Сальватор - Дюма Александр (читать книги онлайн .TXT) 📗
Поскольку она ничего не сказала и ничего не сделала такого, что могли бы подметить другие, она не слышала и того, что эти другие о ней говорили.
Она принимала очень немногих: мужа, его дочь, маркизу де Латурнель, монсеньора Колетти, своего духовника, и господина Рапта. Хотя визиты последнего становились все более редкими.
Помимо этих визитов она жила в абсолютном одиночестве, словно растение, окруженное четырьмя-пятью кустарниками, которые не давали упасть на нее животворному свету и теплу, не давали проникнуть к ней ни аромату, ни живительному ветерку. Можно было подумать, что она не глядела ни вокруг себя, ни наружу, а только над собой.
Ее глаза, словно взор ее души, то есть ее мысли, казалось, тонули в безоблачных пространствах высоких сфер. Куда бы она ни бросила свой взгляд, она, казалось, видела то, что хотела, как бы далеко это ни было для других. Она презрительно забывала о существовании земли, раскрывала свои крылья и улетала бог знает куда! Еще выше неба, в неизведанные миры!
Одним словом, это была женщина вялая, безразличная ко всему, мечтательная и склонная к созерцанию. Она жила мечтами, которые длились до самой ее смерти, и она готова была в любой момент умереть, оставаясь во власти своих мечтаний. Ничто в жизни ее не удерживало, но все манило в потусторонний мир. Господь мог призвать ее к себе в любую минуту, и она с удовольствием откликнулась бы на его призыв, поскольку уже давно была к этому готова. И ответила бы она точно так же, как сказал траппер из «Могикан» Купера в момент своей смерти: «Вот он я, Господи! Что вы от меня хотите?»
Если, кроме того, наши дорогие читатели захотят вспомнить о том, что эта молодая, благородная и очаровательная принцесса являлась потомком старого ханского рода, то есть отпрыском самого древнего семейства, и о том, что вышла она замуж за маршала де Ламот-Удана вопреки своей воле, когда никто не пожелал спросить ее согласия, а для того, чтобы доставить удовольствие императору России и императору Франции, то станет понятным, что маршал де Ламот-Удан, преждевременно состарившийся под палящим солнцем на полях битв, вовсе не был человеком, который мог бы стать воплощением мечты девушки, обладавшей пылкой натурой и темпераментом.
Но именно так захотели боги.
Кстати, мы напоминаем вам обо всех этих подробностях только лишь потому, что длительность нашего повествования заставляет иногда наших читателей позабыть о действующих лицах книги. И читатель может легко забыть те персонажи, которые в ней появляются снова.
Итак, такова была принцесса Рина, когда к ней пришел Граф Рапт, этот молодой красавец-мужчина, в глазах которого горела смелость, которая вполне могла быть принята женщиной за страсть, сумел оживить уже засохшее сердце и посеять в нем надежду на счастье.
Принцессе на мгновение привиделась любовь, эта земля обетованная всех женщин, и она с радостью отправилась с ним в сладостное паломничество. Но на полпути к вершине она поняла, с каким спутником ей приходится иметь дело. Она быстро поняла всю чванливость, честолюбие, холодность, эгоизм графа. Граф Рапт оказался для нее вторым мужем, но менее добрым, менее благородным, менее терпимым и даже более тираничным, чем ее первый муж.
Рождение Регины породило на некоторое время искорку жизни в пепле затухшего сердца. Но это продлилось не дольше всполоха молнии. Первый поцелуй маршала де Ламот-Удана в головку ребенка заставил мать вздрогнуть всем телом. Вся ее душа возмутилась против этого. И, начиная с этого момента, бедняжка Регина стала ей не то чтобы ненавистна, но, во всяком случае, безразлична.
Рождение маленькой Абей, последовавшее через несколько лет после этого, произвело на принцессу такое же действие. Сердце ее навсегда закрылось.
Вот в чем истинная причина ее затворничества: это был продолжительный акт раскаяния, раскаяния внутреннего, молчаливого, раскаяния без ропота и сожаления.
Единственным человеком, посвященным в тайну этой гибнущей души, был монсеньор Колетти. Ему одному она призналась в своих грехах, и только он один понял всю ее немую боль.
Чтобы показать, до чего она дошла в своей бесчувственности, нам достаточно будет признаться читателю в том, что она только вздрогнула в душе при известии о женитьбе графа Рапта на дочери, без того чтобы противостоять доводам, которые привел ей граф, чтобы уменьшить величину своего преступления.
В этой покорности было нечто от мусульманской фатальности.
Начиная с этого момента ее тело, отвечая состоянию ее души, начало день ото дня увядать. Она не говорила ни слова, не высказывала ни единой жалобы. Она чувствовала, что умирает, и мысль о смерти производила на нее только то действие, что она начала вспоминать о своей жизни.
Именно в таком состоянии она и находилась, когда маршал де Ламот-Удан запретил монсеньору Колетти бывать у них дома. Хотя лет ей было не так и много, но черные волосы уже стали совершенно седыми, а лоб, щеки, подбородок – все лицо ее было таким же белым, как и волосы. Можно было сказать, что это было не лицо, а маска, которая является предвестницей близкой смерти.
Поскольку она ни на что не жаловалась, никто о ней и не беспокоился. Кроме Регины, которая дважды присылала к ней своего врача. Но принцесса оба раза наотрез отказалась от его посещения. Что у ней была за болезнь? Этого никто сказать не мог, поскольку ничего не знал. Для того, чтобы объяснить ее состояние, используем народное слово и скажем так: она чахла. Словно здание, которое вдруг разрушается до самого основания без видимой на то причины. Словно одна из африканских пальм, которая засыхает на глазах из-за недостатка воды и свежего ветра.
Находясь в таком состоянии духа, принцесса Рина как бы не принадлежала уже больше этой земле и просила только одного: чтобы ей дали возможность спокойно прожить последние дни и поскорее умереть.
Но маркиза де Латурнель, а вернее, монсеньор Колетти полагали иначе.
Когда после запрещения прелату появляться в особняке Ламот-Уданов и замены духовника, произведенной монсеньором Колетти, – подобно убегающим парфянам, посылавшим назад отравленную стрелу, – маркиза явилась к принцессе в сопровождении аббата Букемона, та трижды отказывалась принять его, говоря, что молится и не хочет, чтобы ей мешали. Но маркиза была не из тех, от кого можно было так просто отделаться. Указав аббату кресло, она села и сказала горничной:
– Что ж, в таком случае я подожду, пока принцесса закончит молиться.
Таким образом бедной принцессе пришлось волей-неволей принять маркизу и ее спутника.
– Я пришла сообщить вам очень печальное известие, – сказала маркиза самым огорченным тоном.
Принцесса, лежа на шезлонге, даже головы не повернула в ее сторону.
Маркиза продолжала:
– Эта новость вас очень огорчит, дорогая сестра.
Принцесса не шелохнулась.
– Монсеньор Колетти покидает Францию, – продолжала богомольная маркиза тоном отчаяния. – Он едет в Китай.
Услышав столь печальное известие, принцесса испытала такое же волнение, как если бы какой-нибудь прохожий сказал ей: «Погода скоро переменится!»
– Полагаю, что вы испытываете такое же огорчение, какое охватывает всех верующих, узнавших о том, что этот святой человек покидает нас, и, быть может, навсегда. Поскольку в диких краях Китая жизнь этого мученика может оборваться в любую минуту.
Принцесса ничего не ответила. Она только медленно и совершенно безразлично кивнула головой.
– Движимый отцовской заботой, – снова заговорила маркиза, ничуть не обескураженная поведением принцессы, – монсеньор Колетти подумал, что вам, как никогда раньше, потребуется его поддержка и что вам ее будет не хватать.
В этот момент принцесса начала лихорадочно перебирать четки. Казалось, она хотела перенести то нетерпение, которое вызывал у нее этот разговор, на первый попавший в ее руки предмет.
– Монсеньор Колетти, – навязчиво продолжала госпожа де Латурнель, – сам выбрал того, кто должен его заменить. Поэтому-то я и имею честь представить вам господина аббата Букемона, который имеет все достоинства для того, чтобы заменить святого человека, который нас покидает.
