Викинги. Ирландская сага - Нельсон Джеймс Л. (книги .TXT) 📗
Первая встреча Торгрима с Арнбьерном Белозубым после того, как битва закончилась, вышла еще более странной, нежели его разговор со Старри. Арнбьерн увидел его первым, окликнул по имени, и, когда Торгрим обернулся, ярл двинулся ему навстречу, раскинув руки в стороны и сияя своей знаменитой улыбкой.
— Торгрим Ночной Волк! — прокричал он и с энтузиазмом заключил его в объятия, а Торгрим неуверенно ответил ему тем же. — Боги по-прежнему улыбаются тебе! — продолжал Арнбьерн. — Ты сделал невозможное и выиграл для нас битву! Так что я могу поздравить себя с тем, что сделал правильный выбор, пригласив тебя присоединиться ко мне в этом набеге! Можешь спросить кого угодно, все с радостью подтвердят, что я был прав.
Торгрим отстранился и лишь сдержанно кивнул в ответ. Он не умел жонглировать словами, никогда не отличался особым красноречием, а сейчас так и вовсе не знал, что сказать. Разумеется, в словах Арнбьерна звучали фальшивые нотки. Торгрим проигнорировал его приказ и на свой страх и риск отправился в Клойн, хотя об этом знали только они двое. Но в словах Арнбьерна содержался куда более глубокий подтекст. Он как бы намекал, что они вместе с самого начала планировали этот успешный налет или, во всяком случае, должны постараться убедить в этом остальных.
— Боги были добры ко всем нам, Арнбьерн, промолвил наконец Торгрим, и в голосе его не было ни следа ненависти, злобы или презрения.
Он заметил, как на лице Арнбьерна явственно отразилось облегчение. Но почему он должен был сказать что-либо иное? Арнбьерн может приписывать себе незаслуженную славу, но ведь он не сделал ничего плохого Торгриму и его людям. Все в лагере викингов прекрасно знали, кто на самом деле открыл ворота Клойна, а кто в это время нежился в собственном шатре. Торгрим не потерпел бы оскорбления от другого мужчины, как не смирился бы с уроном, нанесенным лично ему или же его чести, но нелепое поведение Арнбьерна вовсе не грозило ему этим.
— Боги дарят нам свое благословение, но ты помог им в этом, — продолжал Арнбьерн с тем же неуемным и неумеренным энтузиазмом. — Когда добыча будет разделена и «Черный Ворон» получит свою долю, вы с сыном можете рассчитывать на тройное вознаграждение. Ате, кто был с тобой, получат двойную часть.
— Это очень щедрый дар, — сказал Торгрим. но в нем нет необходимости.
Однако Арнбьерн настаивал, и Торгрим согласился. Он понимал, что таким образом Арнбьерн рассчитывает купить его молчание, которое он и так получил бы бесплатно, но горькая правда заключалась в том, что Торгриму по-прежнему был нужен Арнбьерн. Ночной Волк был уверен, что их шансы найти корабль, готовый отплыть в Вик, ничуть не возросли за те несколько недель, что они отсутствовали в Дуб-Линне. И Арнбьерн Белозубый по-прежнему оставался для них с Харальдом лучшей, если не единственной возможностью попасть домой.
Старри Бессмертный поднялся с палубных досок бака и сунул кинжал в ножны. Движение это было простым, но в исполнении Старри оно обрело поэтическое изящество и красоту. Сильный, жилистый и гибкий, он, казалось, с легкостью воспарил над палубой, став похожим на птицу, сорвавшуюся в полет и расправившую крылья. Вот он только что он спокойно сидел, подобрав под себя ноги, а в следующий миг уже выпрямился во весь рост. Торгрим никогда не умел двигаться подобным образом, и те годы, когда он мог хотя бы попытаться научиться этому, давно миновали. Он вдруг спросил себя, а сколько же Старри лет. Во всяком случае, он уже не молод. Он прожил уже по меньшей мере тридцать зим. Хотя с таким же успехом их могло быть и сорок, и пятьдесят. Возраст бережно относился к таким людям, как Старри.
— Во имя Тора, что это ты нацепил себе на шею? — полюбопытствовал Торгрим, когда впервые заметил безделушку, болтающуюся на тощей груди Старри на кожаном шнурке.
Старри взял ее двумя пальцами и принялся рассматривать так, словно видел в первый раз.
— Это — твой наконечник стрелы, — сказал он.
Торгрим взял наконечнику него из рук, чтобы рассмотреть его повнимательнее. Строго говоря, наконечник принадлежал вовсе не ему, а какому-то ирландцу — тот самый, что расщепился о край его меча.
— Зачем он тебе? — продолжал допытываться Торгрим.
А разве тебе он не нужен? Это же знак уважения богов.
С таким же успехом Один мог склониться над тобой и поцеловать тебя в темя, а ты выбросил эту вещь, как мусор. А вот я поднял его сразу же после того, как ты столь неуважительно обошелся с ним. Подбираю за тобой объедки, словно собака под столом.
Но в тоне берсерка не было угрозы. Он всего лишь объяснял положение дел. Торгрим, кстати, частенько удивлялся ровному расположению духа Старри, учитывая, что тот был берсерком. Быть может, приступы боевой ярости изгоняли из его крови сумасшествие подобно тому, как сильная гроза уносит с собой удушливую духоту.
Первым топкого места на илистом берегу, где корабли должны причалить, достиг «Громовержец» Хескульда Железноголового. Нос драккара вылетел на берег, остановился, и за борт начали прыгать воины. Ухватившись за деревянные накладки, они с разбегу выволокли мелкосидящее судно повыше, а Хескульд все это время возвышался на корме, словно закутанная в меха статуя.
Следующим был «Морской Дракон», за которым последовали «Серпент», «Меч Орла» и, наконец, «Черный Ворон». Торгрим покачнулся, когда нос его уткнулся в берег и за борт сбросили сходни. Харальд, естественно, первым вскочил на ноги, первым уложил на палубу свое длинное весло и первым же собрался за борт. Глаза их встретились. Харальд широко улыбнулся и с юношеской легкостью прыгнул, чтобы оказаться по пояс в воде.
За ним последовали и остальные члены экипажа, покидая корабль с такой поспешностью, словно от этого зависела их жизнь. Торгрим, пользуясь теми преимуществами, которые давал ему статус состоятельного и могущественного, пусть и временно оказавшегося не у дел предводителя, предпочел остаться сухим, как и Старри, который, будучи признанным сумасшедшим, имел полное право поступать так, как ему вздумается.
Вперед вышел еще один из членов экипажа «Черного Ворона», держа в руках веревку, сплетенную из обрезков моржовых шкур. Торгрим отступил в сторону, когда тот швырнул один конец стоящим в воде людям, а второй закрепил на палубе. Ночной Волк оглянулся. Не считая воина с кормовым канатом, Арнбьерн и рулевой были единственными, кто еще оставался на борту, и он понял, что больше не может игнорировать ярла. Он двинулся на корму между рядами морских сундучков, стоявших по правому и левому борту судна и служивших скамьями для гребцов. Доски палубы под ногами были вставлены в пазы шпангоутов, но не закреплены намертво, облегчая доступ в трюм, к запасам провианта и добычи или для откачки воды, и потому прогибались под тяжелой поступью Ночного Волка.
— Арнбьерн, я поздравляю тебя с благополучным возвращением и успешным набегом, — начал Торгрим, подходя к ярлу и протягивая ему руку.
Арнбьерн с благодарностью принял ее. По обоим бортам «Черного Ворона» воины взялись за выступы планширя и, проклиная топкий ил под ногами, поволокли изящный корабль на берег.
— А я тебя, Торгрим Ночной Волк. Прими мою искреннюю благодарность за все, что ты совершил во время этого похода.
Торгрим не сомневался, что ярл говорит искренне. Арнбьерн был действительно рад тому, что вернулся обратно вместе со своими людьми и кораблем и что репутация его не пострадала, а сам он стал чуточку богаче.
— Что касается добычи, то да, набег оказался успешным, — продолжал Арнбьерн. — Посмотрим, сколько удастся выручить за этих рабов и остальную ерунду, что нам удалось наскрести. Я позабочусь о том, чтобы тебе с Харальдом немедленно доставили твою долю.
— Благодарю тебя. Мы оба признательны тебе за тот шанс, что ты нам дал, — сказал Торгрим, но Арнбьерн лишь небрежно отмахнулся. — Но остается еще вопрос возвращения в Норвегию, — продолжал он. — Надеюсь, я не делал секрета из того, что очень хочу вернуться к своему хозяйству в Вике.
