рим, – ответил старик, подымаясь с колен. Внезапно Сила увидел, что по Аппиевой дороге скачет конный отряд. Всадники приближались; тогда он свернул с дороги направо, а Павел и Актея пошли за ним.

Они пробирались среди полей между Латинской дорогой и Аппиевой, [243] избегая отходящих от первой из них двух дорог: той, что ведет к Марине. [244] у Альбанского озера, и той, что ведет к храму Нептуна близ Анция [245] Так они шли два часа, затем, миновав храм Фортуны – покровительницы женщин, оставшийся справа от них, и храм Меркурия, стоявший слева, оказались в долине Эгерии. [246] Некоторое время они шли вдоль речки Альмон, [247] а потом свернули вправо, прошли по склону горы, что был усеян обломками скал, вероятно осыпавшимися с горы во время землетрясения, и внезапно перед ними открылся вход в пещеру.

Сила вошел первым и тихим голосом предложил путникам следовать за ним. Но Актея невольно вздрогнула при виде неожиданно возникшего черного отверстия: оно походило на пасть чудовища, готового ее поглотить. Павел почувствовал, как она касается его руки, словно желая удержать, и понял, что она испугалась.

– Не бойся, дочь моя, – сказал он, – Господь не оставит нас.

Актея вздохнула, бросила последний взгляд на усеянное звездами небо перед тем, как оно исчезло из виду, и вместе с Павлом вошла под своды пещеры.

Пройдя несколько шагов в полной темноте – проводником им служил только голос Силы, – Павел остановился у одного из широких столбов, поддерживавших своды. Он взял два камня, ударил одним о другой, и от вспыхнувшей искры зажег тряпицу, пропитанную серой, затем достал из углубления в скале факел.

– Сейчас мы вне опасности, – сказал он, – пусть хоть все воины Нерона гонятся за нами – им нас не найти.

Актея огляделась и вначале ничего не увидела: пламя факела едва не погасло от сильного сквозного ветра, проникавшего в пещеру; оно бросало слабые дрожащие отблески, похожие на бледные молнии и лишь на мгновение выхватывало из тьмы какие-то предметы, не давая разглядеть их очертания и цвет. Постепенно ее глаза привыкли к этому неверному свету, пламя факела сделалось ровнее, а круг света – значительно шире. И тогда путникам стал виден уходящий в высоту темный свод пещеры; сквозняк прекратился, и факел ярко осветил им путь. Они то пробирались сквозь узкую расселину, то выбирались на каменистые площадки, то спускались в глубокие впадины, где факел едва не гас, освещая замирающим светом углы столбов, белых и неподвижных, будто призраки. В этом ночном шествии, при шуме шагов, хоть и легком, но мрачно и гулко отдававшемся под сводами, при нехватке воздуха, от непривычки сдавившей грудь, было что-то печальное и гнетущее, и сердце у Актеи сжалось как от горя. Внезапно она остановилась, вздрогнула, тронула Павла за руку, а другой рукой показала на линию гробов, заполнявших одну из стен пещеры. В это же время в темных переходах показались вереницы женщин, одетых в белое и похожих на привидения; все они несли факелы и двигались в одном направлении. Следуя дальше, Павел и Актея вскоре услышали нежные звуки, словно запел хор ангелов, и это дивная мелодия свободно лилась под гулкими сводами. На столбах появились светильники, указывавшие дорогу. Гробы стали попадаться все чаще, мелькающих теней в переходах стало больше, пение слышалось громче и явственнее: все ближе был подземный город, и в его окрестностях обнаруживалось все больше обитателей, мертвых и живых. Иногда под ногами лежали рассыпанные васильки и дикие розы, упавшие с чьих-то венков и печально увядавшие здесь вдали от воздуха и солнца. Актея стала подбирать бедные цветы – ведь они, как и она сама, дети простора и света, были угнетены тем, что похоронены здесь заживо, – и сделала из них бледный, лишенный аромата букет, подобно тому, как из остатков былого счастья пытаются создать надежду на будущее. И вот, наконец, за поворотом одного из бесчисленных закоулков этого лабиринта им открылось обширное пространство, вытесанное в камне, нечто вроде подземной базилики, освещенной висячими лампами и факелами. Казалось, здесь собрались все здешние жители: мужчины, женщины, дети. Под сводами звучал гимн, который Актея уже слышала издали; его пел хор девушек в длинных белых покрывалах. Сквозь коленопреклоненную толпу шел священнослужитель: он готовился совершить таинство, однако, не дойдя до алтаря, вдруг остановился, к удивлению своих духовных чад.

– Среди нас, – воскликнул он с благочестивым воодушевлением, – находится тот, кто более меня достоин нести вам слово Божье, ибо слышал его из уст сына Божьего. Приблизься, Павел, и благослови братьев твоих.

И народ, давно ждавший посещения апостола, опустился на колени. И язычница Актея поступила как все. А будущий мученик поднялся по ступеням к алтарю.

Они были в катакомбах!..

XIII

Это был целый город, образовавшийся под Римом.

В судьбах земли, народов и людей есть нечто сходное: у земли бывают катаклизмы, у народов – революции, у людей – болезни. Все они переживают детство, зрелость и старость. Вот только возраст у них исчисляется по-разному: у земли – тысячелетиями, у народов – веками, у людей – днями жизни.

Всем им отмерено свое время, в течение которого они переживают переходные моменты. И тогда происходят небывалые события, порожденные прошлым и в то же время подготавливающие будущее. Ученые исследуют такие события и приходят к выводу, что они суть игра природы, случайность. А верующему сразу становится ясно, что все это – воля Провидения. Рим, вступивший в одну из этих необъяснимых эпох, уже ощущал странные содрогания, сопровождающие рождение и падение империй: он чувствовал, как в его гигантской утробе шевелится неведомое детище, которое он должен произвести на свет. Рим был поражен смертельным недугом и, как в горячечном бреду, не зная ни сна, ни отдыха, проживал последние годы язычества, и припадки неистовства чередовались у него с приступами уныния. Ибо, как мы уже сказали, под покровом внешней, видимой цивилизации, суетившейся на поверхности земли, зародилось новое начало, глубинное, скрытое от глаз, и оно несло с собой разрушение и возрождение, смерть и жизнь, мрак и свет. Где-то рядом, вокруг, то и дело происходили события, которые Рим в своем ослеплении не мог понять и о которых его поэты рассказывают как о чудесах. Из-под земли доносились странные звуки: считалось, что их издают божества преисподней. Мужчины, женщины, целые семьи внезапно исчезали неизвестно куда. А те, кого считали умершими, вдруг являлись из царства теней, угрожали, пророчествовали. Подземный огонь нагревал этот гигантский тигель; в нем, наподобие золота и свинца, кипели добрые и дурные страсти: но золото оседало на дно, а свинец оставался на поверхности. Катакомбы были таинственным сосудом, где по капле собиралось богатство грядущего.

Как нам теперь известно, это были обширные и заброшенные каменные карьеры; весь Рим с его домами, дворцами, театрами, банями, цирками, акведуками – весь Рим, камень за камнем, вышел оттуда. Это было лоно, породившее город Ромула и Сципиона. [248] Однако, с тех пор как при Октавиане на смену камню пришел мрамор, в этих просторных галереях уже не отдавались гулким эхом шаги каменотесов. Травертин [249] стал слишком простым и заурядным, и императоры приказывали доставлять порфир из Вавилона, гранит – из Фив, бронзу – из Коринфа. Огромные пещеры, вырытые под Римом, стояли заброшенные, пустые, забытые, пока зарождающееся христианство мало-помалу не заселило их снова: сначала они были храмом, затем – убежищем и наконец – городом.