Дон Карлос. Том 1 - Борн Георг Фюльборн (читаемые книги читать онлайн бесплатно txt) 📗
Раздались громкие крики «виват». В это время бандерильеро воткнули в спину остававшегося быка две бандерильи и зажгли их по знаку другого эспада.
Испуганно прижавшееся к ограде арены животное, снова почувствовав искры на своем теле и услышав треск, вдруг бешено бросилось прямо на эспада и подхватило его на рога.
Раздался крик ужаса. Такого еще не бывало.
Все вскочили, все заговорили разом. Бык подбросил эспада в воздух и, наклонив рога, ждал, когда он упадет, чтобы растоптать его ногами.
Но тут второй эспада, увидев страшную опасность, грозившую товарищу, быстро подбежал и с громким криком подставил быку мулету. Бык бросился на нее в ту самую минуту, когда подброшенный в воздух эспада упал на землю, а в следующее мгновение животное уже лежало с проткнутой грудью. Матадоры добили полумертвого быка, а эспада, при громких криках одобрения унес с арены раненого товарища, который не в состоянии был подняться. Этим закончился бой быков, любимое зрелище испанцев, испытывающих удовольствие при виде предсмертных мук заранее измученных и разъяренных несчастных животных!
Публика стала расходиться, толкуя о мужестве эспада-победителя, дивясь его силе и ловкости, утверждая, что такого интересного зрелища давно не приходилось видеть. Все лица были оживлены и горели от удовольствия.
Ложи опустели.
Герцогиня Медина напрасно искала глазами Мануэля, он простился с ней незадолго до конца боя и исчез в толпе.
Граф Кортецилла с дочерью пошел к экипажу, велев камеристке проводить сеньору Амаранту домой. Инес дружески простилась с любимой подругой и еще несколько раз кивнула ей из экипажа.
Был поздний вечер, на улице становилось темно. Амаранта шла по уединенной дороге, окаймленной деревьями, к видневшимся вдали загородным домикам и не заметила двух монахов, которые, прячась в зелени, осторожно шли за ней, не выпуская из виду.
XVII. Бегство Изидора
В тот же день, когда брат Франциско посетил арестанта в его камере, Изидора позвали вниз, в зал, где за зеленым столом сидело несколько судей в черном.
Изидор решил уже, что его последний час наступил, но так как в душе он все еще надеялся на освобождение, то и повторил судьям прежние уверения в своей невиновности и непричастности к делу.
— Меня могут осудить, сеньоры, — заключил он, — но я перенесу все с гордым сознанием своей невиновности!
Судьи сразу разгадали, что за молодец перед ними, но человека неопытного его заверения легко могли обмануть. Они поняли, что от него не добиться никакого признания, и решили основываться на фактах.
«Не трудитесь, братцы, — посмеивался между тем про себя Изидор, — не тратьте на меня понапрасну свое искусство и свою ученость. Я еще не умер, я намерен еще весело пожить и надеюсь заставить карлистов считаться с собой. У Изидора Тристани много покровителей! Нет, сеньоры, птица улетит от вас тогда, когда вы меньше всего будете этого ожидать».
Однако он начал терять уверенность, ибо день подходил к концу, а брат Франциско все не возвращался. Арестант задумался, у него даже пропал его превосходный аппетит. Он беспокойно ходил взад и вперед по своей камере и дурно спал ночь.
Замечено, что преступники, совершенно равнодушно относящиеся к страданиям других, обычно сильно падают духом, когда им приходится страдать самим.
К таким натурам принадлежал и Изидор. Им овладел безумный страх, когда на другой день в камеру вошли двое судей и палач. Ему пришлось собрать все силы, чтобы сдержать дрожь.
— Мы пришли объявить тебе приговор, — сказал судья. — Изидор Тристани! За покушение на жизнь короля, в назидание твоим соучастникам и в наказание за содеянное, ты приговорен к смерти. Завтра, в седьмом часу утра, казнь совершится на тюремном дворе в присутствии законных свидетелей!
— На тюремном дворе? — повторил Изидор, к которому снова вернулась прежняя уверенность и надежда на избавление. — От Тристани хотят, как видно, отделаться потихоньку, без огласки? Ну нет, этого я не допущу! Если я осужден, так пусть казнь моя совершится публично, а не за углом! Кроме того, и срок слишком короток! До завтра мне остается всего двадцать четыре часа, а этого недостаточно, чтобы собраться с мыслями и обдумать, не должен ли я сделать кое-какое признание. Требую, чтобы моя казнь была перенесена на послезавтра, на то же время. Это мое последнее желание, и вы обязаны исполнить его.
— Мы представим суду твое желание, — отвечал судья.
Палач, высокий мускулистый человек лет тридцати гнести, унаследовал должность седого Вермудеца, имя которого не умерло в народе, поэтому его, Тобаля Царцарозу, по привычке тоже называли Вермудецом. У него была длинная рыжая борода, высокий открытый лоб и довольно длинные волосы. Руки и лицо можно было назвать нежными. Выражение лица было спокойным и холодным — он казался достойным преемником старого Вермудеца, сорок лет владевшего мечом правосудия. Подойдя к Изидору, он ощупал его затылок и шею. Изидор невольно содрогнулся.
— Вы любите пощекотать, сеньор Вермудец, — сказал он, — затылок, кажется, отлично выбрит, а?
Тобаль Царцароза равнодушно кивнул и вышел с судьей из камеры.
— Черт возьми! — пробормотал Изидор, стоя посреди комнаты и неподвижно глядя в одну точку своими косыми глазами. — Если они дадут мне отсрочку, я подожду с разоблачением до завтра. Впрочем, нет, до сегодняшнего вечера, а то в последнюю ночь меня станут караулить, и о бегстве нечего будет и думать. Самое большее, подожду до полуночи, не позже. Ну, торопитесь, благородные доны, терпение Изидора может лопнуть…
Арестант тревожно ходил взад и вперед по камере.
Вечером судьи еще раз пришли к нему и объявили, что его желание исполнено — казнь отложена до послезавтра и совершится на площади Кабада.
Изидор снова остался один. Еда и питье не шли ему на ум в этот день, о том, чтобы уснуть, нечего было и думать. Поэтому он решил не ложиться совсем и ночью сделать свое признание, раз никто не приходил к нему на помощь.
Было уже поздно и стемнело. Сторож принес лампу, которая должна была гореть всю ночь. В полночь обыкновенно приходили с проверкой. Главный надзиратель заглядывал через дверное отверстие в камеры арестантов, чтобы убедиться, все ли в надлежащем порядке.
Когда миновал долгий, жуткий час ожидания, Изидор постучал, давая знать, что хочет говорить.
Один из сторожей подошел к двери.
— Что вам нужно? Зачем вы стучите, Изидор? Надо спать.
— Поберегите для себя свои советы, — отвечал Изидор. — Я спать не собираюсь, мне хотелось бы кое-что сообщить следственному судье.
— Ого! Верно, смирились, — заметил сторож, — у вас ведь всегда этим кончается. Значит, решили признаться?
— Ну уж нет! Признаваться мне не в чем, но зато есть что сообщить!
— Я не смею ради этого будить судью, — отвечал сторож.
— Значит, его можно звать только для того, чтобы он выслушал признание?
— Только для этого.
— Ну, я о словах спорить не стану, — сказал Изидор. — Скажите судье, что я хочу выдать соучастников.
— Это другое дело, — отвечал сторож, закрывая отверстие в двери.
Изидор беспокойно ходил взад и вперед по камере. Вдруг в замке загремели ключи. Верно, пришел следственный судья.
Дверь отворилась. На пороге возле сторожа стоял запыхавшийся брат Франциско.
Это было неожиданностью для Изидора.
— Судья придет через несколько минут выслушать ваше признание, — сказал сторож и ушел.
Франциско вытаращил глаза.
— Вы слышали, благочестивый брат, — обратился к нему Изидор, — я хочу признаться! Уже два дня я жду вашего ответа, но наконец потерял надежду на помощь.
— Измени свое намерение, сын мой!
— Значит, вы пришли помочь мне, благочестивый брат?
Монах кивнул головой.
— Только будь осторожен, иначе все пропало, — сказал он, подозрительно озираясь.
— Вот это другое дело! Когда же вы собираетесь освободить меня из этой проклятой западни?
