Парящий дракон - Крючкова Ольга Евгеньевна (полные книги .txt) 📗

Когда светские формальности были завершены, госпожа Манами взяла на себя опеку невесты и проводила её в специально приготовленные покои.

Тория же проводил девушку вожделенным взглядом.

– Отец, а как вы считаете: не будут ли нарушены нормы приличия, если сегодняшней ночью я посещу покои госпожи Хитоми?

Сёгун улыбнулся: девушка явно приглянулась его отпрыску.

– Хитоми – твоя невеста. Она – в моём замке, а значит, здесь приличествует всё то, что я считаю возможным. Не вижу ничего предосудительного в твоём желании: девушка действительно хороша. И если она как можно быстрее понесёт наследника, тем лучше для рода Тоётоми. Покажи ей, на что ты способен – пусть у неё болит между ног…

– Отец! – Тория смутился.

Зато сёгун рассмеялся от души, весьма довольный своим циничным замечанием, уже забыв, что от отряда вернулось лишь чуть больше половины людей.

Нобунага получил известия от верных людей: Хитоми пребывала в горном убежище, Юрико благополучно достигла Исиямы – его план удался. Теперь он был спокоен за дочерей и мог заняться укреплением Адзути.

Даймё тотчас же приказал возвести вокруг замка ещё одну стену, дабы создать дополнительную линию обороны. Нобунага предвидел дальнейшее развитие событий: после того, как Юрико под видом Хитоми выйдет замуж за Торию, сёгун непременно потребует, чтобы он перестал отчислять часть дорожной пошлины в императорскую казну, а все суммы отдавал бы его сборщикам налогов. Затем аппетиты сёгуна начнут расти…

Нобунага пытался оценить ситуацию: сколько у него времени, чтобы дополнительно укрепить замок? Получалось, что совсем немного… Он не успеет… И что тогда?

Глава 6

Широ-маку, свадебное кимоно, госпожи Хитоми привело служанок дома Тоётоми в неподдельное изумление. Когда две личные горничные госпожи Манами извлекли наряд из дорожного сундука, они не удержались от восторженных возгласов.

Кимоно, сшитое из кусари-нуи [73], белоснежно-белого цвета, расшитое золотой и серебряной канителью, таким образом, что замысловатый узор органично перетекал со спины на грудь и рукава, стоило по-крайней мере не менее пяти тысяч рё.

Свадебный оби, старательно расшитый обеими сёстрами Ода, также был достоин всяческих похвал.

Госпожа Манами, увидев, роскошное кимоно невесты, не удержалась и сказала:

– Поистине, госпожа Хитоми, свадебное кимоно подстать несметным богатствам вашего отца.

«Хитоми» поклонилась.

– Благодарю вас, госпожа Манами. Отец заказал его у самых лучших мастеров Киото…

– Это заметно. Вышивка безупречна, – заметила будущая свекровь, рассматривая кимоно.

За последние несколько дней пребывания невесты в Исияме, она постоянно присматривалась к девушке, в итоге решив, что та достойна всяческих похвал. Особенно госпожу Манами удивило, как стремительно нашли взаимопонимание Тория и её будущая невестка.

Жених и невеста постоянно проводили время вместе, часто уединялись, что весьма радовало госпожу Манами, уж она-то понимала, что может происходить между молодым мужчиной и юной девушкой за закрытыми фусуме. Она не осуждала их, напротив – роду Тоётоми нужен законный здоровый наследник, а Хитоми производила впечатление вполне крепкой девушки, способной родить не одного ребёнка.

Наконец настал тот торжественный день, ради которого Хитоми и прибыла в ставку сёгуна – день свадьбы.

Почти всё утро служанки одевали невесту и причёсывали. Причёска же, банкин-такашимада, вызвала немало хлопот, так как была весьма сложной: сначала в волосы вплетались золотые рожки ревности, затем волосы заплетались в искусный пучок, и только после этого голову невесты покрыли специальной шляпкой, цуно-какуши, которая и должна была скрывать женскую ревность [74].

После того, как невесту облачили в кимоно, широ-маку, завязали по всем правилам оби, будущая свекровь подала девушке маленький меч, который та заткнула за пояс, и – веер, символизирующий счастье. Теперь невеста была готова следовать в синтоистский храм.

Хитоми и госпожа Манами, также облачённая в ослепительные праздничные одежды, покинули покои, направившись в один из замковых парадных залов, где гости томились в ожидании.

Как только фусуме, ведущие в зал, распахнулись, невеста тотчас же приковала к себе взгляды присутствующих вельмож, самураев, их жён и дочерей, по достоинству оценивших её красоту и свадебный наряд.

Тория выглядел подстать невесте: его роскошное праздничное кимоно из тяжёлого терракотового шёлка, поверх которого была надета вишнёвая катагино [75] из парчи, придавали ему солидности, отчего жених казался гораздо старше.

Невеста почтительно поклонилась сёгуну, затем жениху, гостям и, наконец, посажённым родителям. Они также поклонились, наполняя зал шелестом роскошных тканей.

Так как невеста прибыла из родительского дома одна: без отца, без матери или близких родственников, то их роль на свадьбе отвели семье одного из вельмож, который на время обряда и должен стать отцом невесты, а его жена – матерью.

Сёгун в тайне порадовался, что невеста будет стоять перед алтарём только в окружении его верных людей, он не испытывал ни малейшего желания видеть на свадьбе своего заклятого врага даймё Оду Нобунагу.

Синтоистский храм находился недалеко от замка. Жених и невеста, гости, посажённые родители, чета Тоётоми разместились в паланкинах; процессия двинулась в путь.

Хитоми не волновалась, напротив, она была преисполнена уверенности в себе и своих прелестях, ведь Тория уже успел оценить их.

В первую же ночь девушка заметила странные наклонности своего жениха, любовные игры которого несколько отличались от общепринятых норм, царивших в интимной жизни знатных самурайских семейств, но она не растерялась, а начала искусно подыгрывать, ещё больше распаляя его желания. Прошлой ночью Хитоми запрягла жениха как жеребца специальными кожаными ремнями, а затем оседлала – тот же пребывал в восторге от фантазий невесты.

Перед взором мнимой Хитоми открылось святилище Хонгу, как его называли в замке Исияма. Девушка слышала об этой кумирне [76], возраст которой превышал пятьсот лет, она была построена ещё во времена правления императора Судзин-тенно [77], и теперь располагалась на земле сёгуната, чем весьма гордился господин Тоётоми, видя в этом определённое предначертание судьбы, ибо многим было известно его желание занять трон.

В храме Хонгу насчитывалось несколько десятков малых кумирен, стоявших на небольших природных водоёмах, потому как многие из них были посвящены духам воды и духам глины. Главная же кумирня предназначалась для обитания Аматэрасу. Именно в ней и должна была состояться брачная церемония.

Около синтоистского храма процессию встретили две жрицы и каннуси, который удостоился чести совершить обряд бракосочетания. Жених и невеста вошли в храм, за ними проследовали родители жениха и родители невесты, затем гости.

Молодые встали около алтаря: слева – невеста, справа – жених. Напротив них – жрицы и каннуси, родители и гости заняли надлежащие им места за женихом и невестой.

Жрец-каннуси поклонился алтарю, затем присутствующим, после чего гости расселись на татами, и он приступил к очистительному обряду охарай.

Каннуси нараспев читал молитву, жрицы в это время преподнесли жениху с невестой поднос с чашечками священного сакэ: молодые должны были испить по три глотка из каждой чашки, сделав, таким образом, всего девять глотков.

После того, как церемония очищения завершилась, жрец-каннуси приступил к следующему действу сансан-кудо: непосредственному сочетанию молодых законным браком перед ясными очами богини Аматэрасу.