Пропавшее войско - Манфреди Валерио Массимо (книга жизни .txt) 📗

Клеарх посмотрел ему прямо в глаза:

— Надеюсь, у вас не возникнет искушения загнать нас в ловушку. Это будет иметь крайне неблагоприятные последствия для всех.

Тиссаферн улыбнулся, открывая под густыми черными усами ослепительно белые зубы.

— Если мы хотим вместе совершить столь длительное путешествие, было бы неплохо научиться доверять друг другу, вам не кажется?

Проговорив это, он попрощался с Клеархом и его военачальниками, вскочил на коня и ускакал прочь.

— Что скажете? — спросил Клеарх.

Ксен ответил, что согласен с условиями, тем более что выбора нет, но предоставляет решение военачальникам; те по очереди одобрили договор с Тиссаферном.

— Тогда будем ждать, — произнес Клеарх.

— Так подождем, — вступил в беседу Менон-фессалиец, — но не слишком долго, — и ушел.

На протяжении трех дней ничего не происходило, и некоторые стали нервничать. Ксен провожал меня к колодцу, когда я ходила за водой, потому что боялся неожиданного нападения. Кажется, его вера в благие намерения персов поколебалась. С течением времени наше беспокойство становилось все сильнее, потому что новостей не поступало и мы не знали, что думать.

Я отправилась в гости к Мелиссе, которую не видела вот уже несколько дней, и обнаружила, что она отлично устроилась в своей палатке, две рабыни прислуживали ей.

— Ты нашла себе нового друга?

— Я нашла то, что искала, — ответила она.

— Менон?

Мелисса с улыбкой кивнула.

— Невероятно. Когда это случилось?

— В тот вечер, когда приезжали послы. Он был на совете военачальников, а потом, возвращаясь к себе, прошел мимо моей палатки. Я пригласила его войти, предложила выпить чего-нибудь холодного. От такого предложения трудно отказаться, учитывая жару. Нашлось пальмовое вино, разбавленное водой и приправленное мятой. Я нашла в лагере амфору особого вида — в ней напитки становятся почти ледяными.

— Как этого добиваются?

— Очень просто. Амфоры делаются из сырой глины, а потом обжигаются при высокой температуре, после чего становятся пористыми. Достаточно поместить их туда, где дует ветер, и постоянно поливать водой. Тогда жидкость внутри охлаждается все больше и больше.

— Я думала, ты соблазнила его чем-нибудь другим…

— Этим? — Улыбнулась она, дотронувшись до лобка. — Ну, то было после… После того как он сел, расслабился, после того как отведал удивительно прохладный напиток, так хорошо утоляющий жажду. После того как я вымыла его влажной губкой и вытерла полотенцем из тончайшего льна, пахнущим лавандой…

— Мне кажется, ни один мужчина не мог бы перед тобой устоять. Ты способна соблазнить самого Великого царя.

— У меня есть кое-какой опыт… Менон уступил моим ласкам, но не отдался до конца. Он невероятно подозрителен и недоверчив; в его прошлом скрыта какая-то страшная тайна, выведать которую мне не удалось.

— Он спал с тобой?

— Только одну ночь. Нагой, но меч его лежал рядом. А когда я поднялась, чтобы попить, он в одночасье приставил его к моему горлу. Ты была права: это все равно что спать с леопардом. Первым делом понимаешь, что убить для него — так же легко, как выпить стакан воды. Я имею в виду, убить любого, все равно кого.

— Будь осторожна.

— И все же в нем есть какая-то загадка, которая чарует меня. Даже сама свирепость, столь холодная и внезапная. Жестокость фессалийца не знает границ, а это может быть следствием пережитого страдания или ужаса — тоже безграничного. Ночью слышала, как он кричал во сне, недолго, перед рассветом, в час, когда нам снятся сны, которые мы не забываем, пробудившись. Нечеловеческий вопль.

В тот момент Мелисса показалась мне женщиной, достойной восхищения, изумительной — поражающей не только совершенством тела и лица, но и богатством чувств, остротой ума. Встречать таких людей на своем пути очень важно, и я никогда не познакомилась бы с ней, если бы осталась в Бет-Каде.

— Тебе известно, что нас ждет? — спросила Мелисса. — Менон ничего не сказал, а я не осмелилась спрашивать.

— Ксена беспокоит то обстоятельство, что дни идут — и ничего не происходит. По сообщениям разведчиков, мы зажаты между Тигром и каким-то каналом, а Клеарх не хочет двигаться, потому что боится нарушить перемирие и предоставить Ариею предлог бросить нас на произвол судьбы.

Мелисса налила в кубок своего чудесного напитка и ласково смотрела на меня, пока я пила.

— Ты задумывалась о том, что нам делать, если случится худшее?

— Что ты имеешь в виду?

— Если персы уничтожат армию, а твоего Ксена убьют.

— Не знаю. Думаю, мне будет трудно пережить его.

— Не говори глупостей. Мы должны выжить в любом случае. Такая привлекательная женщина, как ты, всегда найдет способ заставить себя ценить. Достаточно найти более сильного покровителя. Это может быть царь, царевич, полководец — тот, кто сумеет защитить тебя и дать то, чего ты заслуживаешь, в обмен на твои милости.

— Не думаю, что у меня это хорошо получится. Вероятно, тебе следует осуществить подобный план первой, а потом позаботиться обо мне. Я ведь такая глупая, Мелисса, — из тех женщин, что влюбляются. И делают это раз и навсегда. А ты уже превратилась в легенду: красавица, добежавшая нагишом из лагеря Ариея к отрядам греческих воинов под рукоплескания и восхищенные крики. Даже обладатель ледяных очей Менон не смог противостоять твоим чарам.

Мелисса вздохнула:

— Менон… боюсь, он слишком силен. Знаешь, я в жизни своей ни в одного мужчину не влюблялась, но этот бессердечный человек заставляет меня трепетать…

Я увидела в янтарных глазах Мелиссы тень неуверенности и поспешила удалиться, чтобы не отвечать на вопрос, который она, вероятно, захотела бы задать мне после этого признания.

Послы вернулись через двадцать дней; я считаю, безумием было ждать их так долго, ничего не предпринимая. Просто невероятно, что все обошлось благополучно. Великий царь принял все наши требования, и так началось возвращение. В тот день мы с Ксеном занимались любовью, потому что страх перед лицом неминуемой катастрофы исчез и теплая, спокойная ночь, пропитанная запахом сена, толкнула нас в объятия друг друга. Потом мы вышли из палатки и, сев на сухую траву, стали любоваться небом, усеянным звездами. Вокруг в лагере стоял смутный гул, слышались разговоры и лай бродячих собак. Однако никто не пел: в душе у всех царила неуверенность и подавленность. Многочисленная армия, с которой им пришлось встретиться в Кунаксе, показала, насколько огромна империя, окружавшая нас, и сколько препятствий предстоит преодолеть.

— Как думаешь, мы будем идти тем же путем, что и добрались сюда? — спросила я Ксена. — И снова пройдем через мои деревни?

На сердце у меня было неспокойно. Если наша дорога лежит через «деревни пояса», то круг для меня замкнется и, вероятно, мой долг — отпустить возлюбленного, позволить ему вернуться к прежней жизни, ведь он наверняка хочет этого.

— Не знаю, я сейчас ни в чем не уверен и сомневаюсь во всем. Предстоит идти за персами, которые следят за нами и ненавидят. В их стране мы чужаки. Они боятся вступать с нами в битву, но понимают, что нас нужно так или иначе уничтожить.

— Но почему? — спросила я. — Великий царь пошел на переговоры, позволил уйти, поставив ряд условий, на которые вы согласились.

— Верно; кажется, будто все спокойно, но в таком поведении нет логики. Если мы вернемся домой и расскажем, с какой легкостью подобрались на близкое расстояние к одной из их столиц, у других, вероятно, возникнет искушение повторить наш подвиг. Персы не могут допустить подобного риска. Но разумеется, наверняка мы не знаем, ведь пути, какими ведет нас судьба, иногда невозможно предугадать.

— А если твои страхи не оправдаются, что нас ждет завтра?

— Тиссаферна назначили правителем Лидии вместо Кира — следовательно, ему надлежит ехать в свою провинцию. Так что все вместе отправимся в путь, поскольку цель у нас одна и та же — место, откуда мы выступили; это позволит им держать нас под надзором. Будем двигаться вверх по течению Тигра до гор Тавра. Там свернем на запад, по направлению к «Киликийским воротам», ущелью, соединяющему Сирию с Анатолией, и пройдем не так уж далеко от твоих деревень — они останутся от нас в четырех или пяти парасангах к югу, что равняется одному дню пути.