Крестоносец - Айснер Майкл Александр (читаем книги онлайн .txt) 📗
Я увидел восемь итальянцев, одетых в одинаковые оранжевые наряды с золотыми эполетами, в треугольных шляпах с широкими полями. Итальянцы надвигались с двух сторон, разделившись на две группы по четыре человека; их предводитель шел впереди. У него было вытянутое узкое лицо и высокий проницательный лоб, под тонким прямым носом красовались длинные, смазанные воском усы.
Предводитель снял шляпу, низко поклонился и представился:
— Почтенный Джан Паоло Манзелла из Сиены — воин, шпион, кутила, болтун, изменник, предатель, наперсник и наемный убийца.
Затем он сделал вид, что откашливается, и один из его помощников подал ему свиток, перевязанный красной лентой. Почтенный Манзелла церемонно развязал ленточку, развернул свиток и принялся торжественно читать на ломаном каталонском. Было трудно разобрать слова, но я понял, что граф Анжуйский судил, вынес обвинительный приговор и приговорил к смерти дядюшку Рамона за бесчестье, нанесенное дочери графа, леди Мирей.
Пока читался свиток, дядя Рамон стоял, прислонившись к прилавку, и ел инжир.
— А, Мирей, славная девушка.
Он тепло улыбнулся итальянцу, который, презрительно раздувая ноздри, заканчивал чтение:
— …Подписано графом Анжуйским, Морсо Дурман, апреля четырнадцатого дня, года 1268 от Рождества Христова.
Я с бешено колотящимся сердцем сжал рукоять кинжала.
Кивком головы сеньор Манзелла подал знак, и восемь итальянцев, выхватив оружие, стали надвигаться на нас. Нас окружили, но Рамон и его телохранители вели себя совершенно спокойно, словно встреча с убийцами на рыночной площади была для них самым обычным делом.
— Как поживает Мирей? — спросил дядюшка Рамон.
— О, отлично, — ответил сеньор Манзелла, покручивая усы. — Вышла замуж за того самого неотесанного немца. Такая красота пропала зря. Теперь у нее шестеро детей. Мерзкие щенки, один другого хуже.
Рамон покачал головой, словно говоря: «Какая жалость!» — и сочувственно вздохнул.
Когда итальянцы придвинулись к нам почти вплотную, Рамон и его охранники обнажили мечи, мгновение поколебались и ринулись все в одну сторону. Мы с Андре последовали за ними.
Поднялась такая суматоха, что в ней трудно было что-либо разобрать. Пронзительно кричали удирающие цыплята, переворачивались лотки с фруктами. Когда все улеглось, двое итальянцев лежали мертвые посреди раздавленных фруктов и заморских материй. Остальные шестеро, включая почтенного Манзеллу, бежали прочь от базарной площади: один придерживал раненую руку, другой прихрамывал.
— Передайте поклон Мирей! — крикнул им вслед Рамон. И тихо, едва слышно добавил: — Славная девушка.
Он доел инжир, который все еще держал в руке, и мы вернулись в крепость.
К сожалению, когда дядюшка Рамон явился с визитом в поместье Корреа, там не оказалось для него инжира. Отец Андре не ожидал увидеть своего бывшего соратника — иначе послал бы за самым лучшим инжиром в Гренаду. Рамон являлся знатоком и большим ценителем этого лакомства.
Возвращаясь к тому моменту, как дядюшка Рамон появился в замке… Я еще не пришел в себя после неприятного знакомства и потирал шею, когда с верхней ступени лестницы Рамона окликнул барон Корреа: видимо, он услышал нашу возню. Барон сбежал вниз, перепрыгивая сразу через две ступени, и воскликнул:
— Рамон, сдается мне, ты потерял волосы на одном из полей сражений!
— Неужто прошло столько времени? — улыбнулся Рамон.
Они расцеловались, причем несколько раз, внимательно вглядываясь друг в друга, словно высматривая печать, которую минувшее время наложило на их лица.
— Мы с твоим отцом сражались вместе в Южной Испании против неверных, — сказал Рамон, обращаясь к Андре. — Его меч не раз спасал мне жизнь!
— Подойди, дочка, — велел барон Корреа Изабель, показавшейся в другом конце коридора, — и поздоровайся со своим крестным отцом, крестным обоих моих детей. Более преданного друга трудно найти.
Изабель выглянула из-за перил лестницы и опасливо подошла поцеловать Рамона.
— В последний раз я видел тебя, когда ты была вот такой, Изабель, — сказал Рамон, показывая на свой пояс. — Ты превратилась в элегантную молодую даму, вся в мать.
Изабель сделала реверанс, но промолчала. Она понимала, что приезд Рамона означает скорое расставание с братом и со мной, и не хотела притворяться, что рада этому, какие бы теплые чувства ни связывали Рамона и ее отца.
Ужин в тот вечер проходил в главном зале, это было настоящее пиршество. Длинные вереницы слуг сновали из кухни и обратно со всевозможными блюдами — рыбой, бараниной, овощным супом, олениной под острым соусом из трав, измельченных в порошок и перемешанных с вином, имбирем, гвоздикой и корицей. Этот олень набрел на наш охотничий отряд накануне днем.
Дядюшка Рамон и барон Корреа сидели по разные концы стола, друг против друга. Изабель расположилась слева от отца, рядом со мной. Бернард и Роберто, телохранители Района, устроились слева и справа от него и отталкивали слуг, пытавшихся приблизиться к магистру. В конце концов слуги сдались и попросили меня передавать ему еду.
Барон Корреа велел Андре спуститься в подвал и принести ящик вина, привезенного из Франции. Когда Андре вернулся и наши кубки были наполнены, Рамон окинул стол быстрым взглядом.
— За сына короля, незаконнорожденного Фернандо Санчеса! — крикнул он, опрокинул свой кубок одним залпом и с грохотом поставил на стол.
За стуком кубка о толстое дерево мгновенно последовали еще два: это опустошили свои кубки телохранители Рамона, Бернард и Роберто. Кубок Роберто разлетелся вдребезги, но никто из троих, кажется, этого не заметил. Изабель поднялась с места и велела слугам убрать беспорядок и заменить посуду. Рамон вытер рукавом струйку красного вина, стекавшую с подбородка.
— Я получил депешу от короля, — сказал он. — Старик наконец-то решил сойти с трона — и вдруг увидел, что в мире не все ладно.
Барон Корреа подался вперед и заговорил так громко, что его голос разнесся по всей обеденной зале. Даже собаки повернули головы, оторвавшись от созерцания еды на столе, и смущенно взглянули на хозяина.
— Рамон, тебе нужно внимательнее следить за своим языком. У тебя достаточно врагов, и мы не хотим, чтобы до короля дошли ложные слухи о том, что в нашем доме к нему проявили неуважение.
Барон Корреа подал знак слугам и хмуро посмотрел на Рамона. Слуги, в свою очередь, склонили головы, делая вид, что не слышали красочных замечаний Рамона и реплика своего хозяина.
— Будь спокоен, — заверил Рамон, — король — мой личный друг. Я люблю его, как родного отца. У него много замечательных качеств. Однако он бывает ленив, как двадцатилетний мерин. Заявляю это со всей сыновней любовью.
Рамон снова поднял кубок, только что наполненный слугой, и произнес тост:
— За короля и всех его детей, кто бы они ни были!
Бернард и Роберто подняли свои кубки, и трое мужчин снова выпили под пристальными взглядами семьи Корреа и слуг. Барон воздел руки к небу и велел одному из слуг принести еще вина из погреба.
— Захват Антиохии неверными произвел на короля сильное впечатление, — продолжал Рамон. — Говорят, сарацины убили всех христиан в городе, которых нельзя было продать или обменять. Этим летом из Барселоны пошлют отряд крестоносцев, чтобы отвоевать город и отомстить за наших братьев. Сам король собирается возглавить отряд вместе со своими незаконнорожденными сыновьями — Фернандо Санчесом и Педро Фернандесом. Дон Фернандо просит, чтобы орден Калатравы отправился вместе с армией короля. Я никогда не встречался с доном Фернандо, но слышал, что он опытный и храбрый воин. По крайней мере, он оказался достаточно мудр, чтобы избрать в услужение моих рыцарей — члены ордена Калатравы сражаются как львы в защиту христианского мира. Не так ли, Андре?
— Да, дядюшка Рамон, — пылко ответил Андре. — Всей Испании известно, что нет более смелых и отчаянных воинов, чем рыцари ордена Калатравы.
