Священник в 1839 году - Верн Жюль Габриэль (библиотека книг .txt) 📗

В который раз перебирал он детали своего визита к Дельтурам. Образ любимой все время стоял перед глазами. Жюль трепетал, вспоминая, как девушка подняла глаза и тихо поблагодарила его. Боже! Чего бы он не сделал, чтобы понравиться ей! Она едва взглянула на него, не успела, должно быть, и разглядеть. Как ни старался, Жюль не смог припомнить, чтобы в голосе Анны слышались какие-то нотки, кроме признательности за отважный поступок. Но он хотел быть любимым с той же силой, с какой любил сам.

Достаточно один раз увидеть ангельское лицо девушки, чтобы проникнуть в ее душу, исполненную не проснувшихся еще сил и чувств. Невинный взор не умел лгать. Он говорил о чистоте и благородстве. Жюлю не терпелось вновь увидеть Анну. Однако мысль о встрече с ее отцом пугала. Да и под каким предлогом мог он теперь проникнуть в дом к Дельтурам? Разве не достаточно его благодарили?

Жюль решил посоветоваться с Мишелем, полагая, что тому удастся составить план действий и успешно его осуществить. Жюль не ощущал в себе самом способности довести дело до победного конца. Ему необходим был поводырь. Он предпочитал крепко зажмуриться и отдаться на волю друга.

Вот что. Мишелю надлежит разузнать все о семействе Дельтуров, об их привычках, образе мыслей, взглядах, поведении. Он ничего не пожалеет для этого.

Раздумывая о будущем с Анной. Жюль совсем позабыл о завещании Жозефа, а вспомнив о нем, вздрогнул. Сегодня решится его судьба. Что предначертано ему? Какой дорогой он пойдет: той ли, что наметил старый звонарь, или той, что открыл ему слепой случай? А разве случай — не воля Провидения?.. [103]

Собственно говоря, Жюль прекрасно знал, о чем идет речь в завещании. Жозеф давно сделал выбор, был абсолютно убежден в правильности его и всячески добивался своей цели. Молодой человек до такой степени доверял старику, что, сам того не замечая, полюбил неведомую избранницу. Что делать? Как быть? Мишель на стороне Жозефа. а это две крупные, влиятельные силы. Что делать? Жюль обхватил голову руками. Наверное, лучше покориться воле старого Жозефа.

Да и Анну-то он видел всего какое-нибудь мгновение… Однако и этого мгновения хватило. Он полюбил. Разве есть сила больше любви?

Считается, что любовь угасает в разлуке. Да-да, стоит лишь не видеть предмет своей страсти, стоит потерпеть немного, как уже житейские мелочи, знакомства, дела заполняют жизнь, и любимый образ отдаляется, тускнеет, меркнет. Сердце бьется спокойнее. И вот пылавший некогда огонь потух.

Возможно, такое и случается с натурами пылкими, быстро возгорающимися и так же быстро остывающими. Быть может, это средство и пригодится тому, кто прошел по всем кругам любовной лихорадки, изведал порывы страсти, чья душа устала. Жюль не из таких. К тому же любовь его только-только расцветала. Для него расстаться с любовью означало расстаться и с самой жизнью.

Известно множество примеров, когда единственным лекарством от любви становилась смерть. Так пусть же Жюль отыщет для себя иного лекаря! Мысль о неизбежном выборе сводила беднягу с ума. Решать свою судьбу! Выбирать! Такая перспектива убивала Жюля. Он поднялся с постели, подошел к секретеру, достал из ящика шкатулку мореного дуба приблизительно в один фут длиной, с полфута шириной и осторожно поставил шкатулку на письменный стол. Ничего особенного, никаких украшений, ни инкрустации, [104] ни резьбы. Массивные железные петли, такой же запор. В этой шкатулке лежало завещание старого звонаря церкви Святого Николая.

Опершись на руку, Жюль уставился на шкатулку. Глаза его остановились, будто он увидел голову Медузы Горгоны. [105] Со стороны казалось, что юноша окаменел. Вот где, размышлял он, сокрыта причина моих терзаний, моей бессонницы, моих кошмаров. Боже, вразуми. Что делать? И Мишель как назло не идет. Он будет здесь часов в десять. Сейчас девять. Ожидание невыносимо. Мне надо узнать все немедленно. Или… Сжечь завещание! Ну, конечно, я сожгу его, и Мишель не сможет мне помешать. Непростительный эгоизм с его стороны заставлять меня вскрыть конверт. О Мишель! Тебе неведомы мои страдания. Ты не знаешь, какой огонь пожирает меня изнутри. Мне худо! Очень худо. Как поступить?

Жюль колебался.

— Больше не могу, нет сил ждать. Я хочу видеть документ сейчас же. Я так хочу!

Он боялся прислушаться к голосу сердца и совести.

Ключа в замке не оказалось. Жюль тянул время, убеждая себя в том, что никак не может найти ключ. Но, в конце концов, и эта отсрочка кончилась. Ключ, как и шкатулка, не представлял собой ничего особенного. Тем не менее, Жюль некоторое время внимательно рассматривал его. Затем вставил в замок. Но тут возникли новые препятствия. Ключ не поворачивался. Жюль начал было выходить из себя.

В эту минуту раздался звонок в дверь. Жюлю сообщили, что его ожидает внизу какой-то ребенок. Это был паренек в голубой рубашке, лет четырнадцати-пятнадцати, довольно оборванный. На левое ухо лихо надвинута шапочка. Когда-то она, видимо, была бархатной, но за давностью лет вся вытерлась. Брюки неопределенного цвета едва прикрывали щиколотки. На ногах — замызганные башмаки, которые к тому же просили каши.

Парнишка вошел в комнату. При виде шкатулки он очень оживился, хотя Жюль этого и не заметил.

— Что вам угодно?

— Почтенный господин, — проговорил мальчишка плаксивым голоском. — Мамочка больна и прикована к постели, папочку мы вчера похоронили. Осталось пятеро крошек. У нас ни кусочка хлеба. Я взываю к вашей щедрости, сударь.

— Но отчего вы обратились именно ко мне? — спросил Жюль. В эту минуту он думал совсем о другом.

— Я так много слышал о вашей щедрости, добрый господин.

Комплимент был явно не по адресу, ибо Жюль не припомнил бы, пожалуй, ни единого случая, когда бы его щедрость могла обратить на себя внимание горожан.

— Что вы хотите сказать?

— Добрый господин, мама прикована к постели. Нас пятеро…

— Хорошо, хорошо, — прервал его Жюль. — Возьмите и убирайтесь поскорее.

И он бросил мальчишке монету. Она так молниеносно исчезла в ловких руках бродяжки, что Жюль невольно подумал, не уличный ли воришка забрался к нему в дом. Выпроводив непрошенного гостя, хозяин приказал впредь не пускать никого в таком роде.

Странный визит удивил Жюля, но секунду спустя, когда взгляд его вновь упал на шкатулку, он позабыл о нем и склонился над замком. В глаза бросились две буквы, выгравированные на крышке: Д. А.

— Что бы это значило? Зачем Жозеф выгравировал здесь эти непонятные буквы? Впрочем, мне-то что? — Жюль подналег на ключ, тот повернулся. — Что делать с бумагами: сжечь или прочесть? Прочту.

Он хотел уже поднять крышку, как вдруг услышал чей-то голос за спиной.

— Остановись, несчастный!

В комнату вбежал Мишель. Он оттолкнул Жюля и своим телом заслонил от него шкатулку.

— Ты не откроешь ее.

— Объясни мне, что происходит? Ты напугал меня.

Вид у Мишеля был испуганный. Он побледнел словно полотно.

— Я успел вовремя. Благодарю Небо. Слушай и смотри.

Мишель подошел к столу, взял шкатулку и повернул ключ в обратную сторону.

— Ты уже сделал один оборот?

— Да! — отвечал Жюль, который ровным счетом ничего не понимал. — Объяснись наконец!

Он не успел договорить, как в комнате раздался взрыв. Повсюду распространился беловатый дым, а к ногам молодых людей упала, отскочив от противоположной стены, расплющенная пуля.

— Теперь понял?

— Спасибо, дорогой! Ты спас мне жизнь. — И Жюль бросился в объятия друга.

Потрясенные, они какое-то время стояли молча. Шкатулка тем временем открылась.

— Откуда ты об этом узнал?

— Скоро и ты все узнаешь, Жюль. Но почему ты не подождал меня? Какое нетерпение! Ты собирался уничтожить бумаги? — Мишель вынул из шкатулки объемистую тетрадку.

— Не знаю, Мишель, я был как в бреду! Это какое-то наваждение. А ведь жизнь моя висела на волоске. Благодарю тебя, друг.